– Куды ж вы запропастилися? Гроза! Ой, гроза! Щас как вдарит! Бежите скорей в избу!
Последней влетев в дом, баба Катя в панике закинула крючок на двери, задернула занавески и без чувств опустилась на диван:
– Ой, мамочки родныя! Я грозы-те пуще всего боюся! – Громыхнуло совсем близко, побелевшая свекровь сползла на пол и принялась креститься. – Ай, батюшки свет!
Девчонки, глупышки, увидев, как испугалась бабушка, страшно развеселились. Хихикая и нимало не боясь ни грома, ни яркой молнии, освещавшей горницу резким, неприятным светом, стали носиться от одного окошка к другому, отодвигали занавески и с восторгом сообщали, как сильно колотит дождь по дорожке, как здоровско с крыши несется по желобу вода в бочку, как по улице, накрывшись с головой телогрейкой, прямо по лужам скачет хромой дядька. Гроза для них была очередным приключением.
Молния затрещала над самой крышей.
– Ай, царица небесная, защити и помилуй!
Противные девчонки снова дружно засмеялись. Не оставалось ничего другого, как только наподдать им по попкам и насильно усадить на диван.
Очевидно из-за грозы, неожиданно отключили электричество. Озорницы испуганно прижались к сердитой маме, притихли, но Женечка долго молчать не умеет:
– Мамуль, а ты не боишься грозы? Нет? Совсем-совсем?
– Теперь уже не боюсь. Вот во время войны, да и после войны, я очень боялась грома. Мне казалось, что немецкие самолеты снова бомбят Москву. Бомбежки, девочки, – это безумно страшно! Я так боялась, когда объявляли воздушную тревогу, что забивалась под рояль и накрывалась с головой одеялом.
Баба Катя перестала причитать и креститься – посмотрела округлившимися от ужаса глазами:
– Дак, чай, и убить могло?
– Наверное.
– О-о-ой! Батюшки свет! О-о-ой!
– Что с вами, Катерина Алексевна?
– Ой, Нина, родимка, дак ведь Ленька мой без жаны б осталси!
– Катерина Алексевна, не плачьте, ну что вы? Мы же с Леней тогда еще даже знакомы не были. – И жалко было свекровь, и в то же время смешно. – Успокойтесь, пожалуйста, Ленечка и без меня нашел бы себе хорошую жену.
Баба Катя зарыдала еще горше. Вытерла слезы темными, натруженными руками и обиженно всхлипнула:
– Ишь, чего удумала! Не надоть нам никаких других!
5
Занудливый дождь, то переставая, то усиливаясь, льет и льет. Холодно, сыро. Инуся с Женечкой заскучали, сидя весь день в избе, все время ссорятся между собой, чего раньше никогда не бывало, и уставшей от их постоянного нытья маме приходится еще и без конца мирить девчонок. Пожалуй, следовало бы дать телеграмму Лене, чтобы приехал и забрал свое семейство в Москву, да жалко бабу Катю. Каждый вечер она подолгу изучает закат над озером в надежде, что солнце, выглянувшее к концу дня, сядет не в тучу, и расстроенно пожимает плечами:
– Кабы нет, завтря обратно жди дождя.
Только в воскресенье к вечеру повеселевшая баба Катя уверенно заявила, что ветер поменялся и завтра будет вёдро. Действительно, облака разошлись, и теплым солнечным утром лишь огромные лужи и полная до краев бочка воды напоминали о так надоевшем всем холодном дожде. От земли и деревьев шел теплый пар, сделалось жарко, но девчонок выпустили на улицу пока что в резиновых сапожках.
На следующее утро достали из чемодана, упакованного на всякий случай, легкие резные сандалики. Жека вприпрыжку умчалась на улицу, играть с подружками, а все остальные дружно отправились в огород окучивать порядочно подросшую за время дождей картошку. Солнце пригревало, и подбивать тяпкой на длинной ручке черную, рыхлую землю под темно-зеленые толстенькие кустики было одно удовольствие.
Громко стукнула калитка – это принеслась Женечка с вытаращенными глазами:
– Баба Катя! Мамуля! Грибы!
Сообщение о грибах почему-то необычайно взволновало бабу Катю: отшвырнув тяпку, она энергично хлопнула себя по бокам:
– Батюшки! А каки грыбы-те?
– С красными шапочками и с коричневыми! Соседи во-о-от такую корзину приволокли! И мальчишки шли с полными бадейками! У них одни красные! Мамуля, пошли быстрее в лес!
