Посылали за Патриком, сельчане называли Брануэлла его первым именем. Завсегдатаи «Чёрного Быка» хвастались смышлёным и начитанным пареньком, как местной достопримечательностью. Провоцировали его высказывать свои суждения о политике, литературе, живописи. Для деревенских ребят он был как живая книга, содержание которой они мало понимали и от этого ещё больше ценили своего учёного приятеля, который совсем не зазнавался, но требовал уважения к своим способностям. Брануэллу нравилось публичное восхищение его персоной. В перерывах между развлечением посетителей кабачка Брануэлл увлечённо рисовал.

Он пытался запечатлеть своих сестёр на холсте…

– Энн, не шевелись, мне трудно уловить твои черты, – сказал Брануэлл.

– А, я не виновата, что не могу удержаться от смеха, – оправдывалась младшая сестра.

– Хорошо, сестрички, смешить вас больше не буду, а расскажу вам немного страшную историю, которую недавно придумал.

Лучи восходящего солнца делали колонну, возле которой стояла Шарлотта, ослепительно белой. В простом, но элегантном платье, в котором она позировала, Шарлотта выглядела милой и женственной. Пышные рукава и большой светлый воротник украшали наряд, изящная фигура юной девы казалась воздушной. Она слушала брата и смотрела в окно, где вместо медленно плывущих облаков возникали образы, рождённые его рассказом.

Левая сторона от колонны была затенена, там расположилась Эмили, которая была уже немного выше старшей сестры. Она слушала брата спокойно, но её пытливый взор, устремлённый в противоположный тёмный угол комнаты, видел там персонажей, о которой вещал Брануэлл. Рядом с ней – Энн, с трогательным личиком и застывшим удивлением на лице, которая не сводила глаз с брата, опасаясь, что-либо пропустить из его захватывающей истории. Младшие сёстры одеты в скромные платьица, которые как бы вне изменчивой моды и, которые обычно носят девочки подростки. Широкие прямоугольные воротники закрывают плечи. Волосы у них подстрижены, и волнистые локоны прикрывают лишь шею. В центре картины между сёстрами Брануэлл намеревался запечатлеть отца, но у того мало времени на позирования, поэтому неудачный потрет главы семейства пришлось закрасить.

Позирование не было для сестёр скучным и мучительным стоянием без цели. Слушая выдумки Брануэлла, они не замечали, как пролетало время. А он, развлекая сестёр, старательно переносил на полотно выражение их лиц, игру света и тени в складках их платьев и скатерти на маленьком круглом столике, что стоял между ними.

Посетители пастората отмечали сходство портрета с оригиналом. Но всё же отсутствие систематических занятий под руководством опытного педагога сказалось на исполнении.

Сёстрам не давало покоя желание их обожаемого брата учиться живописи в Лондоне. Ах, Лондон, Лондон! Само это слово для молодых Бронте обладало магической силой, оно завораживало их, манило блеском знаменитостей и казалось, стоит туда приехать, и ты станешь известен и велик, потому что твой талант буден оценён по достоинству и прославит твоё имя. Так думали неискушённые Бронте.

* * *

Девушки пытались придумать разные способы помощи брату, но, увы. Им оставалось только пожертвовать своими желаниями в угоду реализации мечты любимого ими Брануэлла. Шарлотта твёрдо решила идти в гувернантки, хотя вряд ли с большим желанием. Ей так хотелось независимости, так хотелось следовать велениям своей души – увидеть прекрасные пейзажи родного королевства; побывать на родине отца в Ирландии; посетить материк, прекрасную Европу; познакомиться с разными людьми; узнать их характеры и наклонности, и ещё много чего хотелось исполнить девятнадцатилетней девушке. Но она с горечью понимала, что обстоятельства сильнее и ход событий вынуждает принимать решения, которые совсем не по сердцу. «Ах, как жалко, что папа не имеет достаточных средств, чтобы отправить Брануэлла в Королевскую Академию», – частенько думалось Шарлотте.

В начале июля ей уже было грустно от того, что в конце месяца она будет вынуждена покинуть родной дом и милых её сердцу его обитателей. Из трёх пришедших на её имя предложений Шарлотта выбрала место гувернантки в школе мисс Вулер. Вместе с Шарлоттой уехала Эмили, чтобы продолжить обучение.

Путём невероятных усилий, экономя на себе и дочерях, Патрику Бронте всё же удалось наскрести денег для отправки сына на учёбу. Счастливый Брануэлл отправился в Лондон. Сумма небольшая, но на первое время должно было хватить. Отец не сопровождал сына, чтобы не оскорбить его самолюбия, да и в таком возрасте пора быть самостоятельным. Перед отъездом Брануэлл, конечно же, наведался в «Чёрный Бык» и оповестил друзей о радостном событии. Поздравления и добрые пожелания не обошлись без спиртного. В дорогу Брануэлл отправился навеселе.

