Азриэль задумчиво улыбнулся. — Я ждал пятьсот лет. Что для меня еще немного ожидания?

— Так в чем проблема, Поющий с Тенями? Что тебя гложет?

— Как я уже сказал, я могу понять твое нежелание объявлять о том, что мы — мэйты. Это не… не ранит меня. — Он глубоко вдохнул. — Но твой страх того, что Морриган или кто-то еще, если на то пошло, узнает о нашей связи. Он… беспокоит меня.

Гвин почувствовала себя так, словно ее ударили в живот. — Азриэль…

Наконец он посмотрел на нее, его ореховые глаза были по-прежнему нежными. — Я прекрасно понимаю, что у нас нет никаких установленных отношений. Я понимаю, что мы все еще, грубо говоря, пробуем воду. — Он пожал плечами в притворной беззаботности. — И хотя мне более чем комфортно жить в этой неопределенности… Мне грустно от того, что тебе будет неприятно, если кто-то узнает о твоем интересе ко мне. — Азриэль помрачнел. — Мы никогда не обсуждали это, но я… надеялся, что со временем буду ухаживать за тобой. Сейчас я понимаю, что отношения со Шпионом Ночного Двора за рамками связи мэйтов могут быть чем-то… постыдным.

— П-постыдным? — Гвин заикалась, совершенно растерявшись.

Азриэль кивнул. — После всего того, что я сделал. Того, чем я известен. Я понимаю, что тебе трудно признаться в своем интересе к кому-то вроде меня. И ты не захочешь принимать ухаживания от такого чудовища, если только они не обусловлены такой легендарной и нерушимой вещью, как связь мэйтов.

Она прижала руку к основанию горла. — Ты думаешь, я стыжусь своих чувств к тебе? Думаешь, мне стыдно, что они появились до того, как я узнала о существовании связи мэйтов?

— И я все понимаю, — он махнул рукой. — Как я уже сказал, это опечалило меня. Но я не расстроен.

Гвин несколько раз моргнула, пытаясь найти слова, чтобы сказать ему, как он ошибается. Но они не приходили. Поэтому вместо этого она сказала:

— Азриэль, мне плевать на то, что люди думают о тебе или о том, что ты сделал, — промолвила Гвин. — Мне все равно, узнают ли люди, что ты понравился мне до или после того, как я узнала о какой-то дурацкой связи мэйтов. Я вовсе не из-за этого боюсь быть с тобой открыто!

Выражение лица Азриэля оставалось настороженным. — Гвин. Это было бы понятно. Моя репутация…

— Это к тебе вообще никак не относится, Азриэль. Дело во мне.

— Как… как это понимать?

Настала очередь Гвин насторожиться. Ее высокая и уверенная осанка пошатнулась, и она прижала колени к груди. Боги, она никогда и никому не признавалась в том, о чем сейчас собиралась сказать вслух. Это было… признанием того, как сильно она разбита. Но Азриэлю это было необходимо. Ему нужно понять, что она не стыдится его. Поэтому она скажет ему.

— После того, что я пережила, после того, что… что со мной сделали в Сангравахе, —

начала Гвин, ее голос был мягким, — я все еще нахожусь в путешествии по возвращению моей… моей сексуальности. Я никогда не думала, что мне может быть приятно, если мужчина увидит меня в таком свете. Но ты доказал, что с тобой я в безопасности, и я хочу тебя. Я хочу тебя таким. Мне нравится, что ты видишь меня такой.

Азриэль слушал ее со всем вниманием, но ничего не сказал.

— Но если у меня появятся отношения с кем-то, если люди увидят, что я общаюсь с кем-то в романтическом ключе… Я знаю, что они начнут судачить. Некоторые предположения будут безобидными, например, что я была околдована красотой Поющего с Тенями и мне стоит больше заботиться о его темном прошлом, — сказала она и многозначительно улыбнулась. Гвин сглотнула, готовясь к сложному моменту. — Но есть и другие предположения, которые не так безобидны, которые заставляют меня беспокоиться. Предположения о… о… — ее голос надломился, и Азриэль придвинулся чуть ближе, но Гвин продолжила. — О том, что бедная жрица, над которой надругались люди Хайберна, наконец-то снова оказалась с кем-то в постели.

Она не была уверена, когда это началось, но по ее щеке скатилась горячая слеза. Поющий с Тенями протянул к ней руку, предлагая свое прикосновение. Всегда предлагал и никогда не брал. Гвин уткнулась лицом в его покрытую шрамами ладонь.

