Акааши смотрел на Бокуто и даже не моргал. По его щекам стекали слёзы, капая на так полюбившийся Котаро синий костюм. Он не понимал, почему Бокуто не стал сопротивляться? Почему ему отказали в харакири? И почему он улыбался?

Мужчина, что стоял рядом с Котаро, медлил, и не будь Акааши в смятении, гневе и непонимании — он заметил бы, как тряслись руки у этого «палача». Он неловко попытался надеть белый мешок на голову Бокуто, но не смог дотянуться.

— А это обязательно? — недовольно пробормотал Котаро, смотря на мешок. Он полагал, что будет видеть лицо возлюбленного до самого конца, пока жизнь не покинет его.

Мужчина растерянно забегал глазами по присутствующим в комнате за стеклом. Но когда заметил суровый взгляд начальника — дёрнулся и молча начал натягивать мешок на голову заключённого.

Материя пахла сыростью и старостью. Бокуто старался совладать с подступающей тревогой. Когда он смотрел в глаза любимому — этого не было, он был готов на всё. Но сейчас, видя перед собой лишь белую пелену, сомнение мощной волной прибоя накрыло с головой. Но перед тем, как мешок успел упасть на плечи, Бокуто успел прошептать одними лишь губами: «Спасибо». Он надеялся, что Акааши увидит, что он поймет.

Кейджи зачарованно глядел на любимого — на эту статную фигуру невероятного мужчины, облачённого в белоснежное кимоно, белизна которого резала глаз, как на его шее затягивали петлю, и просто не мог поверить, что всё это — правда. Что только обретя любовь, обретя друг друга, они должны расстаться навсегда, навечно.

Мгновение. Пол под Бокуто провалился, и он упал в темноту, в пропасть. Сердце Акааши пропустило удар — он даже не мог вдохнуть, глядя на толстую верёвку, что ритмично покачивалась, просто не верил в происходящее. Акааши упал на колени и пытался вдохнуть, но каждый вдох противно обжигал лёгкие, потому что жить, дышать без Бокуто было невозможным. Невозможным и неправильным.

— Всё у вас будет хорошо, мальчик, — хриплый голос раздался совсем рядом. Тот, что Акааши слышал у дверей, — всё будет хорошо…