– Мамочка, баба Катя, пойдемте в лес! – Инуся тоже с мольбой переводила глазки с мамы на бабушку. – Пожалуйста!
– Не знаю, девочки, я никогда не собирала грибы… не умею.
– А чё тута уметь-то? Нехитро дело. – Баба Катя подмигнула девчонкам и заговорщически, словно боялась, что услышит кто-то чужой, зашептала: – Опосля обеда пойдемтя. Все-те из лесу уйдут, а мы аккурат и явимси. По-за полю поищем, тама местечки мои заветны.
За большим зеленым полем с низкой травкой и кочками виднелся высокий лес с симпатичной солнечной опушкой. Девчонки, размахивая туесками, бежали впереди, за ними шагала баба Катя, да так стремительно, что в больших, тяжелых сапогах за ней было не угнаться. Первый гриб прямо на поле нашла Инуся:
– Баба Катя! Я гриб нашла!
Катерина Алексеевна покрутила грибок, понюхала и отбросила:
– Не, милка, мы таки не бярем.
– Можно, я посмотрю? – Круглый беленький грибок оказался самым настоящим шампиньоном. – Катерина Алексевна, это же шампиньон!
– Да ентих шпиёнов здеся цельно поле! Скотину тута гоняют. Не, не беритя!
И правда, кучки круглых грибков белели по всему полю, а там, где солнце припекало сильнее, большие, мохнатые по краям шляпки уже почернели… Как же можно не собирать такие прекрасные грибы, как шампиньоны? – такое просто не укладывалось в голове. В Москве их продают в магазинах и, кстати, не очень-то дешево.
Женечка с Инусей доскакали до первых молодых березок: – Ура! Грибы! – и баба Катя, нацепив на нос проволочные очки с завязывающейся на затылке бельевой резинкой, еще прибавила шагу.
Как выяснилось, грибной азарт – это страшное дело! Заглядываешь под кусты, на коленках ползаешь под разлапистыми елями и, несмотря на назойливых комаров, никак не можешь остановиться: в прошлогодних коричневых иголках ждет еще один красавец в яркой шляпе и тут же сидят совсем маленькие, только-только вылезшие из-под земли толстоногие оранжевые подосиновички. Корзинка уже полна, но впереди – вся полянка в желтеньких лисичках… Ой, подберезовик… еще один… четыре, пять…
– Девочки, идите сюда, скорее! Катерина Алексевна, идите ко мне!
– Иду-иду! – Продравшаяся сквозь густой ельник, вся в сухих веточках и паутине, баба Катя примчалась первой. – Ну, милка, и ловка ты у нас грыбы-те брать!
– Мамочка, как же ты так быстро научилась собирать грибы? – Инуся с изумлением уставилась на горку стройненьких, молодых подберезовиков, сложенных возле переполненной корзины.
Женечка обиженно надула синие от черники губы:
– А почему я не нашла ни одного беленького?
Катерина Алексеевна сидела на опушке и головным платком вытирала пот с лица, девочки в изнеможении валялись рядом, а их азартная мама никак не могла заставить себя выйти из леса: «Сейчас, еще минуточку!» – потому что снова заметила под березкой гладкую светло-коричневую шляпку белого гриба.
Обратно она шагала впереди, очень гордая своими успехами и уже не обращая внимания на шампиньоны, сзади трусила баба Катя. Замыкали процессию девчонки на заплетающихся ногах. Дощатая калитка, запертая перед уходом на щеколду, оказалась приоткрытой. Во дворе стояла шоколадная «волга», а на завалинке сидел хмурый Леня.
– Куда вы пропали-то? Три часа тут сижу, вас дожидаюсь. Забыл, где у матери ключ лежит.
– Ура! Папуля приехал! – Туесок полетел в сторону, сыроежки рассыпались.
– Папа приехал!
Хмурый Леня не смог устоять против такой бурной детской радости – заулыбался и, усадив Женечку на колени, нежно прижал к себе Инусю:
– Ах, вы мои милые! Какие толстенькие стали! Щекастые! А я вам торт привез. Бо-о-ль-шой-пребольшой!
Раз прибыл хозяин, жена и мать, отставив корзинки, забегали, стали собирать на стол.
К чаю был торт. Самый обычный двухкилограммовый бисквитный торт фабрики «Большевик» вызвал неописуемый восторг:
