Пока они ехали, Антон рассматривал дома, мимо которых проносилось их такси на большой скорости, виляя в плотном потоке машин. Его удивило, что этот город совсем не похож на тот, что приснился ему в самолете – не было готических шпилей, и улочки были не такие узкие и извилистые, как во сне. А вот погода на улице была такая же пасмурная и дождливая. Тридцатое декабря – скоро Новый год. Антон поежился и еще плотнее прижался к матери, он до сих пор так и не смог согреться.

Мама жила в спальном района Парижа. Как позже мальчик узнал – этот район носит название Вожирар. Вожирар – это Париж без пафоса и шика, без туристической суеты и сверкающих галерей. Та самая густонаселенная часть города, со своей инфраструктурой. Тихая, скромная, но очень приветливая – это обратная сторона столицы, в которой живут обычные парижане и его мама.

Квартирка у мамы была небольшая, но зато двухуровневая. На первом этаже располагалась комната-студия с угловым диваном и небольшая ванная комната, выложенная белой плиткой, с такой же белой ослепительной ванной. На втором этаже, на который вела деревянная лестница, была спальня с огромной, как показалось маленькому Антону, двухспальной кроватью.

«Ну, вот здесь ты и будешь жить», – сказала мама, проводив Антона на второй этаж.

Вечером того же дня Татьяна с сыном отправились в ресторан, находившийся недалеко, на крыше одного из соседних домов. А визитной карточкой этого ресторана были огромные панорамные окна, с видом на сверкающую разноцветными огнями Эйфелеву башню, с вершины которой, озаряя все вокруг, светили четыре прожектора. За окном, как и весь день, моросил дождик, дул промозглый ветер, но Антон и Татьяна не обращали на это внимание. Весь вечер они сидели за уютным столиком в мягких высоких креслах и весело болтали, наслаждаясь вкуснейшей едой и прекрасным видом на ночной город. Мама заказала себе «Бёф бургиньон», а проще бургундскую говядину, с бокалом красного сухого вина. Антон решил попробовать запеканку из макарон, которая носила незнакомое, но очень красивое название «Тимбаль».

Антон старался как можно подробнее рассказать маме о их жизни с отцом. Хвастался своими успехами в школе, ведь он был отличник, и ему очень хотелось, чтобы мама гордилась своим сыном. А она и гордилась. Татьяна внимательно слушала Антона, задавая ему все новые и новые вопросы. А в конце вечера она заказала ему огромный бокал на тонкой ножке с шоколадным мороженным, которое было украшено взбитыми сливками и кусочками фруктов.

После такого насыщенного вечера Антон спал крепко, и ему даже ничего не снилось.

Утром его разбудил нежный мамин голос: «Вставай, сынок. Пойдем завтракать. Сегодня Новый год. У нас с тобой много дел запланировано».

Антон встал, старательно умылся, почистил зубы, надел брюки и новый свитер, который купил ему отец перед отъездом.

На завтрак мама предложила Антону сладкие хлопья, залитые молоком, и свежий хрустящий круассан с чаем. Антон не привык есть такое по утрам. Чаще всего они с отцом завтракали горячими бутербродами с колбасой и сыром, разогретые в микроволновке, или Антон готовил отцу яичницу-глазунью, сам-то он больше любил омлет. Но мальчик съел завтрак с большим аппетитом. Ведь это мама впервые в его жизни приготовила ему завтрак. Хотя слово «приготовила» здесь было не вполне уместно, но Антона это ни коем образом не смущало. Сын уплетал вкусную булочку под названием круассан за обе щеки.

А потом они решили прогуляться по знаменитым парижским магазинам одежды, совместив шоппинг, с осмотром достопримечательностей столицы Франции. Татьяна очень хотела накупить сыну как можно больше вещей, подсознательно пытаясь загладить свою вину перед ним. Вначале они прогулялись по Елисейскими полями, начав свой путь от известной на весь мир Триумфальной арки, до которой они добрались на такси. На широком проспекте было большое количество слоняющихся туристов со всего Мира, которые, казалось, никуда не спешили, не смотря на промозглую, характерную для конца декабря парижскую погоду. Когда мать и сын окончательно замерзли, то зашли в один из многочисленных бутиков, где Татьяна купила сыну стильный брючный костюм серого цвета с металлическим отливом.

«Будешь самым красивым в классе», – сказала мама и улыбнулась Антону. А он почему-то сразу вспомнил свою одноклассницу Яну.

«Вот здорово будет после Нового года покрасоваться перед этой зазнайкой в новом костюме. Пусть видит, что не только она может в школу ходить в модных вещах», – подумал мальчик, и настроение у Антона еще больше улучшилось.

Когда Антон увидел средневековый замок, в котором теперь располагается один из самых больших музеев – Лувр, его глаза загорелись живым интересом, и ему захотелось прикоснуться к его стенам.

«Зайдем туда в следующий твой приезд, Антошка», – пообещала мама. Слишком мало времени у них оставалось на общение вдвоем.

