В этот момент он мысленно воздал хвалу всем гриффиндорцам и их безрассудству, хотя никогда не признал бы этого вслух. Он протянул ей раскрытую ладонь и, дождавшись, когда она вложит в нее свою, потянул ее за собой в комнату.

Свечи, расставленные по различным плоским поверхностям, вспыхнули желтоватым пламенем, стоило ему лишь сделать мимолетный жест рукой без помощи палочки. Гермиона бросала короткие взгляды по сторонам, стараясь как можно лучше все рассмотреть, но, тем не менее, большая часть ее внимания была прикована к волшебнику, который вел ее в свою комнату. Она дрожала от предвкушения в то время, как он потянул ее к высокому зеркалу и остановился за ее спиной. Правой рукой он дотронулся до ее подбородка, побуждая поднять голову. Другая его рука заскользила вверх по бедру.

— Посмотри на меня, — прошептал он ей на ухо, едва касаясь губами ушной раковины.

Его рука поднялась вверх, кончики пальцев легко коснулись груди, очертив одно полушарие, а затем снова спустилась к бедру.

— О ком ты думала сегодня утром, Гермиона? — шепот его был ласкающим.

— Я… Черт. — Она в тот момент и не думала, что он может ее услышать, но теперь поздно было об этом переживать.

— Скажи мне.

— О т-тебе, — неуверенно пробормотала она.

— Что ты представляла?

— Мне приснился сон, как мы… — Она замолчала и сделала глубокий шумный вдох, когда рука его двинулась по передней поверхности ее бедра, а кончики пальцев поглаживали через ткань кожу всего в нескольких дюймах от изнывающего центра ее женственности. — …Мы занимались сексом.

— Тебе было хорошо? - рука вернулась к ее груди, он сжал двумя пальцами сосок и одновременно захватил губами мочку уха, вновь срывая с губ судорожный вздох.

— М-м-м…

— Так случилось, что я слышал твой восхитительный тихий стон, и он доставил мне огромное удовольствие. Гораздо большее, чем можно себе представить.

Он прижался к ней так, чтобы она сама смогла ощутить, какой эффект на него оказывает, и как сильно он наслаждается этим эффектом. То, как она задержала дыхание на несколько секунд, стало ему достаточным ответом. Другой рукой он, оставив подбородок, скользнул к другой груди и сжал ее. Гермиона застонала и опустила голову.

— Да, вот так. Мне продолжать?

— Да, да.

Он потянул за край ее джемпера и медленно стянул его через голову вместе с футболкой, оставив ее в кружевном бюстгальтере кремового цвета. Некоторое время он с упоением разглядывал ее тело в отражении зеркала, пока пальцы неспешно исследовали каждый дюйм ее кожи. Она была именно такой, как он и предполагал, гладкой и шелковистой. У нее было несколько шрамов на животе и один на шее, но Северус их будто не замечал.

— Ты такая красивая, — прошептал он, подразумевая каждый ее шрам в том числе.

Прошли годы, прежде чем он научился принимать свое собственное тело, покрытое шрамами. Каждый его шрам был как память обо всем, что он пережил, память обо всех принятых им решениях, благодаря которым он стал именно тем человеком, которым является сейчас. Наверное, это было не так уж и плохо, учитывая, что это бесподобное милое создание раскрылась перед ним так искренне, несмотря на их общее прошлое, — это был самый изысканный подарок, который он получал в жизни.

Его пальцы спустились на ее талию, коснулись пояса ее мешковатых брюк и замерли, словно спрашивая ее разрешения. Дождавшись едва заметного кивка, он расстегнул пуговицу, и с характерным звуком они опустились на пол. Он провел кончиками пальцев по ее промежности, с удовольствием отмечая, что ее трусики промокли насквозь.

— Такая влажная и это только лишь от моих прикосновений. Умница.

Святая Нимуэ, он сказал это таким голосом, что Гермиону пронзило острое желание одновременно растечься по полу лужицей слизи и опереться о ближайшую твердую поверхность и быть оттраханной до беспамятства. Но в следующее мгновение она почувствовала разочарование оттого, что он все еще был полностью одет.

— Я тоже хочу тебя видеть, — попросила она, ухватившись за пояс его брюк. — Дай же мне на тебя посмотреть.

