В последний раз, когда я смотрела, всего год или около того назад, Джейсон был поденщиком, живущим в Дейли-Сити с изворотливой подружкой, у которой был длинный список судимостей. В основном мелкие дела. У Джейсона не было судимостей, кроме краж в магазинах, нарушений правил дорожного движения и одного ДТП, но он был частым посетителем метадоновой клиники, и эта деталь заставила меня почувствовать себя обманутой, когда я это прочитала. Эми все еще жила в Реддинге и, насколько я могла судить, была дважды замужем. Я попросила коллегу со связями в этом районе провести еще немного раскопок, осторожно, не объясняя моих отношений с ней или почему мне нужно было знать, сколько у нее детей и были ли они от разных отцов, в каком районе она жила и как долго она была менеджером в «Бургер Кинг», где она работала, и выглядела ли она счастливой.

Конечно, я могла бы сама поехать туда, если бы у меня хватило смелости, и постучать в ее дверь. Я представляла себе это воссоединение тысячи раз, но никогда не проходила мимо того момента в сценарии, когда она захлопнула дверь перед моим носом за то, что я подвела ее. Ближе всего я подошла в реальной жизни, когда однажды сидела в своей машине и наблюдала, как Джейсон срывает черепицу с крыши чьего-то усталого гаража с несколькими другими парнями без рубашек. Затем он выстрелил из дробовика в сорок унций на переднем сиденье своего пыльного двухцветного «Эль Камино», пока я думала об этом его чертовом плюшевом гепарде, о том, как он не мог спать без Фредди, прижатого прямо к его лицу. Я никогда не понимала, как он мог так дышать, но когда он завел Beastie Boys и отъехал от бордюра, я поймала себя на том, что вместо этого задаюсь вопросом, как он теперь дышит без этого. Без меня.

* * *

Но не только то, как я подвела Джейсона и Эми, пугало меня, когда я думала о том, чтобы стать родителем. Это также была моя ДНК. Моя мать не дожила до тридцати. Мой отец был застрелен в 1989 году во время домашнего спора из-за женщины, который звучал как грязный эпизод Текущего Романа. Если бы этого было недостаточно, у меня было полдюжины приемных родителей, которые заставили меня всерьез задуматься, были ли у кого-нибудь из взрослых совместные действия. Только приехав в Мендосино, я увидела, что некоторые действительно такие, взрослые, делают больше, чем просто сводят концы с концами. У Хэпа и Иден был стабильный брак… еще одно впервые для меня. Они говорили то, что имели в виду. Они терпеливо относились к моим настроениям и вспышкам гнева. Они задавали вопросы и, казалось, заботились о том, что я хотела сказать. Они подарили мне настоящее детство, когда я уже давно перестала надеяться, что такое вообще существует. И все, что мне нужно было сделать, это быть самой собой.

Все это — представление доказательств с каждой стороны решения, которое мне нужно было принять, — казалось слишком сложным, чтобы пытаться разобраться с Бренданом. У него вообще не было никаких амбивалентностей по поводу создания семьи. Он был частью многочисленного ирландского выводка с пятью братьями и сестрами, которые были шумными и веселыми и всегда вмешивались в дела друг друга. Когда я видела их с детьми, я почти видела это… ту беспорядочную, счастливую версию семейной жизни, которую мы могли бы иметь, возможно, если бы все было правильно.

— Ты бы не сделал ничего другого? — спросила я Фрэнка, пока он орудовал своими щипцами для гриля, переворачивая перец и лук с удовлетворительным шипением.

— Может быть, вместо этого пойти в стоматологическую школу? — Он ухмыльнулся. — Нет. Мне нравится моя жизнь.

— Как ты узнал, когда будешь готов?

Его смех был похож на фырканье, как будто я задала самый смешной вопрос, который он когда-либо слышал.

— Никто никогда не бывает готов, малыш. Ты просто должен прыгнуть.

