И вот наступил тот долгожданный момент, когда Антон подрос, и его уже можно было определить в детский сад, который, конечно же, организовал все тот же Павел. Мест в детском саду, как всегда, было недостаточно, чтобы обеспечить всех нуждающихся.

«Делай, что хочешь, – сидя на кухне, обижено сказала ему жена, когда Павел сообщил, что в этом году Антон может не попасть в детский садик, и Татьяне придется сидеть с ним еще год до следующего распределения мест. Что никак не входило в планы его жены. – Но что бы место у нашего сына в детском саду было не позднее чем через месяц. Иначе сам будешь сидеть с ним дома. А я работать хочу! – повысила она голос. – Не для пеленок получала я высшее образование». И Павел сделал все, что смог: дал кому надо, занес куда надо, подмазал что надо, и дело сдвинулось с мертвой точки.

«Ну, вот видишь, Паша, – обнимала его жена, довольная тем, что их малыш скоро пойдет в детский садик и освободит ее драгоценное время. – Все возможно если очень захотеть». Этим вечером Татьяна отблагодарила мужа так как не делала этого давно. Она давно уже стала позволять своему мужу прикасаться к себе только в качестве поощрения за хорошо проделанную работу или по праздникам. Павел оправдывал жену, говоря сам себе, что она устает от домашней рутины и от того, что постоянно необходимо следить за маленьким Антоном.

И вот, наконец-то, для Татьяны стали возможны поездки на собеседование, появилось еще больше свободного времени для поиска желанной работы. И работа нашлась.

Ты понимаешь, что другого такого случая может и не представиться? – говорила Татьяна.

Понимаю, – ответил Павел спокойно, глядя на свои сцепленные в замок руки. – Поезжай, – тихо произнес он.

Правда? – удивилась его жена, она не ожидала, что Паша так быстро согласиться.

Конечно, правда, – покачал головой отец Антона.

В комнате воцарилась звенящая тишина, которую вскоре прервал тихий голос Павла:

Только вот Антона оставь мне.

Это как, Паша? Я не поняла? – в глазах матери отразился ужас.

Ну, на время, – не поднимая головы, продолжал Павел.

Что значит на время? – никак не могла понять его жена.

Ну, на то время пока ты не сможешь устроиться там как следует. Сама подумай, Таня, – Павел посмотрел в глаза жены. – Антон только-только пошел в детский садик. Достаточно быстро там адаптировался.

Павел Степанович встал, заходил по комнате, как маятник – туда-сюда. Видно было, что он очень волнуется.

Слава Богу Антон не болеет, как большинство малышей его возраста. Здесь он в течение дня всегда будет под присмотром. А что тебя ожидает за границей, никто не знает.

Мужчина сел и продолжил:

Представь только, какие проблему могут возникнуть у тебя из-за Антона.

Что ты такое говоришь, Паша? – возмутилась Татьяна. – Какие проблемы? Антон – мой ребенок…

И мой тоже, – перебил ее муж. – Ты уверена, что достаточно быстро найдешь на новом месте ребенку детский садик или гувернантку?

Татьяна молчала, она понимала, что ее муж прав.

Нет, дорогая, ты в этом не уверена, – продолжал Павел. – Давай сделаем так. Как только ты сама устроишься и поймешь, что ребенок сможет жить с тобой, так сразу и заберешь его к себе. Я препятствовать не буду. Но сейчас, Таня, пойми, вам вдвоем в чужой стране будет очень тяжело.

Паша, – заплакала Татьяна, – ты просто святой, – и кинулась к нему на шею.

Девушка начала целовать его в глаза, шею, губы, и Павел понял, что на этом Татьяна не остановится, но ему этого больше от нее не нужно было. То, что он выпрашивал каждый раз у жены, как милость, теперь стало ему не интересно. Он впервые в жизни отказался от ласк жены, которые та сама ему предлагала. Он понимал, что это очередная плата, а не любовь.

Ну, ну, ну, – отстранил мужчина жену. – Не нужно, Таня.

