— Я всегда кусаюсь, когда за моим садом ленятся ухаживать…, — проворчала она, вставая со скамейки, чтобы найти садовые инструменты.

Гвин с восхищением наблюдала, как Элейн Арчерон закалывает волосы, закатывает рукава платья и наклоняется к цветами сестры. Она оставит в Веларисе немного своей красоты, прежде чем начать новую жизнь при Дневном Дворе.

Неделю спустя…

Дома Гвин села за письменный стол в библиотеке, сломав изумрудно-зеленую печать на только что полученном письме. Она прошлась по тексту жадным взглядом.

Шпионка Бердара,

Благодарю вас за то, что обратили мое внимание на это дело. Офицер Оскар официально уволен со службы Весеннего Двора.

Кроме того, думаю, вы будете рады узнать, что слух о том, как Валькирия-Шпионка скинула одного вспыльчивого офицера в Сидру, распространился по моим войскам, как лесной пожар. Также все в ужасе от “ее глаз, светящихся как горячие угли”, детали, которую я, возможно, добавил для улучшения вашего имиджа.

Если вышеупомянутая история не станет достаточным сдерживающим фактором для предупреждения насилия со стороны моих войск, поверьте: если мои подчиненные снова выйдут за рамки, вам достаточно будет сообщить мне об этом, и я приму меры. Я верен своему слову.

С уважением,

Тамлин

========== Бонусная глава 10/12. We Can Walk. ==========

Гвин наблюдала из дверного проема, как Азриэль укачивает Петру на руках. Он стоял на балконе детской, ночной ветерок слегка взъерошил его темные волосы, а он пел нежную колыбельную новорожденной в своих руках. Она мягко улыбнулась, глядя на эту картину. На тени, пляшущие по его рукам, на младенца, который громко зевал и был очень похож на Кассиана.

Она шагнула внутрь детской, освещенной теплым магическим светом. — Тебе идет этот образ, — тихо сказала Гвин.

Все еще тихо напевая, Азриэль повернул голову и посмотрел на своего мэйта, с которой прожил около четырех десятков лет. Он поднес палец к губам, все еще держа Петру на руках, а затем подошел к колыбели.

Его руки, окутанные тенями, медленно опустили новорожденную на одеяла. Азриэль смотрел на ребенка, позволяя своему баритону стихнуть. Он ласково улыбнулся и вышел на балкон, кивком головы пригласив Гвин следовать за ним.

Она так и сделала, бросив взгляд на дремлющего младенца. Петра была похожа на Кассиана, когда открывала рот, но в остальное время обладала спокойной и непреклонной красотой Несты. Вплоть до льдисто-голубых глаз.

Гвин вышла на балкон и встала рядом с Азриэлем у перил. Они смотрели на лунную ночь, когда он притянул ее к себе, обхватив за талию и положив голову ей на плечо.

— Итак, — сказал он, горячим дыханием щекоча ей ухо, — что ты там говорила о том, что мне идет?

Гвин тихонько засмеялась, откинув голову на его плечо. — Что поделать? Я не могу оставаться равнодушной к мужчинам, которые так хорошо поют колыбельные.

Он поцеловал ее в ухо. — Намекаешь на что-то, любовь моя?

Гвин закусила нижнюю губу. Может, и так… Они вместе так долго. Почти столько же, сколько Неста и Кассиан. И наблюдая за тем, как ее друзья проходят это приключение, от объявления беременности до родов, у нее теплело в груди. И замирало в груди. А когда она увидела, как Азриэль обнял Петру, поцеловал ее в лоб и улыбнулся ей в день её рождения, Гвин чуть не упала в обморок от переизбытка чувств. И если этого недостаточно, то, когда Гвин взяла на руки дочь Несты, она почувствовала желание никогда не отпускать ее. Ей захотелось иметь собственную. Их с Азриэлем.

Так что да. Гвин на что-то намекала. Возможно.

— Меня можно убедить, — начала Гвин, — проверить, совместимы ли мои пластичные кости с наполовину иллирийским ребенком.

Она почувствовала, как Азриэль дернул щекой у нее на плече. — Значит, Гвинет Бердара хочет ребенка?

— Только если Азриэль Бердара его хочет, — поправила она. — Но меня можно убедить подождать. — Гвин пожала плечами. — Меня устраивает быть тетей, так же, как тебя устраивает быть дядей.

Азриэль ненадолго замолчал, затем хмыкнул в ответ. Гвин повернула голову и увидела, что его щеки порозовели, а губы растянулись в слабой улыбке. В его лесных глазах читалось что-то сродни разочарованию и тоске.

