Камень в руке Малфоя нагрелся, обжигая тонкую кожу, и затрясся в ладони, намереваясь выскочить из неё. Драко сжал артефакт крепче, морщась от боли, но его края вдруг начали резать кожу. Неизвестное заклинание надавило на пальцы, почти ломая хрупкие косточки, и Драко, к своему стыду, не сдержался, распахнул ладонь, выпуская единственную возможность выжить из своих рук.

Чёрный дым обнажил зловещее лицо Волан-де-Морта. Он появился всего в нескольких метрах от Драко и Гарри, демонстративно перебирая воскрешающий камень меж своих пальцев.

Из хижины раздался звонкий женский смех — в дверях показались смущённый Пиритс, не поднимающий взгляда с земли, и радостная Панси. Паркинсон нарочито медленно потянулась, остановившись перед Гермионой, и отряхнула подол своего платья от пыли:

— Мы с тобой ещё поиграем, — подмигнула она, направляясь к своему Хозяину. На её лице цвела наглая победная улыбка. Драко дёрнул палочкой — лишь бы не видеть этих уничтожающих растянутых губ, — но вдруг почувствовал, как Гарри сжал его запястье.

— Прекрасная работа, — прошелестел Тёмный Лорд, когда девушка, беспрепятственно минуя Гарри и Драко, подошла к нему. Пиритс, молча, понурив голову, прошествовал за ней следом.

Волан-де-Морт их обыграл. Снова. Спланировал спектакль с Паркинсон, чтобы отыскать их убежище без лишних хлопот. В действительности всё просто: зачем рыскать по свету, когда мотыльки сами летят на твою паутину? Драко поджал губы, не спуская мрачного взора с Тёмного Лорда.

— Прекрасно! — скользкий шаг Волан-де-Морта заставил Гарри напрячься: Драко это понял по пальцам, вцепившимся в его руку. Тёмный Лорд подкинул камень в небо, и тот стремглав влетел в ладонь Пиритса. Пожиратель, тихо ахнув, крепко сжал Дар Смерти. — Самонадеянность — порок, Поттер. Как и любовь.

— Что тебе вообще известно о любви? — выплюнул Гарри в ответ.

Всё пропало. Драко безнадёжно взглянул на Пиритса, прятавшего глаза. Всё было зря: начиная с бездарной попытки сопротивляться в одиночку, кончая общими делами с Поттером — всё безнадёжно; как он только мог понадеяться обыграть искусного хитреца? Драко жизнь положил на изучение легилименции и окклюменции, бесстыдно лгал в глаза всем без разбора, сокрушался о несправедливости мира и вынужденной — прежде — связи с Гарри; он сделал многое, чтобы истребить хищного змея, попытаться отрубить его гнилую голову, но стоило лишь понадеяться на скорую победу, острым клинком пройтись по ледяной шее, как тот, подобно лернейской гидре, тут же отращивал несколько других голов.

Драко смотрел на Волан-де-Морта и видел в нём свою жизнь: полную унижений, неудач и трагедий. Жизнь, от которой всегда пытался сбежать, которой боялся до ужаса, потому что, сколько ни пытайся, её не изменить. Но Гарри дарил надежду. Свобода в движениях, истина в словах и чистота мыслей — образ сладкого, щемящего сердце будущего — призрачно-близкий и такой недостижимый. Особенно теперь. Когда выход только один: решиться на смерть.

Смерть, подразумевающую абсолютный конец.

«Поттер сведёт тебя в могилу», — Блейз вечно это повторял — ещё в школьных стенах: сначала в шутку, после — всерьёз. На квиддичном поле, в межфакультетских соревнованиях Драко мечтал догнать Гарри в силе и смелости. Но ему всегда чего-то не хватало: ума, сноровки, опыта; Гарри — особенный, а Драко — нет. Обычные подвигов не совершают, даже если искренне мечтают об этом. Им не хватает духа. Обычные действуют в тени, скрываясь от лишнего внимания, нацепив маску холодного равнодушия на лицо. Но даже к тем, кто прячется за спинами особенных, смерть протягивает свои костлявые руки. Единственное, в чём Драко преуспел, так это всё в той же окклюменции. Вот только, как оказалось, проку от этого никакого. Он стоит под прицелом обеих сторон.

Драко растерянно моргнул: готов ли он умереть во имя мира, в котором не будет жить?

— Вопрос лишь в том, убьёшь ли ты своего возлюбленного? — по словам, сказанным Волан-де-Мортом, прокатилось злорадное торжество.

