Спешно называю адрес. Название казино, в котором работаю, улицу, торопливо объясняю, как проехать. Говорю, говорю. Несу уже какой-то бред про благодарность, что обязательно ему всё верну или расплачусь как-то иначе. Сама ещё не знаю как, но я обязательно ему всё отдам.  Артём меня жёстко обрывает:

– Сумма?

Мне страшно озвучивать её вслух. Вдруг он передумает? Поэтому я медлю. А когда говорю, на том конце трубки повисает оглушающая тишина. Я опять начинаю паниковать.

Он же не передумает? Только что ведь был согласен!

– Ладно, – прочищает горло. –  Я заберу тебя оттуда. Это твой номер?

– Да, но его сейчас, скорее всего, заберут. Мне дали позвонить.

– Дай трубку кому-нибудь.

Я передаю телефон охраннику. Он смотрит на меня вопросительно, но всё же прикладывает трубку к уху. Стоит несколько секунд, выслушивает то, что ему говорит Артём, а потом уходит, оставляя меня одну.

Я плюхаюсь назад на кушетку, свожу колени вместе и кладу на них руки. Принимаю самую невинную позу, на которую способна и жду. Счёт пошёл на минуты. До утра осталось три с половиной часа.

Меня отпускают.

Вот так просто: ближе к шести утра, приходит тот же охранник. Мне хочется у него поинтересоваться, почему он всё ещё на работе, ведь говорил про смену до трёх. Но все мысли покидают мою бедовую голову, когда я слышу:

– Можешь идти. За тебя заплатили.

Какие волшебные слова! Просто бальзам на больную душу.

Забираю свои вещи и на всех парах несусь к парадному выходу.

Метро уже работает, тут до ближайшей станции всего три минуты пешком. Я думаю о том, что нужно обязательно позвонить Артёму. Сказать спасибо за помощь и за деньги. Может быть, поинтересоваться, как у него дела. Вдруг мы наконец-то сможем нормально общаться. Теперь мы взрослые люди. Не влюбленные. Чужие. Все обиды остались в прошлом. И мы через это перешагнули.

Наверное…

Я так точно все десять лет, пытаюсь уверенно шагать в противоположную сторону от Артема Николаева, и до сегодняшней ночи мне это отлично удавалась.

Может зря я ему позвонила?

Нет. Точно не зря.

Не няне же звонить в самом деле и требовать среди порыться в простынях и под матрасом в поисках пачки денег.

Приду домой и первым делом заберусь в ванну, а потом обязательно наберу сводному братику. До сих пор ощущаю влажные ладошки Давида на своих плечах. Надеюсь, мы с ним больше никогда не встретимся.

Мстительно желаю, чтобы престарелый член Яниса, засох и отвалился. Столько девчонок он переполнил и зашугал. Не счесть.

Задеваю каблуком неровность на ковровой дорожке в холле и не успеваю затормозить.

Просто огромный мужик резко преграждает мне путь, и я с разбегу врезаюсь в его мощное тело как в скалу.

Это не люди Давида. Их всех знаю в лицо. Это кто-то новенький и очень большой.

– Простите, я вас не заметила, – лепечу тоненьким голоском, пытаясь его обойти.

Интуиция сигналит об опасности.

Что за черт?

Я просто мечтаю попасть в ванну и скинуть с себя грязное, воняющее потом и сигаретным дымом платье.

– Стоять, – громыхает бас откуда-то сверху.

Приходится поднять голову и прищуриться. На меня сверху вниз смотрит смуглое лицо с широкими чёрными бровями. Глаза тёмные. Почти чёрные. Волосы, как вороново крыло. По подбородку пробивается утренняя щетина.

На Артёма не похож, а то я сначала было решила: лично поздороваться захотел.

– Эльза Майер?

– Она в гримëрке! – киваю как болванчик. – Переодевается! Сейчас выйдет! Подождите её тут. А я, пожалуй, пойду. Меня дети дома ждут. Голодные. Трое. И их папаша. Ну знаете…муж.

Мужик даже не усмехается. Окидывает меня взглядом от головы до пальчиков ног, упакованных в босоножки, как будто прикидывая в уме, влезу ли я в его багажник.

Но я не хочу в багажник!

– Взрослым дядям врать нехорошо.

Вцепляется в мой локоть мёртвой хваткой, заставляя перебирать ногами в том направлении, куда он меня тащит. А не туда, где виднеется спасительный знак метро.

