— Ходатайство, — помог ему Акааши, не говоря более ни слова. Он внимательно слушал, делая заметки для себя.

— Да, вот его. Ты думаешь, я не хочу справедливости? В том, что дело всей моей жизни, вся моя репутация и награды теперь ничего не значат. Но я готов пожертвовать всем этим, даже собственной жизнью, ради того чтобы мои пацаны были героями для своих семей и страны, — Бокуто грустно улыбнулся, вспоминая своих боевых товарищей. Не передать словами, через что они прошли бок о бок, но они всегда были большой дружной семьей, которые готовы были умереть друг за друга. — Оливер почти убил Сэма, убил двоих из отряда, поэтому я и задушил его в порыве гнева. Вытащил Сэма из здания как раз перед взрывом. Изначально это была провальная миссия, и вышестоящие прекрасно знали и о заложниках, и о том, что эти отморозки готовы будут на многое, лишь бы не сдаться в руки противников. Но даже командный центр не думал, что они заминируют все здания и подорвут их с собой. А Оливер, оказывается, всегда был засланным человеком и подчинялся ублюдкам из мирового правительства. Вот, в опасный момент с заложниками, Оливеру приказали действовать. А когда я очнулся, мне поставили выбор: или я беру вину на себя, или моих ребят причисляют к военным предателям, лишают их семьи наград, званий, пособий и всех привилегий. Мне нечего терять — у меня никого нет. Так что же такое моя жизнь, по сравнению с сотней других? Как дети и жены моих товарищей жили бы без обеспечения от государства из-за смерти на службе их кормильца? — Бокуто внезапно вспомнил ту милую девушку, о которой всегда с придыханием рассказывал Хината. Его младшую сестру, ради которой он и служил. Всё это было ради неё. — А ведь у очень многих есть дети, и не по одному, сестры и братья, старые родители. Я помню все их имена — парни постоянно делились фотками и интересными воспоминаниями. У нас даже была доска, куда мы вешали фотографии родных и близких, чтобы, когда вернуться с задания — забрать обратно фото. А я всегда вешал наше совместное фото с парнями.

Бокуто резко выпрямился, запрокинув голову назад. Он попытался сдержать слёзы, которые дрожали на уголках глаз.

Акааши не смел прерывать его — он слушал эту душещипательную историю, затаив дыхание, он даже перестал делать заметки. В нём закипал недюжинный гнев, который с каждой минутой все нарастал и нарастал. Как же он был зол. На сраное правительство, на ублюдков, которые сотворили такое с этим потрясающим человеком. Он видел по сводкам прошлых операций, сколько жизней спасла их команда, сколько людей сейчас живут и радуются жизни, благодаря этому человеку.

— А, — сглотнув ком что застрял в горле, Акааши продолжил, — а почему они вообще решили выставить вас виноватыми? В чём ваш прокол?

— Убийство заложников всколыхнуло общественность, и правительство США встряло бы по полной, если бы признало свою ошибку. И бессмысленная смерть целого отряда привела в шок. Поэтому нашли козла отпущения и виновника во всем этом. Этого можно было избежать, если бы уроды сверху не вели двойных игр. Я уверен, что у кого-то были личные мотивы в этом деле, — Бокуто пару раз быстро моргнул и принял привычное расслабленное выражение лица, будто сменил маску.

— Ужасно… — пробормотал неподобающее выражение Акааши, но вскоре опомнился, и попытался прикрыть неловкость кашлем в кулак.

— Слушай, мне очень приятно, что ты начал копаться в этом, что смог добиться таких результатов, но не стоит. Ты даже представить себе не можешь, какие люди стоят за этим. Так что, ты вполне можешь пострадать, а я этого хочу меньше всего. Ровно, как и проблем для Сэма и погибших товарищей.

Бокуто в который раз пристально разглядывал эти невероятного цвета глаза и хотел бы смотреть в них всю жизнь. Этот странный парень открыл для него мир цветов, окрасил его серую жизнь в яркие краски. Жизнь, которая была никому не нужна, даже ему самому. Но встреча с «реагентом» стала настоящим подарком судьбы. Будь они в других обстоятельствах, будь всё не так — Бокуто бы, не раздумывая, забрал бы Акааши себе, и только для себя. Сегодняшнюю ночь он не спал — всё в деталях вспоминал черты лица, этот тёплый оттенок кожи и бездонные глаза голубого цвета.

