– Терпение, молодой человек! Ждите! Присмотритесь внимательнее.

Герман вздохнул и стал всматриваться в лист. Ожидание было томительным, но уже через десять секунд журналист был вознаграждён – он увидел буквы. Да. Это были буквы. Вначале они появлялись очень медленно, одна за другой. Но потом скорость их появления увеличилась. И перед Германом возник полноценный текст, охватывающий всю страницу. Герман перевёл свой взгляд на старушку. Он не мог произнести ни слова.

– Да! Именно такие эмоции я и испытала, когда первый раз увидела то, что видите вы.

– Все четверо ждали, – прочитал Герман. – Что это? Какой-то рассказ? Сказка?

– Если бы всё, что я прочитала в этой книге, было бы сказкой, я не просила бы вас об этой встрече.

– Это розыгрыш? Это ведь голограмма! Я прав?

Генриетта Павловна сделала небольшой глоток из чашки и обтёрла губы платком.

– Сделайте одолжение! Вырвите обе страницы из этой книги и порвите их!

– Вы уверены?

Старушка молча кивнула. Пожав плечами, Герман положил книжку на стол, вырвал страницы и порвал их на несколько частей.

– Вот так? – улыбнулся Герман и положил обрывки рядом.

– Загляните внутрь! – спокойно произнесла Генриетта.

Улыбка держалась на лице журналиста ещё несколько секунд. Ровно до того момента, пока он не открыл книжку. Вырванные листы вернулись на своё место. Когда же он перевёл взгляд на стол, где должны были лежать обрывки, – их там не было.

– Это… это… как? – пролепетал Герман.

– Можете сделать это ещё раз, – спокойно ответила старушка, – если хотите.

Герман открыл книжку и снова вырвал страницы. На сей раз он не стал их разрывать на куски, а оставил у себя в руках, пристально всматриваясь в них. В какой-то момент он понял, что очертания страниц исчезают. Они буквально таяли у него в руках, проявляясь одновременно в открытой книжке. Когда Щукин, наконец, осознал, что в его руке ничего нет, он резко вскочил, уронив стул.

– Срань Господня! – закричал Герман.

Местный контингент даже не перевёл взгляд на вскрикнувшего внезапно мужчину. К подобным реакциям здесь уже все давно привыкли.

– Я понимаю вашу реакцию, молодой человек, но всё же – Манеры! – строго сказала Генриетта.

– Я… я прошу прощения, – Герман попятился в сторону выхода. – Мне нужно выйти!

Выскочив на улицу, он отбежал на угол перекрёстка и сделал глубокий вдох. Посмотрев по сторонам, Герман достал из внутреннего кармана куртки небольшой флакон с белым порошком. Сняв крышку, он засунул флакон в ноздрю и сделал глубокий вдох. Не самое лучшее, что можно было достать в этом городе, но для небольшой встряски мозгов, самое то. Герман почесал ноздрю и оглянулся назад. Через большое витражное окно он увидел Генриетту, сидящую к нему спиной.

Зачем она пришла? Что это за творение она принесла? Практиковала ли старушка магию, в которую Герман, как человек разумный, не верил, или эта дрянь всё-таки была не из этого мира, про которую так часто пишут в жёлтой прессе в духе «Таинственные и мистические истории «Подкаменной Тунгуски»? А может старушка профессионально владела гипнозом, и это всё плод его воображения? Или всё же постоянная привязанность к белому порошку, наконец, сделала своё дело и окончательно уничтожила реальность восприятия?

Но ответы были лишь внутри. Герман, снова почесав ноздрю и посмотрев на палец, не остались ли там остатки белого вещества, зашёл в кафе и сразу же привлёк внимание Мода, помахав ему рукой. Мод поднял вверх кружку, но Герман отрицательно покачал головой и знаком показал толстяку, что ему нужен целый кувшин. На лице Мода возникла широкая улыбка, и он принялся делать то, что делал лучше всего – варить кофе.

Герман подошёл к столу. Генриетта всё так же спокойно и покорно его ждала.

– Прошу прощения за своё поведение, – Герман поднял стул и сел за стол.

