Шарлотта замечало, что школьная атмосфера не по вкусу Эмили, она, даже стала худеть и бледнеть. Младшая сестра призналась старшей:

– Почти каждый день мне вспоминаются родные места. Утром поднимаюсь, но как будто не в школе, а в нашей спальне в пасторате с тремя аккуратными кроватками; смотрю в окно, вижу не аллеи с ровными и подстриженными деревьями, сбрасывающими листву, а чёрно-зелённые мои милые торфяники; иду на урок, а представляю, что гуляю по нашим любимым местам; выхожу на прогулку с девочками и преподавателем школы, а меня тянет пробежаться по мшистым валунам вдоль водопада, где нам так нравилось бывать. А расписание! Как оно меня угнетает!

– Но дома оно у нас тоже было! – возразила Шарлотта. – Вспомни, мы в определённое время чередовали занятия, домашние дела, прогулки и отдых.

– О, сестрица, это совсем другое. В домашнем распорядке дня была масса изменений. Я могла следить, не пригорели ли, испеклись ли пироги и читать книгу, гулять среди вереска и учить или придумывать стихи. Слушая урок, могла любоваться цветами за окном или бегущими облаками. А здесь я должна умываться одновременно с восьмью девочками. В одно и тоже время обедать с ними и совершать прогулки. И невозможно побыть одной! Да и тебя я редко вижу.

– Эмили, милая моя, что же делать, я должна работать, хотя честно тебе скажу, что удовольствия в преподавании я не нахожу. Сама знаешь наши дела, мы должны выучиться, чтобы содержать себя, – Шарлотта попыталась в рифмованной форме развлечь сестру, чтобы отвлечь от грустных мыслей и напомнить о серьёзном и не очень радостном их положении.

– Складно говоришь сестричка и ты права. Но, всё же быть здесь я не хочу, не могу я жить среди чужих людей.

– Эмили, родная, потерпи, привыкнешь. Здесь почти все девочки сёстры моих одноклассниц. Мне в начале тоже было нелегко, доброта мисс Вулер помогла. И тебя она не даст в обиду, к тому же я с тобой. Скоро подружек заведёшь, будешь делиться с ними секретами.

– Ах, Шарлотта! Не нужны мне подруги!

На то и секреты, чтобы держать их в тайне от других.

И никто мне не нужен кроме моих родных!

* * *

Как Шарлотта не убеждала сестру, та дичилась всех и таяла на глазах. К исходу третьего месяца пребывания в школе Эмили заметно похудела и ослабла. Шарлотта с тревогой всматривалась в её бледное и грустное лицо. Наступали ноябрьские холода, впереди неустойчивая зима с морозами и оттепелями, дождями и метелями. Ослабевшая, упавшая духом Эмили в любой момент могла простудиться. Опасаясь за здоровье сестры, Шарлотта приняла решение уступить её просьбам, и отвезла Эмили домой, куда та так настойчиво стремилась. Вернулась Шарлотта в школу вместе с Энн.

А Эмили? Конечно же, она скучала по сёстрам, но дома ей было лучше, потому что чувствовала себя здесь свободнее. Домашним заботам она предавалась с удовольствием. Эмили почти полностью отстранила постаревшую Табби от приготовления пищи, щадя её больные ноги от долгого стояния у горячей плиты. Всякий кто проходил мимо дверей кухни частенько мог видеть Эмили, которая месила тесто и бросала взоры на открытую книгу, изучая немецкий язык. А, какой вкусный и лёгкий пекла она хлеб! Взяла она на себя и глаженье белья. В свободное время и в относительно хорошую погоду Эмили бродила по любимым торфяникам с упоением. Её одинокий дух будто сливался с природой, которую она обожала, и парил, порождая поэтические образы и строки.