Антошка – так его еще никто не называл. Антон – для отца, Тоха – для пацанов, а Антошка – так его называла только мама.

На вечер празднования Нового года мама приготовила незабываемый для Антона подарок – посещение парижского Диснейленда. Мальчик увидел необычайной красоты замок Белоснежки, который был украшен искусственным снегом и сосульками, а также светился новогодней иллюминацией. По нарядным улицам волшебного Диснейленда, кроме многочисленных посетителей с детьми, ходили сказочные герои, одетые в праздничные новогодние наряды. Антон, открыв рот крутил головой из стороны в сторону, пытаясь все хорошенько запомнить, чтобы потом все подробно рассказать отцу. «Как жалко, что папа не смог полететь со мной в этот сказочный город, – думал мальчик. – Ну ничего. В следующий раз я обязательно уговорю его, чтобы он полетел со мной».

«Мама! – вдруг закричал Антон и задергал ее за рукав. – А папе мы подарков-то совсем не купили!»

«Зайдем вон в тот магазинчик, – сказала Татьяна, – и выберем ему что-нибудь».

Но кроме огромного фарфорового Микки Мауса, они там для папы найти ничего так и не смогли.

«Антон, не расстраивайся, – успокаивала его мама. – В следующий раз мы и папе что-нибудь купим из подарков».

В полночь весь парк аттракционов озарился сказочным фейерверком.

На следующий день мама и Антон проснулись поздно. Немудрено – полночи провести на аттракционах. Позавтракав все теми же круассанами, они остаток дня провалялись в большой двухспальной кровати. Очень много болтали и смеялись, вспоминая вчерашний день.

А потом настала пора прощаться. Второго января Антон улетел домой.

Этот сказочный Новый год Антон еще долго не мог забыть. Но больше мама Антона в гости к себе не приглашала. Единственным, что их связывало – это были редкие звонки по видеосвязи.

В тот день, когда мы с Яной разговаривали на заднем дворе школы по поводу нашей «капсулы времени», казалось наступила настоящая весна, хотя на дворе и стоял всего лишь март месяц. Но солнышко светило по-весеннему, птички щебетали без умолку, так громко, что нам с Яной приходилось повышать голос, чтобы перекричать их.

Договорились, – кивнула я подруге. – Если ты несешь бутылку для «капсулы времени», то с меня розовые красивые листочки, на которых мы и запишем наши с тобой мечты.

Согласна, – ответила Яна и, немного подумав, добавила: – Смотри, если сегодня пятница, то у нас с тобой впереди есть два дня выходных, чтобы хорошенько обдумать наши пожелания будущему. Бойся своих желаний. Ууу… – провыла Яна, как в фильме ужасов и, подняв руки над головой, начала шевелить своими длинными музыкальными пальцами, стараясь меня напугать. Но только рассмешила в очередной раз.

С первого класса Яна ходила в музыкальную школу по классу «Фортепьяно». Признаюсь, что я ей всегда в этом завидовала.

В семье Родиных помимо медицинского образования, музыкальное образование всех членов семьи было обязательно. Даже Янкин дядя Леша и тот закончил музыкальную школу по классу «скрипка». Вообще-то из семьи Родиных можно было бы собрать неплохой вокально-инструментальный ансамбль. Дед Яков – потомственный баянист. Игре на этом инструменте научил его отец Ардалион, так как сам он до войны ходил в музыкальную школу и хорошо играл на баяне. Сыновья деда Якова Александр и Алексей играли на скрипке. Таким было желание их матери. Она считала, что у этого инструмента самый красивый голос. И я с ней полностью согласна. Между пацанами была разница в восемь лет, поэтому скрипка перешла по наследства от старшего брата к младшему, не пропадать же инструменту. Но если старший брат, отучившись в музыкальной школе долгих семь лет и, возненавидев инструмент, с облегчением уступил скрипку младшему и больше ни разу к ней не прикоснулся, то Алексей до сих пор с удовольствием брал скрипку в руки и играл на ней. Играл он всегда что-нибудь нежное и ужасно романтичное. Бывая в гостях у Яны, мне иногда доводилось слышать его игру на инструменте, и от этих звуков по моей коже начинали бегать мурашки. Слушая игру Алексея на скрипке, я представляла бушующее море, видела, как пенящиеся волны накатывают на скалистый берег и разбиваются об него, как сверкающие на солнце искры водяных брызг медленно оседают на успокаивающиеся море, а белокрылая чайка парит над водой, то взмывая в бесконечное голубое небо, то опускаясь к равнине моря так низко, что ее крыло касается воды. На небе ни облачка, и светит ослепительное солнце. А иногда в моем воображение всплывали картины средневекового замка. Где под темными каменными сводами в огне чадящих факелов идет бал. Рыцари в парадных костюмах кружат вокруг своих восхитительных дам. А те приседают в глубоком реверансе перед своими кавалерами.