– Можете не извиняться. Как я и говорила, что-то подобное и я испытала, когда узнала о свойствах этой книжки. Но признаться, я всё же на секунду подумала, что вы сбежите, – она улыбнулась. – Вижу рациональность взяла над вами вверх.

– Рациональность? – Герман взял в руки книжку и ещё раз потрогал листы, чтобы убедиться в их реальности. – Это сложно назвать рациональным. Прошу прощения, но… что это за херня такая?

– Значит, я вас всё-таки заинтересовала?

– Сказать, что вы меня заинтересовали, ничего не сказать! – Герман положил тетрадь на стол. – Что это вообще за сверхъестественная хрень?

– Мы с вами слишком долго, по крайне мере я, это точно, прожили в стране, где не то что вера в Бога, а сама попытка признать существование сверхъестественного не только высмеивалась, но и грозила сумасшедшим домом. Как вы думаете, господин Щукин, вы с вами сумасшедшие?

– Ну, – Герман вертел книжку в руках, – это вряд ли коллективный психоз. Меня настораживает один факт: почему полиция вернула её вам? Неужели они так и не поняли, что попало им в руки?

– Очередное доказательство того, как работает система, – улыбнулась старушка. – Хотя всё-таки в их защиту я скажу, что, наверное, им просто не хватило терпения её пристально изучить.

– А откуда это взялось у вашего сына?

– Не знаю, – Генриетта затушила сигарету. – Я с ним не общалась долгое время. Когда его выпустили за примерное поведение…

– В 2012? – перебил её Герман.

– Да! Он звонил мне пару раз, но мне не хотелось с ним разговаривать.

– Значит, книга могла у него быть уже тогда? Может он заполучил её раньше, до того, как угодил за решетку?

– Все эти вопросы я задала сама себе, но не нашла ответа. Я даже не нашла ответа в истории про него. То, что вы прочли, это только начало историй.

– Историй? Каких историй?

– Историй о людях, живущих сейчас. Истории о людях живших и тех, которые ещё не родились.

– Здесь всего две страницы!

– Продолжайте чтение! – улыбнулась Генриетта.

Герман осторожно открыл страницу и, быстро пробежав глазами по тексту, перелистнул её, и бумага сразу же слилась с корешком, продолжая проявлять на ней новый текст. Посмотрев направо, Герман увидел, что страниц снова две, и на следующей уже проявлялись новые очертания букв.

– Теперь вы понимаете?

– Это невероятно! – прошептал Герман. – Это просто охренеть, как невероятно. Прошу прощения!

– Я же говорила, это не укладывается в рамки того, с чем вы обычно сталкиваетесь.

– Их здесь много? Вы прочли её полностью?

– Не уверена! – Генриетта кашлянула. – Я не знаю, сколько историй она скрывает. Но я узнала одно: каждый, кто начинает её читать, начинает с самого начала.

– Невероятно! – Герман снова повертел необычное творение в руках. – Погодите-ка, вы сказали, что не нашли ответа в истории про него?

Генриетта кивнула.

– Вы хотите сказать, что здесь описываются те события?

– Именно! Я узнала историю своего сына. Теперь я знаю, как всё было на самом деле, и кто его убил.

По спине Германа пробежал холодок. Его сознание сразу вернулось на несколько лет назад. В тот злополучный 2012 год, когда неизвестный убийца наводил ужас на их город, жестоко убив несколько человек, полностью иссушая тела и забирая внутренние органы. Он исчез так же быстро, как и появился, не оставив после себя никаких зацепок.

– Бальзамировщик? Вы хотите сказать, что здесь есть информация о Бальзамировщике?

– Да! Человек, которому вы дали это прозвище! Человеку, убившего моего сына.

– А остальные истории?

– Невероятные, жуткие, леденящие душу. Никогда в жизни мне не было так страшно. Просто начните читать, и вы всё поймёте.

– Вы знаете, тут даже спорить и сомневаться не стоит, что сама природа этой тетради – уже что-то невероятное. Но с чего вы взяли, что всё написанное тут – правда?

– Вы, как журналист, опираетесь на факты. А я – мать. И опираюсь на материнский инстинкт.

– Без обид, но я не могу строить линию расследования просто потому, что вам так говорит материнское сердце.