Драко не знал, что делать дальше: кинуться вправо или влево, напасть на Пиритса и попытаться забрать камень до того, как Волан-де-Морт убьёт Гарри, или прятаться за его спиной. А, может, Гарри, не колеблясь, убьёт самого Драко — и дело с концом. Ведь мир без Тёмного Лорда стоит того?

— Ну же, Поттер, — подначивал Волан-де-Морт, бесстрашно шагая ближе, — ты так искал встречи со мной. Неужели чувства сильнее?

Драко взглянул на Пиритса, сжимающего камень в своей руке: бесшумное незаметное акцио не сработало, даже не потянуло артефакт в сторону Малфоя, — но, может, если крикнуть заклинание громче, Дар Смерти прилетит прямо в его руку. Хотя это наверняка не помогло бы. Тёмный Лорд не отдал бы камень Пожирателю, если бы простейшее заклинание вернуло его обратно. Пиритс поднял чёрные глаза, пронзительно глядя на Малфоя в ответ, — Драко никогда прежде не видел в них столько сомнений. О чём тот размышлял — загадка: впечатлился ли смелостью своего бывшего друга или огорчился его будущей кончиной?

Гарри дважды сжал пальцы на запястье, вероятно, предупреждая, что нужно быть готовым — вот только к чему?

— Давай, — шепнул Поттер, тут же взмахивая палочкой в сторону Волан-де-Морта и сталкиваясь с ним яркими линиями света.

— Авада Кедавра!

— Экспеллиармус!

Драко замахнулся волшебной палочкой в сторону Пиритса. Заклинание почти сорвалось с кончика его языка, как вдруг Пиритс, поджав губы, жёстким проклятьем отрубил свою руку, игнорируя наверняка адскую боль, и с силой кинул камень вместе с отрубленным запястьем в сторону Малфоя. Всё произошло так быстро, что Драко не успел вздохнуть. Он сжал ещё тёплую ладонь в своей руке, ощущая твёрдый камень своей кожей. Волан-де-Морт разъярённо вскричал, выставив свободную руку в сторону Малфоя, собираясь наброситься на него невербальной магией, но…

— Я рядом, — уверенно крикнул Гарри, с усилием отмахнувшись от атаки Волан-де-Морта, и направил палочку на Драко, застывшего перед ним в немом ужасе. — Авада Кедавра.

***

Драко распахнул глаза.

Яркий свет резанул по расширенным зрачкам, и Драко пришлось часто заморгать, чтобы привыкнуть к белизне вокруг. Он огляделся, с удивлением обнаружив себя в своей комнате в Малфой-мэноре. Драко сидел на белоснежной кровати под белоснежным одеялом, одетый в такой же белоснежный ночной костюм. Ему показалось, что где-то далеко кричали павлины.

— Милый, — дверь в комнату отворилась.

— Мама, — изумлённо выдохнул Драко. Он жадно разглядывал улыбчивое лицо Нарциссы, пока та, прикрыв за собой дверь, неспешно подошла ближе, опустившись на кровать. Отыскав руку сына под одеялом, она мягко сжала его пальцы.

— Не ожидала встретить тебя здесь так рано.

— Ты настоящая?

— А ты как считаешь?

Драко опустил глаза. Нарцисса казалась живой: её ладонь была тёплой, в глазах стоял блеск, на щеках светился румянец, — именно такой её помнил Драко. Нежной, ласковой, с чарующей улыбкой на прекрасном лице.

— Тёмный Лорд умрёт, — в конце концов, ради этого он здесь. Ради этого, не медля ни секунды, Гарри лишил его жизни.

— Не сомневаюсь, мой милый.

— Возможно, Поттер уже его убил.

Нарцисса молчала, продолжая сжимать руку Драко. Вдали снова раздался знакомый до боли звук — определённо запели павлины. Когда Драко был совсем маленьким, Нарцисса вместе с сыном слушала эту нелепую птичью песню каждый вечер перед сном.

— Ты искал Его смерти из чувства мести, — наконец произнесла она. — Когда она свершится, успокоится ли твоя душа?

Драко хотел тут же дать утвердительный ответ, но замялся. Его путь к отмщению не был чистым: он совершал подлые вещи по отношению к себе, единственному другу, бесчисленным невинным душам и… к Гарри. Он обманывал Гарри Поттера.

— Я могу вернуться? — неуверенно протянул Драко, оглядывая свою комнату.

— Разумеется.

— Как это сделать?

— Так же, как и всегда, мой милый, — Нарцисса нежно провела ладонью по щеке сына. — Чтобы вернуться к жизни, достаточно выйти из комнаты.