Она тихо рассмеялась. — А, значит, Азриэль Бердара все-таки хочет ребенка.

Азриэль поцеловал ее в шею. — Я ждал, когда ты поймешь это, любовь моя.

— Пойму? — повторила Гвин.

— Ты живешь со мной годами и не уловила ни одной моей подсказки?

— Какой подсказки? — замялась она.

Азриэль усмехнулся. — Рад, что все еще могу удивить тебя. — Он прижался еще одним поцелуем к ее челюсти. — Я постоянно показывал тебе свою неописуемую радость, когда Неста и Кассиан объявили о беременности. Я всегда приходил Несте на помощь по первому зову, когда Кассиана не было рядом, пытаясь доказать тебе свою готовность. Я не скрывал своего удовольствия, когда покупал подарки для Петры. И я добровольно вызываюсь в няньки при каждом удобном случае, что, по сути, является тренировкой для будущего родителя, — непринужденно перечислил он.

Воспоминания нахлынули на нее.

— Я очень рад за них, — в пятый раз сказал Азриэль, когда они удалились в свои покои. — Дети — это редкость и такое благословение.

Или когда Неста нашла их на тренировочном ринге в три часа ночи, потому что ужасно хотела маринованной селедки. Дом не мог удовлетворить ее желание, а Кассиан остался ночевать в Пристанище Ветра.

— Бар в “Рите” уже закрывается, но я готов поспорить, что у них есть что-то в запасе. Я успею долететь туда до закрытия. Жди здесь.

После этого он взмыл в ночное небо и вернулся через полчаса с двумя банками маринованной селедки.

— Гвин, смотри, — сказал Азриэль, протягивая небольшую пару вязаных носков. Он усмехнулся, его глаза загорелись весельем. — Боги, посмотри, какие они маленькие.

И только сегодня вечером Кассиан и Неста жаловались на то, как скучают по тавернам, и Азриэль тут же вмешался. — Мы с Гвин с удовольствием присмотрим за Петрой.

Боги, он прав. Он намекал уже так давно…

— И, видимо, все напрасно. — Азриэль вздохнул. — Мой мэйт не смогла сложить дважды два и догадаться, что я готов, когда готова она.

Гвин откинулась назад в его объятиях, смеясь. — Так драматично, Поющий с Тенями.

— Ты не ответила мне, — пробормотал он.

— Ты не задал вопрос.

— По сути, я задал, и ты это знаешь.

Гвин обернулась на него через плечо и встретила пристальный взгляд.

Гвин сузила глаза. — И какие плюсы в этом для меня, а? Кроме отсутствия алкоголя, тренировок и огромного живота.

— Что ж, — усмехнулся Азриэль, — я буду тебе благодарен.

— Ой, пожалуйста, — усмехнулась Гвин.

Азриэль улыбнулся. — И я буду к твоим услугам. Неважно, когда, где и что.

— Ты уже у моих ног.

Азриэль вздохнул. — В конце концов, смысл в самом ребенке.

— Прямо за нами уже есть один…

— Ну, нам бы не пришлось брать его. Он был бы наш.

Наш. Что-то в этом слове зацепило Гвин. Все хорошее в ее жизни принадлежало им обоим. Быть Шпионами. Их дом. Их новобранцы. Их связь. А теперь, может быть, ребенок?

Гвин открыла рот, чтобы возразить, но Азриэль заставил ее замолчать поцелуем в шею. — Все эти годы мы провели в бесконечных экспериментах. Ты стала… хорошо разбираться во всех видах удовольствия.

Гвин тихо застонала.

— Но мы еще не пробовали что-то настолько… безрассудное, — вздохнул он. Его губы прижались к ее ключице. — Настолько откровенное… — Его руки скользнули вниз, к бедрам. — Ну что, Птичка? — Его пальцы впились в кожу. — Как ты смотришь на то, чтобы попробовать новый вид секса? — Он провел зубами по чувствительной коже ее горла. — Такой, после которого ты не принимаешь тоник. Когда каждый сможет увидеть, как хорошо я тебя трахаю.

— Аз… — прошептала она, когда тень скользнула под ее тунику, задев сосок. — Мы в детской твоей племянницы.

Поющий с Тенями замер. — Точно. — Руки на ее бедрах мягко развернули ее лицом к нему. Он поцеловал ее в лоб, а затем поднял руку, чтобы взять ее за подбородок: желание в его глазах сменилось искренним волнением. — Нам не нужно принимать никаких решений сегодня вечером, любовь моя. Я просто хотел, чтобы ты знала, что предложение в силе, если или когда ты захочешь его принять.