Она почувствовала на себе его выжидательный взгляд и пожалела о том, что не может стать хоть немного слизеринкой. Она была прямолинейной и понятия не имела, как вести себя с человеком, который весьма преуспел в играх и интригах, по крайней мере, за пределами зала для судебных заседаний.

Он кивнул, пожелал ей спокойной ночи и еще раз зашел в ванную, прежде чем скрыться в своей комнате. Некоторое время он ворочался без сна, вспоминая ощущения ее шелковистой кожи на кончиках пальцев, а когда, наконец, заснул, его преследовали мрачные картинки его прошлой жизни.

Сны Гермионы в ту ночь были не менее тревожными, если под этим понимать соблазнение бывшего профессора, который стал гораздо приятнее в общении, чем раньше. Во сне Гермиона полностью принимала свою вину за происходящее. Ведь это она намеренно дразнила его во время отработки, сидя прямо на преподавательском столе, рядом с кипой непроверенных эссе первокурсников и демонстрируя ему свои трусики. В следующий момент отработка сменилась собранием Ордена, где все глазели на него, кроме нее. А она, закрыв глаза, соблазнительно облизывала губы языком, зная, что он не сводит с нее взгляда. Через мгновение они оказались в Визжащей хижине сразу после ее выпускного бала. Она громко стонала, в то время как Северус ласкал ее языком.

Гермиона резко открыла глаза. В доме было тихо, но уже не так темно, потому что сквозь зашторенное окно просачивалась тонкая полоска утреннего света. Ее рука сама собой потянулась к промежности, и, отодвинув насквозь промокшие трусики, она коснулась пальцами горячих, влажных складочек. Она внимательнее вслушалась в тишину, но никаких посторонних звуков не услышала. В доме по-прежнему было тихо. Предположив, что Северус наверняка еще спит, Гермиона стала тереть влажные складочки, стараясь не издавать никаких звуков, и дышать так тихо, насколько это было вообще возможно.

Сначала Северус не понял, что именно его разбудило. Утро было совсем раннее, в это время он обычно еще спал. Он внимательно прислушался и услышал его. Звук был очень тихим, но его слух по-прежнему оставался острым, благодаря всем тем годам, когда он жил в постоянной опасности и прислушивался ко всему, что могло оказаться для него полезным. Возможно, все дело было в том, что, живя в одиночестве, он привык к тишине. Но какова бы ни была причина, он отчетливо услышал тихий стон. На мгновение он замер, боясь даже сделать вдох, и настороженно слушал. Наверняка ему не стоило подслушивать, но все его мысли вмиг вышли из-под контроля, а остатки ночного кошмара постепенно сошли на нет. Он слышал ее учащенное тяжелое дыхание, а потом комнату огласил еще один тихий стон, который болезненным напряжением отозвался в его паху.

Блядь.

Мозг больше не анализировал ситуацию, и рука скользнула вниз, а ладонь крепко обхватила каменную эрекцию. При помощи беспалочковой магии он бросил невербально Муффлиато, поглаживая член. Приглушенные всхлипывающие стоны, доносившиеся из соседней комнаты, проникли в его воображение и вызвали в сознании такие картинки, каких там не было уже довольно долгое время. Судя по звукам, он кончил сразу же после нее. Он услышал, как она, прихрамывая, пошла в ванную, и отменил заглушающее заклинание, вновь притворившись спящим. Как он вообще собирался смотреть ей в глаза после этого?

Казалось, ему намного лучше удавалось держать в узде свои эмоции и делать вид, что ничего особенного не случилось, в то время как она старательно избегала встречаться с ним взглядом, даже когда пришло время наносить пасту на ногу. Может ли это означать… Нет, это абсурд. Они как раз заканчивали с обедом, когда он решил прояснить ситуацию на этот счет.

— Я сделал что-то не так?

От этого неожиданно прозвучавшего вопроса Гермиона чуть не поперхнулась спагетти, поэтому потянулась к стакану воды и жадно сделала глоток.

— Э-э, нет. Извините, просто я сегодня не очень хорошо себя чувствую.

— Может, вам нужно какое-нибудь лекарство? Я могу поискать в аптечке или же приготовить что-то другое.

Ее щеки залились бледно-розовым румянцем.

