— Ты выиграл нечестно, — цокнул Драко. — Что это? Феликс Фелицис?

— Смирись, Малфой, и выполни условие игры, — Рон невинно улыбнулся, точно так же, как и Гермиона. Эти двое определённо что-то задумали. Симус, Полумна и Невилл выглядели заинтересованными, но по их озадаченным лицам смело можно сказать, что они не принимали участия в заговоре. Гарри нахмурился, выжидая и явно не подозревая, что именно задумали его друзья. Драко закатил глаза, сдаваясь. Какое может быть желание? Поцеловать Поттера? Как будто поцелуями можно всё исправить.

— Впечатли меня.

— Покажи своего павлина.

— Чего? — Драко удивлённо приподнял бровь.

— Патронус. Напыщенный павлин? Я полагаю, ты нас обманул, и там индюк, — хохотнул Рон. Драко снова раздражённо цокнул языком.

— Моя магия ещё не восстановилась.

— Так и знал, что там индюк.

Малфой фыркнул, поднимаясь с места, и достал палочку из своего кармана. Это сложное заклинание, и, если оно не получится, он утрёт нос Рону тем, что хотя бы попробовал. В конце концов, Драко умер ради правого дела, и никто не смеет насмехаться над ним из-за утери магических способностей. А если получится — Уизли убедится, что павлины — прекрасны, и наконец заткнётся.

Драко уже собирался взмахнуть палочкой и произнести «Экспекто Патронум», как Гарри вдруг заелозил на своём кривом стуле и протянул Малфою знакомое древко.

— Твоя палочка, — Гарри улыбнулся. Открыто, по-настоящему и только Драко. Малфой замер на секунду, теряясь от трепета, колючей волной прокатившегося по его спине. — Она безопасна. Больше никакой связи с Дарами Смерти.

Поттер его простил. Об этом говорила тёплая улыбка, дружелюбный тон и палочка, которую тот подготовил специально для него, зная, что Драко придёт сегодня. Малфой нерешительно улыбнулся в ответ.

Гарри его простил. Но что насчёт доверия? Вряд ли Гарри сможет хоть когда-нибудь доверять Драко. Но Драко мог бы… он мог бы попытаться.

Малфой забрал свою палочку — рукоять привычно легла в ладонь, будто и не было этих нескольких лет кочевания, — и прикрыл глаза. Счастливое воспоминание пришло само. Треск камина отразился мелкой дрожью в пальцах, и аромат леса с новой силой закружил в лёгких. Драко, одетый в старую поттеровскую футболку, сидел на полу рядом с Гарри, ухватившись за его рукав. Поттер нежно улыбнулся, обнимая любовным взглядом, и потянул Драко к себе, оставляя на губах первый поцелуй.

— Экспекто Патронум.

По пальцам прошёл забытый магический импульс, кончик палочки заискрил серебристым цветом, и волшебство заструилось по венам, вырываясь из древка и опадая вниз. Драко сосредоточился, вырисовывая горделивую птицу в своём воображении.

Всего на мгновение показалось, что Драко не хватит сил, чтобы вызвать телесный Патронус. Но Гарри всё более настойчиво его целовал — и воспоминание смешивалось с фантазиями, отзываясь шумным вихрем внизу живота. Драко открыл глаза, не сдерживая мечтательной улыбки: на земле уже виднелись изящные павлиньи лапки.

Драко должен попробовать всё вернуть. Гарри ждал от него действий, потому что хотел увидеть, что он действительно нужен Драко. Поттер не напирал, всё так же двигаясь осторожно, на цыпочках, словно вновь боялся спугнуть Малфоя. Но ведь их отношения так далеко зашли! Гарри его простил, и теперь Драко должен — обязан — сделать всё, чтобы показать, что заслуживает доверия.

В конце концов, Драко любит Гарри Поттера. И ничего не может с этим поделать.

Тонкие птичьи вдруг лапки огрубели, и серебро задребезжало и вспыхнуло ярким пламенем, заставив Малфоя крепче сжать палочку, вибрирующую в его руке. Магия всколыхнулась, обнажая перед Драко молодого величественного зверя с толстыми ветвистыми рогами.

Олень.

Драко ошарашенно хлопнул глазами. Этого не может быть.

Но Патронус был реален. Олень заинтересованно склонил голову набок, прямо как Гарри, когда задумывался о чём-то, и потянулся мордой к Малфою. Драко нервно сглотнул, делая неуверенный шаг назад, будто это сделал не он, и перевёл растерянный взгляд на Поттера.

Гарри застыл на стуле, изумлённо рассматривая волшебного оленя, и тот, заметив это внимание, потянулся к Поттеру, задевая прозрачными рогами вычурную люстру. Симус потрясённо выдохнул, и Драко стало чертовски неуютно в этой оглушающей тишине — отчаянно захотелось сбежать. Его маленький — громадный — секрет вылез наружу. Любовь — не то, что принято скрывать, но такой любовью не разбрасываются. Он мог бы показать это только Гарри — или не показывать вообще.

Драко с досадой сжал губы, и олень в эту же секунду растворился в воздухе.

— Я… — конца предложения не существовало. Я — что? Драко так боялся признаться в своих чувствах одному человеку, что в итоге рассказал о них всем. Он убьёт Грейнджер вместе с её противным рыжим женихом, как только сбежит из этого дома — от удивлённых взглядов, лишний раз напоминающих Драко, что он и «любовь» не уживаются вместе.

Драко опустил плечи, намереваясь отправиться к двери, но почти забытое прикосновение тёплых пальцев к запястью заставило его остановиться. Гарри, поднявшись, шагнул ближе, рассматривая напряжённое лицо перед собой. Сердце разрывало Драко грудь, и ему всё ещё хотелось унести ноги, но теперь единственное, что он мог — безотрывно смотреть в ответ, гипнотизируемый пронизывающим до костей взглядом.

— Я тоже тебя люблю.

Драко задержал дыхание. Это определённо сказал Гарри — его губы шевелились, и он слышал его бархатистый голос, но почему-то Малфою стало так душно и жарко: может, он перегрелся и всё же сошёл с ума?

Гарри поднял ладонь на шею Драко и потянул его к себе, целуя так же осторожно, как в их первый раз. И Малфой определённо сошёл с ума. Он отчаянно всхлипнул, обхватывая Гарри руками, прижимаясь ближе, ловя губами его удивлённый вздох и сталкиваясь с ним в новом глубоком поцелуе.

За столом раздались одобрительные смешки, Полумна трогательно хлопнула в ладоши, а Рон ткнул Невилла, требуя у того пять галлеонов.

Нет, больше никогда Драко не даст Поттеру уйти. Впереди сложный путь к безусловному доверию, но Драко сделает всё, чтобы исправить свои ошибки. Потому что теперь у него есть Гарри, который поможет ему это сделать.

Может, однажды Драко даже произнесёт это вслух.

Хотя самые громкие признания всегда совершаются без слов.