— Ладно, всё, надо было выговориться. Не каждый день тебя лупцуют в участке за просто так. Эти манекены вообще собираются что-то делать? — Следователь обратил внимание на замерших роботов.

— Они ждут, когда мы освоимся с их предложением, от которого нельзя отказаться и спросим с чего начинать. — Пояснил Трой.

— Я бы перекусил чего-нибудь. — Обратился к нашим работодателям Трой. — Да и ночь на дворе, пора ложиться спать. — Он подошел к окну и раздвинул полоски жалюзи. — Что-то на Францию не очень похоже, столько снега.

— Какого снега? — Я подбежал к окну.

За окном была ночь, освещенная редкими фонарями, в свете которых блестел ровным белым одеялом снег. Отвесно падали редкие снежинки.

— Это не Франция. Вы находитесь на другом материке высоко в горах. В случае вашего несогласия, мы оставим вас здесь, до тех пор, пока вы не примете наше предложение. Здесь нет связи, и отсюда не будет дороги в ближайшие два месяца. Ваша супруга никогда не узнает, где вы есть. — Обратился Жак к Трою.

— Она уже во Франции? — Трой изменился в лице.

— Да. Она уже там. Если хотите, мы дадим сигнал органам правопорядка, чтобы они занялись ею. У нее же с собой ваши документы?

Это был чистой воды шантаж.

— Не надо. Лучше объясните ей ситуацию в которой мы оказались, чтобы она не переживала или дайте мне возможность все объяснить самому. — Когда дело касалось безопасности жены, Трой терял уверенность и спокойствие. — Гордей, мы ведь уже на все согласились? — Обратился он ко мне.

— Да, незачем нас тут мариновать, мы согласны быть вашими партнерами. — Уверенным тоном произнес я.

— Вам все равно придется находиться здесь какое-то время. Мы должны подвести техническую сторону нашего предприятия под ваше появление. — Произнес Бернар.

— О чем вы говорите? — Не понял Трой.

— Чтобы ваше появление не выглядело неожиданным, искусственно продвинутым, мы должны наполнить информационное пространство вашими упоминаниями, датируемыми давними сроками. Создать предприятие, нанять людей, обучить, поставить им четкие планы, убедить власти, что вы те люди, которые сделают страну лучше.

— Каким образом?

— Деньгами и страхом.

— А как же наши дела, которые уже появились в службе внешней разведки? — Спросил я.

— Они исчезли бесследно, вместе с двумя агентами. — Ответила Люси. — А так же с теми, кто заявил на вас в полицию, и теми полицейскими, которые видели ваши лица.

— Слушайте, так и народу во Франции не останется с вашими методами. — Меня возмутили их бесчеловечные признания.

— Мы не можем допустить провала, поэтому действуем исходя из максимальной пользы нашему делу. — Заявила Люси.

— М-да, я больше, чем уверен, что те, кто вас отправил в космос уже не существуют. Такая людоедская политика не принесет пользы на долговременную перспективу. Вы словно дикари с бластером.

— Мы уходим. Вернемся через двое земных суток.

— Эй, а пожрать? — Напомнил Трой о своей биологической потребности.

— Пища находится в специальном охлаждающем месте. Топливо для генератора и сам генератор под домом. Топливо для печи находится на улице. Роботы-двойники выстроились в колонну и направились прямо в стену. Не дойдя до нее нескольких сантиметров, исчезли один за другим. Трой бросил табуретку им вслед. Он ударилась о стену. Мы переглянулись.

— Кто-нибудь объясните мне, что здесь происходит? — Дрожащим голосом попросила Амели.

— Нет, давайте вначале найдем, что поесть. — Предложил я.

Домик, в который нас занесло, оказался летней базой отдыха. Наверное, из-за отсутствия дороги он не использовался зимой, что навело нас на мысль, что мы находимся где-то в южной Америке, на самой оконечности Анд. Дом был построен ступенчато в три уровня из-за того, что находился на склоне. Первый — холодный технический этаж, без окон и дверей. Здесь стоял работающий бензогенератор и три канистры полные бензина. Развешанными на стенах хранилось много всякого садового инструмента и альпинистского снаряжения. Помещение освещала одна неяркая лампа, света которой хватало только чтобы не промахнуться канистрой в заливную горловину бензобака.

