Тепло, что разливалось в душе не стихающими волнами, Бокуто буквально ощущал кожей, от чего мурашки пробежали табуном по спине. Как же он был счастлив услышать нечто подобное. Что в него верят, что его не считают предателем. Бокуто резко поднялся со стула и, засунув рисунок в нагрудный карман, у самого сердца, подошёл к двери.

— Спасибо…

***

«Мое сердце бьётся быстрее каждый раз, когда я вижу тебя.

Этот остров лишь для нас двоих. Я — твой океан, а ты — мои звёзды.

Боже мой. Я, наверное, сошел с ума»

Акааши обил порог начальника тюрьмы, даже добрался до командира той самой операции. Он сказал, что знает всё, что произошло, выложил всё, как есть. Кейджи не просил пересмотр дела, он давил на то, чтобы Бокуто заменили повешение на харакири. Главным аргументом было то, что он достоин умереть с честью. И спустя пару дней пришёл положительный ответ. А в этом нелёгком деле согласился помочь сосед по камере. Этот старик являлся мастером боевых искусств, и, в частности, владел катаной лучше, чем кто-либо. Ведь роль палача всегда отводилась только лучшим воинам, друзьям и тем, кому приговорённый доверял. Нужно было срубить голову так, чтобы она ни в коем случае на слетела с плеч и не покатилась по земле. Это бы означало позор и то, что намерения этого человека были нечисты, и священный обряд харакири не смог очистить его душу. Старик, конечно, уважал выбор этого смелого мальчишки — немногие согласятся на эту мучительную смерть, и он с радостью согласился подать ему руку помощи. Но ему было обидно, что этот упёртый малец ни в какую не хотел принимать его предложение. Этот Бокуто Котаро, несомненно, стал бы одним из ключевых людей в его клане. Но, раз он выбрал свою судьбу, то ничего поделать было нельзя.

Бокуто лежал на футоне и разглядывал рисунок с глупой улыбкой на лице. Он был так непомерно рад, что ему разрешили совершить сеппуку, что он сможет оправдаться, что умрёт, как герой. Котаро водил пальцем по смешному человечку с голубыми глазами, и отчего-то в его сердце противно скреблись кошки. Так хотелось побыть подольше с ним, увидеть ещё столько всего интересного, просто быть рядом и обнимать, но дата была уже назначена — завтра, и завтра он увидит «своего» Акааши в последний раз.

— Старик, — Бокуто резко сел, все еще вглядываясь в рисунок возлюбленного, — сможешь кое-что сделать?

— Для тебя — всё, что угодно, мальчик.

***

«Не отпускай моей руки, пока она в твоей.

В последний раз взгляни на меня, улыбнись, как будто все хорошо.

Чтобы, умирая, я помнил твой образ»

Бокуто нервно перебирал рукав белого кимоно и глядел куда-то в пол. Если недавно он был полон решимости, то сейчас, чувствуя приближающийся конец, руки слегка потряхивало от волнения. Он не боялся, нет. Бокуто не знал, сможет ли сделать это, но он должен был.

Дверь с противным скрипом отворилась, и вошёл Акааши. Он в два шага преодолел расстояние до Бокуто и сел возле него. Кейджи видел, как Бокуто нервничает, как он трясет ногой, чтобы успокоиться. Он ничего не говорил — лишь взял руки Котаро в свои, пытаясь унять дрожь. Акааши переплёл пальцы с пальцами Бокуто и тепло улыбнулся, видя, как волнение уходит, как Котаро расслабляется.

— Можно, мой похоронный флаг и награды отдадут тебе? У меня просто никого нет.

— Конечно, — тихо проговорил Акааши, сглатывая ком, что с каждым разом подкатывал к горлу. Как же ему не хотелось прощаться с ним. Но он понимал, что это — последние мгновения, проведённые с этим потрясающим мужчиной, что он больше никогда его не увидит, что больше никогда не будет с улыбкой на лице рассказывать про цвета, что их окружали, что всё это — в последний раз.

— Спасибо тебе, — Бокуто сильнее сжал руки Акааши, желая навсегда запомнить нежность и тепло, исходящее от них. — Ты вернул мне веру в людей, вдохнул в мою бестолковую жизнь смысл, окрасил мой мир в цвета, дал почувствовать себя нужным, — Бокуто говорил искренне, от всего сердца. Просто изливал всю душу. — Как бы я хотел подарить тебе весь мир, — скупая мужская слеза скатилась по бледной щеке. Бокуто быстро смахнул её и вновь взял руки Акааши в свои.

