Генерал устало вздохнул и потер виски. Частично его подозрения подтвердились. Слишком много неясно, но он понимал, что более точную информацию не сообщают посторонним – только “своим”.
- Ладно, меня уже раздражают эти недосказанности…Можно сказать, что я вам поверил… Если все так, как ты сказал, то я согласен. Но ты обещал, что никаких тайн после этого не будет. У меня еще очень много вопросов, и я надеюсь получить на них ответы…
Шурский облегченно выдохнул, и ответил с улыбкой:
- Очень хорошо. На половину своих вопросов вы сами сможете ответить через минуту. А на остальные я с удовольствием отвечу. Настолько подробно, насколько захотите. Никаких тайн, сами поймёте, почему была необходима такая секретность. А сейчас мне нужно вам кое-что показать, – он встал с кресла, и стал расстегивать рубашку.
Генерал удивленно смотрел, как он раздевается, но не стал задавать лишних вопросов. На психопата Шурский не походил, и если ему сейчас вдруг приспичило переодеться, значит это ему зачем-то нужно. Геннадий только вопросительно посмотрел ему в глаза, когда тот выпрямился перед ним, в чем мать родила.
- Только, пожалуйста, не пугайтесь, – сказал он с улыбкой.
Геннадий уже собирался ответить, что он много чего в своей жизни мог испугаться, но только не голых мужиков, как его собеседник наклонился к полу, неуловимо-грациозным движением потянулся, и через секунду на месте человека оказался большой снежный барс – вроде, только у них такая красивая черно-белая расцветка.
Генерал медленно сделал глубокий вдох и выдох, успокаивая участившееся сердцебиение. Даже моргнул несколько раз. Большой зверь присел на полу напротив него, обернув передние лапы пушистым хвостом, и внимательно посмотрел ему в глаза. Слишком осмысленно для обычного животного.
Видимо, удостоверившись, что первый шок прошел, леопард медленно встал, подошел к генералу, и поставил передние лапы ему на колени.
- Господи... – Он медленно протянул руку и погладил густую шерсть на загривке.
Когда он убрал руку, её мягко, но уверенно прижали мощной лапой к колену. Внимательно глядя генералу в глаза, леопард медленно сжал зубы на его запястье.
- Тебе нужно меня укусить? – Геннадий заставил себя сидеть неподвижно, с трудом подавив порыв встать и убежать. От такого зверя, ещё и на его территории, не особо побегаешь… В ответ леопард чуть прикрыл глаза. – Что ж, надеюсь, хоть руку не откусишь…
Зверь презрительно фыркнул, и резко сжал зубы, сразу же зализывая рану шершавым языком.
Генерал судорожно вдохнул, пережидая вспышку острой боли, и с удивлением посмотрел на рану, которая затягивалась на глазах.
Леопард, тем временем, быстро отошел и так же плавно перетек в человеческую форму.
- Значит, вот какое у вас “объединение”… – задумчиво проговорил Геннадий, рассматривая бледнеющий шрам на правом запястье.
- Вот какое. – В тон ему ответил Денис, заканчивая одеваться. – У вас есть ещё очень срочные вопросы, или мы можем дать ответ гостю? У Александра не очень много времени, он уже достаточно долго нас прождал. – Добавил он, поглядывая на часы.
Генерал пожал плечами, и поднялся с кресла.
- Вопросов много. Но они могут подождать. Этот Александр тоже из ваших, я правильно понимаю?
- Правильно, – ответил Шурский, открывая дверь. – Только не из нашего клана. Он волк. Я ещё расскажу об этом подробнее.
Александр ожидал их в компании Юрия.
- Геннадий Михайлович согласился на наше предложение, – ответил Шурский на вопросительный взгляд визитёра.
Тот кивнул, и достал телефон.
Пока он передавал своему собеседнику данные паспорта и военного билета генерала, тот, не спеша, разглядывал гостя.
Короткие тёмно-каштановые волосы были уложены в аккуратную прическу. Правильные черты лица, тёмные брови вразлёт, тёмно-серые глаза – все это создавало впечатление какого-то тёплого, мягкого домашнего уюта. Только выражение этих глаз не укладывалось в общую картину: отстранённо-застывший взгляд, в котором изредка плескалась какая-то болезненная обречённость. Впрочем, сразу же скрываемая.