— 39-

Нарисованные цветными карандашами рисунки солнца с глупыми, большеголовыми фигурками из палочек, раскинутыми внизу. Хамелеон на облаке и слова «Дорогая мама, я скучал по тебе!» Тест по правописанию для второго класса с цифрой «100 %», обведенной красным кружком, со звездочками возле двух слов с дополнительными кредитами: «параллель» и «целостность». Блестящая фиолетовая ящерица-погремушка с круглыми пластиковыми глазами. Чайный сервиз с клубничным песочным печеньем. Все это в одном большом пластиковом контейнере на чердаке — фрагменты девочки, детства. Один белый роликовый скейт со слегка помятыми колесами. Внутри спрятана пара радужных подтяжек, как у Робина Уильямса в фильме «Морк и Минди». Четыре пастельных Моих Маленьких Пони с коллекцией крошечных розовых расчески для волос для их грив и хвостов. У меня никогда не было такой коробки, как эта, но я понимаю, что смотрю на сокровище. Каким-то образом все это связано с Кэмерон. Мне нужно найти ее, чтобы она могла вернуться к тому, кем она была. Кто она такая.

Там также есть фотографии. На одной она выглядит лет на пять или около того, стоя на пляже — Малибу? — держа в руке жемчужно-розовую ракушку, босые ноги наполовину поглощены песком. На некоторых изображена Кэмерон-подросток рядом с девочкой примерно того же возраста, но светлой, где Кэмерон загорелая, с тяжелым светлым хвостом рядом с глянцевой черной занавеской Кэмерон. В некоторых у обеих девушек одинаковая прическа, как будто они ищут способы сблизиться. Ближе к тому, чтобы быть одним человеком. Вот что такое дружба юности, я помню. Вы сливаетесь, и это чудесно. Как будто вы никогда не расстанетесь.

— Это Кейтлин, — говорит Эмили от двери со свежими кружками чая в руках, завитки пара поднимаются, как пламя. — Они были лучшими друзьями с того времени, как мы переехали сюда, и до конца седьмого класса.

Я снова смотрю на фотографию, на широкую улыбку Кейтлин и сверкающие металлические брекеты. Серьги, которые она носит, — сердечки из розовой эмали.

— А потом поссорились?

— Я так думаю. Кэмерон не стала бы говорить об этом. На самом деле я беспокоилась о ней. Она казалась такой грустной. Она сказала мне, что никто не сидел с ней за обедом. Казалось, у нее вообще не было друзей, а потом появился Грей. Слава Богу.

— Неудачники находят друг друга.

Она выглядит озадаченной.

— Что вы имеете в виду под «неудачниками»?

— Это не критика. Некоторые люди чувствуют себя не в своей тарелке, когда они молоды, не потому, что с ними что-то не так, а потому, что есть что-то особенное, что отличает их друг от друга. Что-то, чего они еще не выяснили.

— Не выяснили? О чем вы говорите?

Я ощутимо чувствую ее замешательство и решаю действовать немного мягче, оставляя в стороне свои подозрения насчет Грея.

— Ну, с Кэмерон это может быть связано с личностью. У нее была другая жизнь позади, как будто она перевернула страницу книги. Может быть, она начала задумываться об этом. О том, где она могла бы быть.

— Она здесь, — сказала Эмили, защищаясь. — Она с нами.

— Конечно. Все, что я имею в виду, это то, что, когда с детьми случаются тяжелые вещи, они часто думают, что сделали что-то, чтобы вызвать это. Что это их вина.

Эмили одета в кашемировый свитер овсяного цвета и мягкие замшевые мокасины, ее рыжевато-каштановые волосы собраны сзади черепаховой заколкой. Все в ней нейтрально и утонченно, доведено до совершенства. Но ее глаза затуманились.

— Мы каждый день пытались показать ей, как сильно мы ее любим.

— Я верю вам. Но кто-то выдал ее, Эмили. С этим трудно смириться даже во взрослой жизни.

— Может быть, — говорит она. — Но у меня было двое родителей, которые остались женатыми, и я могу сказать вам, что это тоже была не прогулка в парке. И родители Троя были ненамного лучше. Он из Западной Вирджинии. Он любит говорить, что его вырастили волки, но я бы поменялась с ним местами через секунду. Его родители были простыми людьми. У них было не так уж много, но в этом нет ничего постыдного.

Слово на мгновение повисает в воздухе.