На втором этаже находился просторный холл с камином. В нем догорали дрова. Наверное, здесь и летом было не особо тепло, поэтому отопление дома оказалось во всех комнатах второго и третьего этажа. Помимо холла здесь имелась кухня с гостиной. Вся посуда была убрана в шкафы, обернутые пленкой для защиты от пыли. Вообще, пленка была на всем, что представляло ценность. Только холодильник, в который были сложены свежие продукты, не был обернут и тихо урчал.

— Вы тут готовьте ужин, а я пойду поищу дрова. — Предупредил Михаил.

Хорошо, что в холодильнике нашлись яйца, готовить что-то большее, чем яичницу, никто уже не хотел. Амели вызвалась готовить ужин. Честно признаться, даже яичницу она умудрилась испортить. Слегка пережарила. Но я был так голоден, что не заметил этого. Михаил вернулся и загремел дровами. Подкинул их в камин и дождался, пока они не возьмутся огнем.

— Ну, вот, ночью будет тепло спать. — Он сел за стол. — А во дворе стоит баня, представляете. — Обрадовал он нас.

— Здорово, завтра с утра надо натопить, попариться и в снежок. — Довольно произнес Трой.

Я перевел Амели его слова. Она тоже обрадовалась возможности помыться. Мы поужинали, выпили растворимого кофе, так устали, что кофеин на нас совсем не действовал, и пошли искать себе ночлег. Михаил на всякий случай закинул еще дров в камин и принес про запас. На третьем этаже, полностью занятым номерами, тоже было тепло. В каждом из номеров стояли две либо три кровати. Амели предупредила, что ляжет одна. Мы не стали возражать, понимая, что ей в любом случае ничто не угрожает. Легли мужской компанией в одном трехкроватном номере. Я только коснулся головой подушки и сразу уснул. Правда, ночью однажды проснулся, услышав плач за стенкой. Разумеется, к такому повороту событий сложно привыкнуть, даже «сильной» европейской женщине.

Проснулся, когда рассвело. За окном падал снег, скрывая от нас окружающий горный пейзаж. Приглушенный уличный свет делал обстановку в комнате серой, но спокойной и уютной. Не хотелось вылезать из-под одеяла. Как обычно со мной случалось, когда я уезжал от цивилизации, наступал момент ленивой созерцательности. Приятное чувство мягкими лапками массировало мне голову, убаюкивая и расслабляя, а беззвучный голос сладко нашептывал, что лень есть высшее наслаждение, дарованное человеку.

Так было, пока наваждение не нарушил стук топора с улицы. Кто-то неугомонный решил заняться делом. Я нехотя выбрался из кровати. В комнате было свежо. Скорее оделся и спустился в гостиную. Там была только Амели. Она что-то готовила.

— Привет, засоня. — Поздоровалась она.

— Привет. Где все?

— Как и обещали, пошли топить баню.

— Ты как? — Поинтересовался я у нее.

— Нормально, если не задумываться о том, что произошло. Боюсь, что по возвращении на родину, меня не оставят в покое. — Она вздохнула. — А тут здорово.

— Да, умиротворенно. Небольшой подарочек для нас, перед грандиозной суетой. — Я сел за стол. — Ну, мадемуазель Амели, что у вас на завтрак?

— Кофе, печенье и овсяная каша на воде из растаявшего снега. — Она поставила передо мной дымящую паром кастрюлю.

— Умеете вы, французы, любое блюдо обыграть так, будто это произведение искусства. Каша на воде из топленого снега. — Я взял ложку и полез ею в кастрюлю.

— Умеете вы, русские, испортить любое блюдо своим отношением. Положите себе в тарелку. — Амели добродушно усмехнулась.

— Чего тарелку пачкать, вдруг несъедобно?

Амели помахала передо мной половником, прозрачно намекая, что пустит его в дело, если я продолжу дерзить.

— Ладно, накладывай свои звезды Мишлен. — Я протянул тарелку.

Она бросила липнущей к половнику субстанции в тарелку.