Что мы делали? Что ж, мы зашли в ресторан. Играла музыка, и Розмари спросила, не разучился ли я танцевать танго. И мы танцевали прямо на улице, я и Розмари. Сколько? Не знаю. Но прервался наш танец появлением одного зрителя. Розмари не на шутку испугалась: это была Элейн. Но как-то так получилось, что мы сели и разговорились. О чём? Да обо всём. Оказалось, Розмари много лет избегает Элейн. И никто из них уже не помнит почему. И там, у меня на глазах, они, как мне показалось, примирились. А потом я проводил Розмари до дома. Она предложила мне войти, выпить кофе, может быть даже капучино. Но я почему-то отказался, и до сих пор виню себя за это.

— Я проводил её до дому, — коротко ответил я. — И отправился к себе.

— Расскажи про Элейн, — велел Джеймс.

Элейн я встретил снова. Ноги сами несли меня к тому ресторану, где мы танцевали танго. И Элейн была там. О чём мы говорили? О Стивене. Элейн сказала, что его сейчас не правильно воспринимают. Что именно он начал переводить МакКавити из тени в бизнес, что это был сложный и хитрый план… А ещё что он не был архитипичным злодеем, каким его рисуют. Что он был очень добрым и отзывчивым, что он очень любил свою семью, что он хотел детей… Племянники и племянницы обожали его, с ними он всегда был весел и улыбчив. А ещё он тоже танцевал танго. Собственно, поэтому она и подошла к нам…

А потом она подошла ко мне на похоронах. Я стоял в отдалении, не смея приблизиться, укрываясь от мелкого серого дождя зонтом. Элейн подошла ко мне, заглянула в глаза, обняла меня и заплакала. Казалось, она постарела лет на двадцать. И сказала, что если мне потребуется любая помощь, всё, что угодно, она сделает это в память о Розмари. Подходил ко мне и Джейкоб, но я уже не мог у ним разговаривать. А дома я нашёл в кармане визитку. Элейн. Без должности, без фамилии, просто телефон.

— А что про неё рассказывать? — сказал я вслух. — Вы знаете больше моего.

Это было тяжело. Вышел я от патриархов на негнущихся ногах, с тяжёлым сердцем и серостью в душе. Сейчас я в офисе, попытался позвонить Сайрусу, но его телефон не отвечал. Хотел позвонить маме, но она в гостях у подруги. Позвонил даже Джейкобу, но того не было дома. Сейчас наберу Джона. Он, вроде, говорил, что если нужна будет помощь, я могу к нему обратиться? Чёрт с ней с гордостью, мне нельзя пить одному.

18:10

Джон понял ситуацию.

— Приезжай через пол часа, — хмуро сказал он. — Я отведу тебя туда, где веселятся, а домой верну к утру, живого и без депрессии. Во всяком случае попытаюсь.

Спасибо, Джон!

Я уже собирался выйти, но тут мне перезвонил Джейкоб. Он был взволнован. Он был на нервах. Он расспросил меня о том, как меня пытали патриархи. И я ему всё рассказал. А потом сел в такси и поехал туда, куда меня позвал Джон.

Суббота

10:00

Да, я снова на работе. Какие новости? Что ж, Кенни официально пропал, а Джеймс убит.

— Карл! — обрадовался мне Ганс. — Звони скорее своему адвокату и ничего не говори мне до его приезда!

— Как ты узнал, что я приду сюда? — нахмурился я.

— Честно говоря, действовал наугад. Дома ты трубку не брал, я подкинул монетку — и решил, что на работе ты объявишься. Кстати, выглядишь ты снова не очень.

— Ганс, — устало ответил я. — Давай на чистоту? Что случилось?

— Джеймс МакКавити. Знаешь такого?

— Да, — ответил я. — вчера имел с ним беседу.

— Убит, вчера между восемью и девятью часами вечера, застрелен в упор, пистолет — тот самый. Что скажешь?

Я усмехнулся.

— В восемь вечера вчера я был занят. Был в пабе и пил.

— Хм… — пробубнил Ганс. — Ладно, а что ты скажешь на это? Вчера свидетель видел человека, уходящего от Джеймса.

— Скажу, что это сильно упростит тебе работу, — я пожал плечами.

— А если я скажу, что человек этот был одет в старомодную шляпу и макинтош?

— А лица этого человека свидетель часом не разглядел?

Ганс невесело усмехнулся.