С видимой неохотой он отступил на шаг назад и стянул через голову джемпер. Вслед за ним отправилась и рубашка, которую он не посчитал нужным даже расстегнуть. Затем он резким движением пальцев расстегнул брюки, которые упали на пол к его ногам. В мерцающем свете свечей все его шрамы становились менее заметны, но несмотря на это было ясно, что их у него гораздо больше, чем у Гермионы. Она внимательно изучала его

отражение в зеркале. Наконец, нарушив воцарившуюся тишину, он спросил, растягивая слова:

— Ну, как? Я прошел проверку?

— Не знаю. Думаю, мне придется рассмотреть поближе.

— Как хочешь, — проворчал он, чем вызвал у нее улыбку в ответ.

Она повернулась к нему лицом и подняла ладони к его груди. Прослеживая шрамы кончиками пальцев, ее руки двинулись вверх, минуя поросль волос на груди, и поднялись к шее, легко коснувшись уродливых рубцов.

— Да, прошел, — сообщила она голосом, в котором безошибочно угадывалась едва сдерживаемая страсть. — Я ставлю тебе высший балл.

И с этими словами она притянула его к себе, прижавшись губами к его губам. Этот поцелуй дарил еще большее наслаждение, чем предыдущий. Наверное, все дело было в том, что оба они были обнажены, и ничто не мешало касаться разгоряченной кожи.

Северус, не разрывая поцелуя, легонько подтолкнул ее к кровати, на ходу расстегивая бюстгальтер и отбрасывая его в сторону. Пару мгновений спустя за ним последовали и ее трусики. Гермиона тем временем подцепила пальцами край резинки его боксеров и медленно потянула вниз, освобождая его давно уже эрегированный член. В тишине комнаты послышались его вздох облегчения и ее — восторга.

— Все еще уверена? — ухмыльнувшись, спросил он.

— Абсолютно, — прошептала она, прижавшись к его груди.

Он переступил через боксеры и снова подтолкнул ее спиной к кровати, вынудив сделать пару мелких шагов.

Гермиона опустилась на одеяла, а Северус навис над ней, обхватив ладонями ее ноги на уровне голеней и прижав их к груди. Он расположился между ее разведенных бедер и несколько раз провел твердым членом вдоль ее влажных складок.

— Идеальна, — хрипло выдохнул он. — Ты ведь это всегда хотела от меня услышать?

— Да, — всхлипнула Гермиона, извиваясь под ним и пытаясь насадиться на его член.

— Идеальна, — повторил он.

Она собиралась что-то ответить, но слова застряли у нее в горле, потому что в это мгновение он медленно ввел в ее лоно головку и замер, позволяя привыкнуть к ощущениям. Спустя мгновение он осторожно двинулся дальше, нежно входя в нее на всю длину.

Несколько секунд она лежала под ним, насаженная на его член. Тепло ее узкого лона обволакивало его, даря ни с чем не сравнимые ощущения. Он был уверен, что умер и попал в рай, потому что ничего подобного он еще не испытывал с тех пор, как себя помнил. С губ его сорвался тихий стон.

Гермиона изучала его лицо и думала о том, что никогда раньше не видела его таким. До этого она видела, как он улыбался, и была уверена, что улыбка преображает его, несомненно, в лучшую сторону, делая его лицо почти красивым. Но сейчас оно стало просто невероятным. Северус прикрыл глаза, губы его разомкнулись, было слышно его хриплое учащенное дыхание. На лице его застыло выражение чистого удовольствия. Гермиона с силой напрягла мышцы таза, сжимая и без того тугое лоно еще сильнее. Эффект от проделанного трюка был мгновенным. Глаза его тут же распахнулись и вперились в ее собственные, полуприкрытые. На губах застыла полуулыбка, и он начал двигаться внутри нее, постепенно наращивая темп и наслаждаясь каждым звуком, который она издавала. Пальцами он ласкал ее грудь, экспериментируя с тонкой гранью между удовольствием и болью, вознося ее все выше и выше на вершину блаженства. Каждый раз, когда он толкался в нее, она сильнее сжимала мышцы и двигалась навстречу. Он жадно смотрел на ее губы. Как же он ненавидел их раньше. Все те годы во время ее учебы он с отвращением смотрел на ее постоянно открытый и что-то вещавший рот. Но теперь, приоткрытые и изогнутые от наслаждения, они казались ему жутко сексуальными, а тихие стоны, которые с них срывались, были очень возбуждающими.