— Я не привык сдаваться. Не хочу хвастаться, но я не проиграл ни одного дела, пока учился, — горделиво проговорил Акааши. Он решил умолчать о том, что ему звонили, угрожали и настойчиво просили отказаться от этого расследования. Чтобы он перестал лезть в этот чертог. Они даже опустились до того, что начали угрожать родителям Акааши и его сестрёнке. Поэтому пришлось привлечь полицию и вести постоянное наблюдение за членами семьи. Но всё это только еще больше подстегивало молодого адвоката добиться справедливости.

— Парень, жизнь — это не ваши умненькие учебники. Тут все подчинено тем, у кого есть деньги и власть, что, по сути — одно и то же. И ты с этим ничего не сможешь сделать. Я правда не хочу, чтобы ты пострадал.

— Бокуто-сан, не стоит беспокоиться, я смог…

Но Акааши не дали договорить. Дверь резко распахнулась, громко ударяясь о стену. От многолетней долбежки, там даже образовалась дырка от ручки.

— Время кончилось. На выход, адвокатишка, — елейно протянул сотрудник тюрьмы.

— Завтра договорим. Я надеюсь, ответ на пересмотр дела придет завтра же, — Акааши поднялся со стула, убирая в кейс блокнот и ручку. Он с злобой взглянул на сутулого мужчину и чуть было не скривился в отвращении.

— Да, завтра… — тихо пробормотал Бокуто, пытаясь уловить звук его удаляющихся шагов. Акааши даже ходил с какой-то грацией и легкостью. Его шаги мелодично разносились эхом по пустому коридору этого жуткого места, придавая лёгкий оттенок прекрасного.

***

«Бейте меня, ненавидьте меня.

Принуждайте меня, запугивайте меня, но вам не убить меня.

Обманывайте меня, судите меня — вам ни за что меня не сломить»

Акааши сидел за стойкой в баре и задумчиво глядел в полупустой бокал с виски. Ему нужно было расслабиться, немного разжижить мозги и отдохнуть. Эта вопиющая несправедливость и обида за Бокуто просто съедала изнутри. Но, помимо чисто профессиональных тем, были ещё и личные. Он изучил это генетическое заболевание от и до. Прочёл всё, что только можно было. Таких людей, как Бокуто, называли «Моно». Они действительно видели весь мир в серых тонах. И то, что существуют люди, приоткрывающие завесы цветного мира для таких, как он, Акааши тоже прочёл. Он был этим самым «реагентом». Кейджи усмехнулся и залпом допил остатки горячительного напитка. По телу стало разливаться приятное тепло, и Акааши не знал, от алкоголя ли, или от мысли о Бокуто. Кто-то говорил, что «Моно» становятся безумными, боясь потерять возможность видеть мир в цветах. Они становятся одержимыми своими «реагентами», готовы идти на преступления ради них и даже убивать. Кейджи всё вспоминал их первую встречу — то как Бокуто глядел в его глаза, с невероятным восторгом, как потом рассматривал всего его, словно под микроскопом. Он такой странный, но, несмотря на это, Акааши влекло к нему. И Кейджи была действительно небезразлична судьба Бокуто. Пусть и не профессионально смешивать личные мотивы и работу, но он ничего не мог с собой поделать.

Парень устало потер глаза и, оставив на столе деньги за выпивку, не спеша пошел на выход. Нужно было поспать, ведь когда им дадут разрешение на пересмотр дела — работы значительно прибавится.

Выйдя из душного помещения, Акааши вдохнул свежий воздух полной грудью, прочищая голову и лёгкие. Ночной воздух давал приятное расслабление, и Кейджи решил прогуляться — тем более, его дом был всего в паре кварталов от бара. Он перекинул пиджак через плечо и медленно пошёл в сторону дома, наслаждаясь тишиной и спокойствием.

Мгновение — и кто-то сзади закрыл его рот рукой и, взяв в захват, затащил в злачный переулок. Акааши вырывался, упираясь ногами в землю. Точнее, пытался вырваться, но всё было тщетно.

Первый удар пришелся под дых — это был не кулак, не нога, а что-то тяжелое и холодное. Этот удар выбил весь воздух из лёгких, заставляя тело скрючиться от боли. Но Акааши крепко держали. Руки и ноги отчаянно пытались ухватиться хоть за что-то. И у него получилось. Ногой он нашарил неровность в каменной кладке, и, используя это, попытался максимально сильно оттолкнуться вместе с тем, кто держал его. Мужчина, не удержав равновесия, приложился со всего маху в мусорный контейнер. Послышался противный лязг металла.