— Я ведь нич…

Начал было Акааши, но Бокуто не дал ему договорить. Он притянул возлюбленного к себе и поцеловал. Он вкладывал в этот первый и последний поцелуй все свои чувства, всю ту любовь, что этот парень смог пробудить. Это невероятное чувство окрыляло и дурманило разум. Так хотелось раствориться друг в друге навсегда, навечно, нерушимо. Им было не важно, где они, кто они, был важен лишь этот миг — миг, когда они стали друг для друга целой Вселенной. Воздуха не хватало, но они готовы были умереть за этот поцелуй, умереть в объятиях друг друга, чтобы навсегда остаться верными.

— Я так люблю тебя… — прямо в губы прошептал Бокуто, не выпуская возлюбленного из объятий. Он прижимал его к себе так сильно, насколько это вообще было возможно. Он не хотел говорить этого, не хотел срываться, но это было выше его сил. Он не смог уйти, не сказав, не признавшись в том, что Акааши смог изменить его, переродить. Может, это могло показаться слабостью, но Котаро готов быть слабым — он больше не мог притворяться.

Бокуто даже не заметил, когда Акааши успел сесть на него и так ласково водить пальцами по голове.

— И я вас тоже люблю, — Акааши вновь потянулся за поцелуем. Им суждено было быть вместе, они были созданы друг для друга. Но какая же это была чертовски не смешная шутка судьбы — подразнить их мнимым счастьем, дать почувствовать эту эйфорию, это сжигающее чувство, что оставляет пепелище в душе, и так жестоко все оборвать. Они должны были встретиться не так, должны были прожить долгую и счастливую жизнь вместе. Но реальность сурова — она ворвалась без стука и увела Бокуто из комнаты, навстречу к судьбе.

Акааши встал и на ватных ногах двинул следом. Он обещал быть там, обещал смотреть и не отворачиваться. Но сейчас Кейджи медлил — он так боялся увидеть смерть любимого человека.

«Это не честно…» — Акааши ударил рукой по стене и медленно сполз вдоль неё.

— Всё готово? — послышался хриплый голос из-за двери, который отрезвил Кейджи. Он стал прислушиваться.

— Да.

А вскоре послышались быстрые удаляющиеся шаги. Акааши встал и медленно пошёл на выход. Он должен был быть с Бокуто в последние мгновения его жизни…

— Какого?.. — Кейджи недоумевающе смотрел на комнату через стекло и не мог понять, где катаны, где Ямагути-сан, который обещал помочь Бокуто. Вместо этого с потолка свисала петля. Акааши стал озираться по сторонам и, найдя в рядах управляющего тюрьмы, хотел было рвануть к нему, но кто-то остановил его за руку, не давая сдвинуться с места.

— Отпустите меня! — крикнул Кейджи. — Вы обещали ему умереть с честью! Почему вы не держите своих обещаний?! — надрывая голос, кричал Акааши, а по щекам стекали обжигающие слёзы. Он смотрел на безразличное выражение лица мужчины, который даже не глядел в сторону обезумевшего парня.

— Успокойся, — шикнул рядом стоящий мужчина и сильно сжал руку Акааши, отчего тот поморщился. — Так было нужно.

— Вы обещали ему! — все надрывался Кейджи. Услышав тихие перешёптывания и осуждающие слова, он повернул голову в сторону стеклянного ограждения.

Бокуто остановился на середине комнаты и улыбался, глядя на любимого. Он был рад видеть его тут. Видеть его лицо, любимые глаза, эти губы, что подарили столько непередаваемого восторга. До последнего мгновения он не сомкнет глаз, он будет умирать, видя любимого перед собой — чтобы там, куда он попадет, Акааши стал его светом, навсегда.

— Хотите что-то сказать?

Котаро лишь отрицательно помотал головой. К чему слова? И для кого? Всё, что хотел, он уже сказал единственному важному человеку для него, его центру Вселенной, его Кейджи. Он вспоминал все те короткие мгновения вместе, эти мимолетные прикосновения, долгие и пристальные взгляды, тёплые улыбки и искренний смех. Он готов был ещё миллион раз умереть за день, проведённый с возлюбленным.