Закончив разговор, Александр обратился к генералу:
- Приказ о назначении будет завтра с утра. Увольнение из Министерства обороны – вчерашним числом. Благодарю вас за сотрудничество от лица нашего клана, Геннадий Михайлович.
Генерал проглотил крутившиеся на языке вопросы и вежливо кивнул в ответ на это почти официальное уведомление.
*
- Так я правильно понимаю, что Фёдор тоже из оборотней? – Как только все гости покинули особняк, Геннадий накинулся на Шурского с вопросами. Возможность поговорить со старым другом безо всяких недомолвок выглядела безумно привлекательной.
“Зять”, однако, не разделил его энтузиазма. Он ответил, недовольно скривившись:
- Мы обычно не употребляем термина “оборотни”. Так сложилось… сначала из соображений конспирации, затем просто переросло в негласную традицию. «Родственники» – так мы друг друга называем. И да, Фёдор тоже наш родственник. Он принадлежит клану Елизаветы Мицкевич, как вы уже, должно быть, поняли.
Генерал криво усмехнулся на это “родственники”. О да, теперь он стал “родственником” этой рыжей выскочки, вот бы никогда не подумал!
- А насчет кланов… У вас тут как?... – Геннадий не смог сразу сформулировать вопрос, чтобы прояснить этот очень важный момент, но Шурский и так его понял.
И рассказал столько нового об окружающем мире, что генерал, на шестом десятке лет, почувствовал себя малолетним идиотом, которому учитель первый раз в жизни показал глобус.
- Так, я не понял, вот леопарды, лисы, волки… Ладно, не враждуете. Но места в верхушках силовых структур вы как между собой делите?
- Просто совещаемся друг с другом, – пожал плечами Шурский. – Это не принципиальный вопрос, кто из нас будет занимать такую должность. Важно, что любой из нас не допустит повышенного интереса этих структур в нашу сторону. Этого вполне достаточно.
- А как быть с преступностью? – нахмурился Геннадий. – Понятно, что оборотней нельзя в тюрьму к людям… свои какие-то тюрьмы есть?
- Никто из нас не нарушит человеческие законы, – покачал головой Шурский. – Это правила всех кланов. За нарушение правил наказания внутри кланов. Поверьте, если такие нарушения случаются, второй раз они не повторяются.
Геннадий недоверчиво фыркнул и подошёл к окну, прикуривая сигарету. Он чувствовал недосказанность, и это ему не нравилось.
- Не могу поверить. Не бывает такого. Идеальное общество какое-то.
Шурский поморщился и с тяжёлым вздохом ответил:
- Как раз совсем не идеальное. Мы живём наполовину по звериным законам. Да, с обращением приходят нечеловеческая сила, скорость, реакция. Весь организм омолаживается, наливается звериной жизненной энергией. Любые повреждения залечиваются на глазах, даже оторванные конечности отрастают при обращении. Но в плату за это, мы отказываемся от базовых человеческих прав: время от времени некоторым из нас приходится вступать в поединки, из которых мы можем не выйти живыми. По полнолуниям контроль над внутреннем зверем ослабевает настолько, что приходится закрываться вот в таких огороженных участках и охотиться на зверей, чтобы не перегрызть друг друга. Есть много разных нюансов. Вы почитаете потом правила клана подробнее, там всё написано. Не всё можно объяснить словами, многое нужно прочувствовать. Полнолуние скоро.
Геннадий согласно кивнул, принимая такое укороченное объяснение. Только пара вопросов требовала прояснения.
- Хорошо, по внутренним правилам разберёмся позже. Теперь скажи-ка, «родственничек», почему меня так аккуратно отстранили от поездки в Москву? Обычно такие назначения личными рапортами оформляются, и мне надо там с жильём вопрос решить. А твои помощники со всех сторон так резво все вопросы за меня порешали, что мне прямо любопытно стало: и рапорт по факсу спецсвязью можно послать, и вопросы все по доверенности порешать, и жильё вам тут служебное дадут, товарищ генерал, в Москву вам совсем незачем ехать, – он прищурился. – Ничего по этому поводу прояснить не хочешь? А то, может, мне померещилось?
