Ночное колдовское О, ночи тёмной отрешенье, мне не томи так жадно грудь! Что при свече, в огне блаженном я нагадала? Стынет жуть. Не он пришёл, явилось Нечто. И жалок ныне мой покой. Предстать же в платье подвенечном мне грезилось ещё весной пред ним – во снах, что слаще яви, чтоб он поверил, он узнал… И мой причудливый румянец его бы в миг околдовал. Мечталось быть мне мягче воска и только лишь в его руках… Но кем я стала? Отголоском тоскливой птицы в облаках… росою поздней, не испитой, несобранной пыльцой с цветка… Я им не узнана, забыта. И доля девичья горька. Быть нежеланной хуже пытки тому, чьим взором зажжена. Не будет ждать он у калитки и не проводит дотемна. Чужого счастья пожелала, поверила, что приручу. В ночи свеча моя пылала. Я колдовала на свечу. Не он пришёл, а вскрылось Нечто. И голос вторил в тишине: «Из всех, что он отвергнет женщин, больнее будет лишь тебе! Уймись, бесстыжая, в пороке. Не ворожи в ночи пустой. Завещан Сокол темноокий, нет, не тебе – Красе другой!». И всё, что грёзами сгустилось, ушло в предутренний туман. Над ближним лесом птица взвилась и полетела к небесам… /16.XII.2015 г./ Откуп Небу Уронила лоб в руки. Молчишь. Губы ищут покоя. Муки сладкие, муки блаженные – пить бы да пить. Не тебе, моя радость, за откуп тревожиться боле. Самому б за тебя мне всю жизнь Небу откуп платить… То ли слабость твоя, то ли мне дорогая услада? То ли биться в поклон, то ль с коленей тебя поднимать? Наглядеться нельзя. И нельзя мне без этого взгляда. У даров, что бесценны, один лишь удел – принимать. Принимать их, покуда желанны, души в них не чаять… Шубу с плеч, чуть стыдясь, да задуть свет коптящей свечи. Пустобрёха дворовая вновь за окошком залает. Успокоит Семён её, слезет с горячей печи… Ух, морозно на улице! Лихо февраль воеводит. Не пускал бы тебя, так и грел… да к рукам приучал. Если б только ты знала, как любо в моей несвободе, то была бы давно ещё паче со мной горяча… То ли сердце со стужи печёт, то ли жажда томленья? То ли боль, то ли сласть? То ль я пьяный и дюже чумной? Не пущу никуда, ты сегодня моё откровенье! И устам я твоим буду долго вверять непокой… Ночь безлунная нынче, глухая, как ведьмина шалость. Завывает метель, и ни зги не видать за окном. Пёс умолк. И Семёна-холопа сморила усталость. Ты, царевна ночная, знать хочешь, что будет потом? Кабаки позабудутся, пьяные рожи все скиснут. Будем ночи свои во хмелю мы ином проводить… Уронила лоб в руки. Молчишь. Рот в усталости стиснут. Я готов за тебя Небу откуп отныне платить… /15-16.II.2015 г./ Про галстук. Грустное
Справляться с галстуком так и не научился. Скорей, запутаю, чем снова завяжу. В моих руках он – непослушный и капризный. И жаль, что я тебя уже не попрошу… А ты умело с ним справляешься – в два счёта. Точней, справлялась – здесь вернее будет так. И он отброшен – с ним возиться неохота. Но… без него уже не смотрится пиджак. Рубашки ворот неприкаянно расстёгнут. Спасёт ли дело освежающий парфюм? А может, ну его – ко всем чертям, в болото? И вслед за галстуком отброшен и костюм. Попроще быть. Да и резон ли «рисоваться»? Обычный свитер под любой прикид пойдёт. Вздохну лишь, вспомнив про заботливые пальцы. И про глаза, и про слова… про всё-про всё… Опять яичница (немного?) подгорает. Посуда в раковине свалена – гора… На людях виду не подам – я аккуратен. А дома сдал по всем статьям и «на ура». Мне без тебя по-новой как-то не живётся. И чаще стал ругать какую-то там мать. Ты всё умела превосходно делать, Солнце. И даже галстук этот грёбаный… снимать. /5.XII.2015 г./ Так бывает… Мы сбываемся чаще, чем нам предначертано для других, чьи пытаемся души познать – в одиночествах странных, горчащих рассветами… чтобы снова в закатах своих догорать. Принимая бессмысленность за невезение, вновь спешим дать себе свой «единственный» шанс. Но судьбу не обманешь шальным нетерпением. У неё есть дежурный ответ: «НЕ СЕЙЧАС!». Вроде был интерес до живого и вечного, схожесть мыслей, желаний, а дальше … стена. Даже если доступна сейчас эта женщина, будет также желанна ли завтра она? Даже если сегодня в мужчине нуждается, это всё проходящее, если – не ОН. Так бывает, такое порою случается… А потом забывается, как страшный сон. Послевкусие – стойкое и отрешённое. Неродные – ни губы, ни взгляд, ни слова… Стали кем-то неясными и мимолётными эти ДВОЕ, которым не видно числа… /10.VII.2015 г/ |