— Вчера был дождь. Чудо, что свидетель хоть что-то успел разглядеть.

— Ну то есть свидетель так себе? — нахмурился я.

— Ага, — кивнул Ганс.

— Но при чём тогда тут я?

— Честно говоря, — ответил мне Ганс, — я пришёл к тебе скорее как к коллеге. Твоё алиби я проверил первым делом, сразу, как про свидетеля узнал. Но согласись это выглядит как подстава?

10:05

А вот теперь я опишу, что было ночью. Я сразу проинструктировал Джона: проблемы с женщиной, надо забыть.

Джон понимающе кивнул.

— Забыть девушку, — сказал он. — Легко, но не правильно. Очень важно, чтобы расставание прошло хорошо и спокойно, чтобы не "остаться просто друзьями", а реально остаться хорошими знакомыми. Чтобы можно было появляться в одной компании, чтобы не было желание звонить с пьяну, а если и было, то как другу, а не как бывшей. Помню, встречался с водителем такси. Познакомился когда возвращался ночью домой, вызвал машину — а там она. Было круто, было здорово, но как-то мы не сошлись. И вот теперь если мне с пьяну ночью позарез необходимо такси, я звоню Карлотте.

— Джон, — хотел было начать я, но он не дал сказать.

— Но забыть Розмари… Нет, Чарльз, это не сработает никогда. Она была самой лучшей. Вспоминай о ней хорошо. Она ж не любила, когда грустят, она любила когда веселятся и подкалывают друг друга. Улыбайся при мысли о ней.

— Невозможно, — сказал я.

Джон грустно положил руку мне на плечо.

— Невозможно, — подтвердил он. — Скажи, как это делают детективы из твоих книжек?

И я рассказал. Рассказал про эти места с прокуренным потолком, про барменов, которые не задают вопросов, про ночное такси и водителя, про дождь на ветровом стекле и отсветы фар встречных машин. Джон покивал.

— Давай, — сказал он.

И мы направились в одно из таких мест. Ноги — они как старые псы, знают дорогу лучше нас самих и всегда возвращаются в родные края. И мы пришли в тот бар, в подвале. Где старый блюзмен играл на саксофоне что-то грустное, где потолок был сер, где сквозь маленькое окошко проникал уличный шум. Мы хотели сидеть вдвоём, молча принимая в себя виски, стакан за стаканом…

На моё плечо легла рука. Я поднял глаза, уже достаточно мутные от принятого алкоголя.

— Можно с вами? — спросил тот, кто положил руку мне на плечо.

— Как ты узнал, что мы здесь? — спросил я.

— Ты сам рассказал мне о патриархах, — мой собеседник пожал плечами. — А потом я прикинул. Куда ты пойдёшь после этого? Конечно, пить. Где ты будешь пить? Очевидно здесь…

— А чего ты хочешь от нас теперь? — вопросил Джон.

Джейкоб вздохнул.

— Я тоже хочу, — вымолвил он.

Да. Погрустили. Молча опрокинули ещё по рюмке. Решили вызвонить ещё кого-нибудь. Аева спала. Но как только услышала где мы и в каком составе, пообещала прийти вместе с Сайрусом через пол часа и вытащить нас из этой дыры, "пока совсем печёнку не пропили".

— А теперь, — сказал Джон, — давай звонить твоим старым нанимателям.

Трубку взяла Виирле. Сонным голосом она напомнила, что сейчас во-первых третий час ночи, во-вторых им с сестрой нет двадцати одного, а в-третьих во всех этих заведениях слишком боятся её отца, чтобы можно было так просто пить. Мы понимающе кивнули и пожелали спокойной ночи.

А потом, когда все уже были в сборе, я позвонил миссис Пир. Зачем? Ну как, пьян был.

— Алло, миссис Пир?

— Нет. Знаете, я нашёл этот телефон. Вы не знаете, где найти его хозяина?

Это рассмешило бы меня в другой день, но не тогда. И я ещё не знал, что в это самое время Джеймс МакКавити лежал с пробитой грудной клеткой и истекал кровью уже четыре часа.

11:00

Виктория приехала сразу же, как я её вызвал. Её черное платье с вуалью укрывало её как тень… Нет, сейчас не до эпитетов. Виктория приехала сразу же.

— Виктория, сейчас нет времени на церемонии. Ты уже в курсе про Джеймса?

Виктория коротко кивнула.

— Есть проблема.