— Я не готова к тому, что незнакомцы, люди, которые едва знают меня, начнут думать обо мне так. Думать обо мне в сексуальном плане… Представлять, как я снова получаю удовольствие. Ты… ты понимаешь? — прохрипела она.

Азриэль кивнул, нахмурившись. — Я даже не подумал. Прости меня.

— Нечего прощать, — сказала Гвин, задыхаясь. Котел, она плакала сейчас, и не потому, что ей было грустно или страшно. А потому, что ей стало легче. Каким-то образом, произнеся свои страхи вслух, озвучив их Азриэлю, она освободилась. — Я действительно в порядке. Просто немного тяжело признаваться в том, в чем никогда не признавалась даже себе.

— Гвин, — сказал Азриэль, его голос был тихим, а глаза полными сожаления. — Мне жаль, что я не пришел к тебе вовремя.

Она знала, что он имел в виду. Она знала, что он имел в виду Санграву. Но Гвин уже давно смирилась с тем, что произошло. Прошлое не изменить. И жрица могла честно сказать, что ни разу не думала: “А что, если бы меня спасли на несколько мгновений раньше?”. Эта вина только на Хайберне.

— Я не подведу тебя. Никогда больше, — прошептал он. — Я клянусь.

Поющий с Тенями наклонил голову, прижимаясь губами к вытекающим слезам и целуя каждую из них с такой мучительной нежностью, что она чуть не потеряла сознание. Вместо этого она глубоко вздохнула и прижалась губами к его ладони.

— Не нужно извинений и обещаний, Поющий с Тенями. Я прошла долгий путь, но мне еще предстоит исцеление, и я не знаю, как его завершить. У меня такое чувство, что это будет похоже на быстрое срывание повязки. — Гвин слабо улыбнулась. — Но если ты переживаешь по этому поводу, то знай, что мне нравится, что люди боятся моего мэйта, — подмигнула она.

Пальцы Азриэля накрыли руку, которую Гвин положила на каменный пол. — Тебе не обязательно шутить. Можно и погрустить, Певчая Птичка.

— Я знаю, я просто… подожди, как ты меня назвал?

— Прозвище.

— Ты дал мне прозвище? — сказала она со смехом.

— Тебе оно не нравится, — заявил Азриэль, в его глазах плясало веселье. — Я вот “Поющего с Тенями” не выбирал. Так что, боюсь, у тебя тоже нет права выбора.

Горькая пустота, которую она ощущала, улетучилась. Она вернется, как и всегда, но пока что здесь снова было тепло. Был свет. К этому времени она уже поняла, что когда наступает облегчение, лучше всего схватить его и держать рядом. Чтобы двигаться дальше.

— Певчая Птичка, — повторила она. — Неплохо. Потому что я пою?

В его ответной улыбке была какая-то тайна. — Среди прочих причин.

— О, загадочно. Рассказывай, — усмехнулась Гвин, вытирая нос тыльной стороной ладони.

Азриэль с ворчанием откинулся на свою циновку. — Возможно, в другой раз.

— Ты серьезно?

— Я всегда серьезен. — Его глаза были закрыты. — Я очень серьезный мужчина.

Губы Гвин дернулись, когда она легла на бок. — Ты очень серьезная задница.

Азриэль издал смешок. — Мы начнем поиски любых следов людей завтра. Увидимся утром, Певчая Птичка.

========== Глава XXX. Blackest of Rooms. ==========

В течение следующих двух дней Азриэль и Гвин не нашли никаких следов людей ни к западу, ни к югу от их лагеря.

Она следовала за Поющим с Тенями вглубь леса, прислушиваясь к его рассказам о том, что вокруг них может указывать на недавний проход человека или на то, где могут быть спрятаны тайники. В дуплах деревьев могло храниться что угодно — от стрел до мечей. В подножии больших камней могла скрываться яма, заполненная оружием. Одеяла из листьев, сброшенных с разных деревьев, могли указывать на то, что они не упали, а были специально так расположены.

Но они ничего не нашли и к закату вернулись в свой лагерь, намереваясь завтра исследовать северную часть леса.

Гвин вынуждена была признать, что неожиданно для себя она была благодарна за спокойный характер их задания. Не только из-за душевных переживаний прошлой ночи, но и благодаря их уединению. У них была возможность сосредоточиться друг на друге. Шутить, смеяться и рассказывать друг другу истории. Узнать друг о друге больше.