— Нет, в этом нет необходимости. Думаю, мне уже скоро станет лучше.

Зародившаяся этим утром в его сознании мимолетная мысль начала обретать форму. Но для полной уверенности нужно было получить еще небольшое подтверждение.

— Это как-то связано с началом женского цикла?

Румянец на ее щеках потемнел на пару тонов.

— Нет, проблема не в этом.

— Значит, вам в самом деле не нужна помощь?

— Нет, мне не нужна помощь.

— Так я и думал. — Он посмотрел на нее, и в его взгляде читался ничем не прикрытый вызов. — Кажется, вы справляетесь просто… прекрасно, — проговорил он, предоставив ей возможность самой разобраться с тем, что ее беспокоило.

— Конечно, — заверила она.

В следующую минуту раздался громкий стук в окно. Большая сова, к лапке которой был привязан конверт, стучала в стекло клювом.

— Похоже, это для вас.

Он открыл окно, впустив сову внутрь, отвязал от лапки послание и угостил ее совиным кормом. Конверт Северус передал Гермионе, которая, сгорая от нетерпения, сразу же разорвала его и принялась за чтение письма.

Г, привет. Предварительное слушание прошло отлично. Суд назначен на 30 апреля. Пожалуйста, постарайся вернуться до этого времени. Дафна говорит, что без тебя не справится. После предварительного слушания она дрожала как осиновый лист в ветреном лесу, но так и не сказала почему. Мне так не хватает твоего бодрого настроя в офисе. Трейси все еще сожалеет о случившемся с тобой несчастье.

П.

Прочитав послание, Гермиона облегченно выдохнула.

— Суд состоится в конце апреля. Это дает мне шесть дополнительных недель работы над делом. Но только при условии, что я попаду домой в ближайшие два дня.

Снейп прикинул в уме. Технически она вполне может отбыть в ближайшие два дня. Это означало, что либо он сможет быстро выбросить ее из головы, либо у него оставалось еще два дня для того, чтобы… Он понятия не имел, почему ему вдруг до безумия не хотелось ее никуда отпускать. Что же такого с ним произошло, что его захватило желание залезть к ней в трусики? Определенно, они поладили намного лучше, чем мог ожидать любой из них, она достаточно умна, с ней можно дискутировать практически на любую тему, она неплохо варила зелья и на нее было приятно смотреть. Но всего этого было недостаточно, чтобы он пренебрег собственным правилом — никогда не соглашаться на меньшее, чем настоящие отношения. Накануне он отшутился, что, если бы он встретил женщину, которая стала бы по-настоящему ему интересна, он бы передумал. Разве не так?

— К этому времени вы уже должны быть полностью в состоянии вернуться домой. Как ваша нога сейчас, после использования пасты?

— Я чувствую себя так, будто снова могу нормально ходить.

Он кивнул.

— Мы можем позже попробовать

Глаза ее загорелись.

— Вы серьезно?

— Вы же сами только что сказали, что чувствуете, будто снова можете нормально ходить?

— Да, кажется, да.

— Тогда не вижу смысла откладывать. Сейчас мы нанесем на ногу еще пасты, а перед ужином вы попробуете пройтись.

Она кивнула, и улыбка медленно сошла с ее лица, пока она смотрела, как он призвал к себе склянку с лекарством. Он пододвинул стул и сел напротив нее, повернувшись к ней лицом.

— Дайте мне вашу ногу, — тихо проговорил Северус.

Она приподняла ногу, положив голень на его колено. На этот раз он сам снял повязку. Отек уже полностью спал. Не в силах отвести взгляд, она следила за тем, как он тщательно втирает пасту в ее лодыжку, как его длинные пальцы скользят от голени к верхней части стопы.

«Какие прекрасные руки», — всплыла в сознании неожиданная мысль, и она закусила нижнюю губу. В голове замелькали картинки из недавнего сна, и Гермиона зажмурилась.

Северус в это время пытался бороться с собственными чувствами и отчаянно силился понять, чего он хочет от всей этой ситуации и что конкретно ему удастся получить. Но одного лишь мимолетного взгляда на ее лицо было достаточно, чтобы кровь вскипела в жилах и прилила к члену, вызывая сладкое напряжение в паху. Все его благородные попытки игнорировать свои чувства исчезли, словно их никогда и не было.