Остается только догадываться, какие эмоции бушевали в душе Павла, но отец держался и не показывал этой женщине (своей непутевой жене), что он думает обо всем этом на самом деле и, как ему сейчас больно и неприятно. Все эти годы мужчина старался быть хорошим мужем и отцом. В какой-то момент поняв, что с их браком что-то идет не так, Павел делал все возможное и даже больше, чтобы сохранить семью. Но, как теперь он понял – все было напрасно. Антон – вот единственное, для чего стоило жить дальше, и он никак не мог позволить жене забрать ребенка. Тем более Павел понимал, что сыну будет лучше с ним, а не с матерью-карьеристкой.

Я, как только устроюсь на новом месте, так сразу заберу Антона. Обещаю, Паша, – продолжала Татьяна, заламывая руки.

Хорошо, – вздохнул мужчина и встал с дивана. – А теперь идем спать.

На самом деле Павел понимал, что этой ночью он вряд сможет уснуть, но ему так хотелось поскорее прекратить этот не приятный разговор.

Я лягу, как всегда на диване, – продолжил он, стараясь говорить спокойно, – а ты иди к себе. Нам обоим нужно отдохнуть. И, кстати, когда ты планируешь улетать?

Через неделю, – прошептала девушка.

Антон смутно помнил тот пасмурный осенний день, когда они с отцом провожали мать во Францию. Толи дождик моросил, толи падал мокрый снег, как всегда, это было трудно понять в межсезонье. В общем погода была такая же непонятная и мокрая, как и на душе у его отца. Помнил еще Антон, что в аэропорт они вместе с матерью не поехали. Павел Степанович решил, что так ребенку будет легче простится с мамой, и Татьяна не возражала. Она сама нелегко переживала предстоящую разлуку, но муж запретил ей плакать, чтобы не испугать сына.

В назначенное время Татьяна в темно-бежевом приталенном плаще, который так шел ее тонкой и совсем не изменившейся после родов фигуре, стояла в ожидании такси. Она переминалась с ноги на ногу в черных замшевых полуботинках на высоком каблуке, которые подчеркивали красоту ее стройных ног, что когда-то любил целовать ее муж. На ее голове был элегантно завязанный платок небесно-голубого цвета, под цвет ее грустных из-за вынужденного расставания с сыном глаз. Такой запомнил ее Антон, и такой он видел ее во снах. Отец и сын поцеловали и крепко ее обняли, посадили, в вовремя приехавшее такси, а потом еще долго-долго махали в след отъезжающему автомобилю. Антон решил, что мама уехала ненадолго и скоро вернется, а потому потащил отца обратно в квартиру, уговорив того поиграть с ним в прядки, раз мама уехала и не будет мешать им беситься. С тех пор Антон с отцом остались вдвоем. Но Антон никогда не слышал, чтобы отец жаловался на свою жизнь или как-то плохо отзывался о его матери. А та регулярно, раз в месяц звонила по видеосвязи, узнавала у Антона: нравится ли ему ходить в детский сад, хорошо ли их там кормят и не обижают ли его. Антон рассказывал ей о друзьях, которые появились у него в саду, хвастался своими успехами в подготовке к школе, показывал свои детские рисунки, на которых всегда были запечатлены три человека: мама, папа и он Антон, стоящий между родителями по середине, и державший их за руки. И каждый раз он спрашивал у матери, когда она приедет. И каждый раз мама обещала, что это произойдет совсем скоро, нужно только подождать. Но это все никак не происходило, и Антон вскоре совсем перестал ее об этом спрашивать. Мать каждый год присылала ему подарки на день рождение, но разговора о переезде сына к ней не заводила. Павел Степанович был этому рад. Он бы не смог жить без Антона. А Антон постепенно привык, что они с отцом живут вдвоем, маму можно увидеть только по скайпу, и даже перестал по ней скучать. Но сны о том, как они встречаются с мамой, ему продолжали сниться регулярно. Во сне Антон видел маму все в том же темно-бежевом приталенном плаще и в голубом платке, который так ей шел. Только вот глаза у мамы были не грустные, как при расставании, а радостные. Женщина раскидывала руки навстречу бежавшему к ней сыну. И Антон всегда просыпался именно в тот момент, когда мама должна была обнять его, но этого не происходило. Антон тихо плакал в подушку, потом утирал слезы и шел в ванную, чтобы не расстраивать отца. Он его очень любил.