За окном медленно проплывали холмы и низины, рощицы и селения. Брануэлл представлял, как он успешно поступит в Академию, как там все восхитятся его способностями, эрудицией и умом, как будет он потом возвращаться домой на каникулы, нет уже с дипломом, и расскажет о своих выставках, от которых в восторге лондонская публика.

«Какой станет восхитительной жизнь! Я заработаю сёстрам на приданное, их узнают в свете, ведь они такие умницы. А, как будет гордиться отец, я его прославлю не только на весь Хауорт, но вся Англия и Ирландия узнают Патрика Брануэлла Бронте! Как будет довольна тётя! Да, всё это скоро сбудется». Брануэл улыбался, купаясь в своих мечтах, забывая, что для их осуществления надо много потрудиться и вытерпеть. А хватит ли у него сил?

Юноша проголодался, дорога его утомила, и он решил остановиться в гостинице на ночь и подкрепиться.

– Вина и яичницу с беконом! – заказал Брануэлл.

– Сударь, никак Вы нашли клад, лицо Ваше так и сияет, – сказал улыбающийся официант, ставя тарелку и бутылку.

– В какой-то мере это так. Я еду поступать в Королевскую Академию.

– О, вы человек учёный.

– М-да, спроси о чём угодно.

И Брануэлл стал бахвалиться и веселить публику. Он был вдали от дома, чувствовал себя свободно и заказывал вина ещё и ещё. Пробалагурил до поздней ночи, развлекая постояльцев, пока, наконец, добрался до своего номера. Проснулся он за полдень, и, оказалось, опоздал, другой экипаж отправлялся в Лондон утром следующего дня.

– Ладно, поеду завтра, больше ждал, – немного погрустив, сказал сам себе Брануэлл.

Он немного побродил и вернулся в гостиницу. Словоохотливый молодой человек снова привлёк внимание посетителей, завязались приятельские отношения, где не обошлось без пива и вина.

Брануэлл очухался перед самым отправлением экипажа. Но, когда он стал оплачивать проезд, оказалось, что у него почти не осталось денег… Их едва хватало на обратную дорогу. Брануэлл буквально остолбенел. Мечта всей его жизни не осуществима! «Как теперь жить? Что делать? Что я скажу отцу? Что подумают друзья? А сёстры и тётя?» Он стоял как вкопанный, а вокруг люди занимались своими делами, изредка бросая взгляды на странного молодого человека.

Он думал: «Как я мог так быстро потратить почти все деньги?! А может быть, меня обокрали, когда я спал? Скорей всего именно так…»

Обратная дорога ему показалась бесконечно унылой и, если попадались улыбающиеся лица, это его выводило из себя. Как может кто-то быть доволен, когда у него такая беда.

Дома его не ждали и долго горевали, когда узнали, что произошло. Ни отец, ни тётя не опровергали его версию и не упрекали, понимая, что он сам наказан ещё больше их. Один шанс он уже потерял, даст ли ему жизнь другой?

* * *

Чужие, любопытные глаза смотрели на новую ученицу, которая боролась с тошнотой от волнения. Эмили, высокая и сильная на вид, почувствовала себя совершенно беспомощной среди этих девочек, шумных и резвых.

Проходили дни, но Эмили по-прежнему ощущала себя чужой среди говорливых учениц. Единственная отрада, что Шарлотта тоже здесь, но кроме уроков рисования и французского, последний преподавала ещё и мисс Вулер, и пары часов вечером, повидаться с сестрой трудно, потому что та всегда занята со своими подопечными. Каждый день Эмили вспоминала дом. «Как там папа? Продолжает ли он с тем же рвением, как прежде готовиться к воскресной проповеди, на которую народ стекается со всей округи, чтобы послушать пламенную речь пастора, когда обличающего лицемеров и разных нечестивцев, когда рассказывающего о великих мучениках и добрых соотечественниках. Прихожане не прочь узнать о важных столичных новостях и о политических манёврах государей, а потом посудачить об услышанном. Как себя чувствует тётя Элизабетт? Как Брануэлл, рисует или носится со своими дружками по деревне? Как там Табби, стареющая наша домоправительница? Надеюсь, ей помогает Энн. Милая сестрица, скучаешь ли ты без нас? А я вот без вас тоскую… Как мне не хватает ваших таких родных лиц, не хватает тишины любимых торфяников. Как приятно созерцать цветы на чёрных пустошах. Как там дышать привольно!..»