Мисс Вулер для Шарлотты теперь уже не школьный педагог, а коллега и уважаемый её друг. После утомительного и суетного дня с шумными воспитанницами приятно посидеть вечерком в тиши. Иногда мисс Вулер и Шарлотта засиживались до поздней ночи, занимаясь рукоделием и мило беседуя. Несмотря на изрядную разницу в возрасте они понимали друг друга хорошо. Всегда приветливая мисс Вулер заботилась обо всех своих подопечных, но к сёстрам Бронте была более расположена, не смотря на слабое здоровье, они упорны в учёбе, что ей очень нравилось, она сочувствовала им, ведь они вынуждены жить на столь скудные средства. Добрая хозяйка школы не раз задумывалась: «Что ждёт их в будущем? Ведь они много умнее большинства моих учениц. Прекрасно усваивают новые сведения. А самое главное, они самостоятельно думают, прочитанное или услышанное анализируют, осмысливают критически. Они могли бы пропустить через своё сердце и разум куда больше знаний, чем даётся здесь. Ах, если бы они могли поступить в университет!.. К чему вздорные мечты, ведь это невозможно! Но им нужны в преподаватели именно учёные профессора. Увы… Жаль, если их способностям не удастся реализоваться… Что же, будут простыми жёнами, как тысячи женщин. В семейных заботах и материнстве есть своё счастье, только и оно не каждой достается. Далеко за примерами ходить не надо, – мисс Вулер грустно усмехнулась, имея в виду себя. – Пожалуй, и замуж им будет выйти не легко. Из-за высокого интеллекта они, вероятно, станут избирательны, а ничтожное их приданное ограничит претендентов на руку и сердце. Бедные девочки! Было бы у них здоровье крепкое и хитрость, они сумели бы устроиться с выгодой, но ведь и этого у них нет. Как столь тихие и слабые создания выживут в этом суровом мире без достаточных средств и связей? Мужчине в таком положении, как у них и то пробиться чрезвычайно трудно, а уж женщине и подавно… Как мне жалко этих Бронте. А Шарлотта? С каким усердием она работает, по-моему, ей не очень нравиться объяснять урок непонятливым ученицам, но она терпит ради сестёр, ради семьи. О, Всемогущий Создатель, помоги им!»

Мисс Вулер часто предлагала Шарлотте провести выходные у её подруг, желая, чтобы чересчур требовательная к себе воспитательница отдохнула в дружеской обстановке с ровесницами. Но Шарлотта почти всегда отказывалась. Эллен и Мэри жили недалеко от школы, и их бывшая одноклассница могла дойти до их домов пешком, но вместо того чтобы каждое воскресенье проводить среди одной из них, она за два года посетила их не более трёх раз. «Я должна держать себя в руках, не поддаваться настроению и делать то, что надо, а не то, что хочется, – внушала она себе. – Если я буду поддаваться своим слабостям, поощрять себя всякими приятными вещами, то как я справлюсь с трудностями и смогу защитить своих сестрёнок. Мисс Вулер по доброте своей старается сделать мне поблажки и, возможно, она догадывается, как мне хочется повидаться с Эллен и Мэри, но она не знает насколько сильно я жажду с ними встречи и общения. Но я должна, терпеть и молить Бога исправить мои заблуждения, наставить и дать силы преодолеть соблазны». Шарлотта отказывала себе в невинных желаниях, вырабатывая характер, как истый аскет.

Вскорости из соседнего городка Лидса распространился слух об удивительном случае. Некая гувернантка, жившая в семействе богатого владельца коммерческой фирмы, вышла замуж за его служащего. Через год, после рождения ребёнка обнаружилось, что её муж до их брака уже имел жену, с которой не разведён. В своё оправдание он приводил тот довод, что его первая жена сумасшедшая, и они лишь формально оставались мужем и женой, а фактически он был одинок. Но могло ли это признание утешить его вторую жену, которую закон лишил её статуса. Сочувствие к обманутой девушке и её, теперь внебрачному ребёнку всколыхнуло всю округу. До школы мисс Вулер тоже дошла о них весть, и сострадание им оставило глубокий след в душе Шарлотты. Эта история вызвала много пересудов и осталась в памяти юной учительницы, притаившись до поры. Придёт время, и Шарлотта отразит её, преобразив в своём романе «Джейн Эйр».

Иногда подруги навещали Шарлотту в школе. Однажды Мэри её спросила:

– Шарлотта, при всём моём уважении к мисс Вулер, столь небольшая плата, которую ты получаешь здесь, недостаточна. Я же вижу, сколько трудов тебе стоит выполнять свои обязанности. И как ты согласилась на это?

– Ах, милая Мэри. Мисс Вулер добра, ты знаешь, и, если бы она могла, платила бы больше. Я вынуждена работать, – вздохнула Шарлотта и, понурив голову, добавила. – Другого выхода у меня нет.