Мы пересекаем полупустую утреннюю парковку и останавливаемся рядом с огромным чёрным внедорожником.

Полностью тонированным. Становится неуютненько, и я молюсь всем богам, чтобы внутри оказался мой бывший сводный брат, а не кто-то ещё.

Мало ли кто еще захотел повидаться с утра. После этой ночи я уже ничему не удивлюсь.

В голове опять рождаются планы побега. И все как один провальные. Я уже просто не знаю, от кого бежать на этот раз. И куда? И как далеко?

– Вы действительно обознались.

– Хватит трещать.

Бугай, не отпуская моего локтя, открывает дверь в машину и бесцеремонно подталкивает меня внутрь.

– Эй! У меня нежная кожа, останутся синяки. Я зафиксирую их как побои и накатаю на вас заявление, – шиплю дикой кошкой, пытаясь вырваться.

– Не сомневаюсь, что все так и будет, – безэмоционально говорит широкоплечий шкаф.

Мое шёлковое чёрное платье задирается, когда я не совсем элегантно залезаю в салон.

Темно и тихо работает кондиционер.

Приятно пахнет кожей и деньгами. Деньгами, которые заплатил за меня почти чужой человек, который раньше был роднее всех.

Теперь я уверена: это именно он.

Кожа покрывается мурашками, а сердце гулко бьется о ребра в такой забытой за разлуку, предсмертной агонии.

Блокировка двери заставляет трусливо дернуться к окну и прикрываю глаза.

Меня окутывает знакомый запах, который я обещала себе забыть. Но даже годы, проведенные порознь, не смогли вычеркнуть его из моей головы. Въелся под кожу. Артём пахнет мускатом, бергамотом, лимоном. Всегда. Это его запах. Запах его мужского тела, геля для душа и туалетной воды.

Неизменно.

Я осторожно тяну носом воздух, вбирая в себя как можно больше, и шумно выдыхаю.

О боже! Я как будто вернулась домой. В комнату Артёма на втором этаже особняка, принадлежавшего его отцу. Там пахло так же. Точь-в-точь.

Мне снова семнадцать и я, влюбленная дурочка, пробираюсь в спальню к своему сводному брату, чтобы стащить из шкафа его футболку. И спать в ней всю ночь.

Чувствую легкое колебание напряженного воздуха и широко распахиваю глаза.

Артём сидит у противоположной двери.

Ноги широко расставлены, джинсы порваны на коленках. Обычная серая футболка и кислотного цвета кроссовки. Так и не скажешь, что перед тобой долларовый миллионер, который только что расстался с парой рублëвых миллионов ради меня…

Слишком спокоен, слишком расслаблен. Никакой агрессии: ни в позе, ни во взгляде. Грудь мерно вздымается, глаза изучают меня в ответ.

Он хозяин положения, а я добыча угодившая прямо в руки браконьеру.

Становится страшно, как парой часов ранее в подвале. Страх, который успел накатить, завязывает мой желудок в тугой узел.

Я его не знаю.

Вот этого человека, что сидит рядом со мной.

У него волосы в жутком беспорядке, они длиннее, чем осталось у меня в памяти, и короче, чем выглядят на фотографиях в интернете. Светлые. Русые. Будто он недавно был на море, и они выгорели.

Мне хочется дотронуться до них. Растрепать и улыбнуться. Податься вперед и обнять его. Интересно оттолкнет ли?

Но я, конечно, ничего такого не делаю. Просто смотрю. Его губы сжаты в плотную линию, скулы чётко выделены, а глаза бегло осматривают моё тело, задерживаясь на секунду голых бедрах, и останавливаться на лице.

Молчание затягивается. Несказанные слова спазмами карябают горло.

– Привет, – выдыхаю еле слышно.

Артём не спешит с ответом. Он продолжает изучать мое лицо. Глаза, губы, скулы. Один взмах ресниц и снова по кругу. Скулы, губы, глаза. Скучал?

Вспоминал обо мне?

Во рту пересыхает.

– Она? – негромко интересуется громила с переднего сиденья, заставляя нас с Артемом оторваться от разглядывания друг друга., – Как зовут, не призналась, и пыталась сбежать.

Я надуваюсь, как воздушный шарик, от негодования. Да я разве пыталась? Я просто шла домой! Можно было вежливо попросить пройти в незнакомую машину, полную незнакомых мужиков.