Рика, в отличие от напарницы, не нарушала правил дорожного движения. Она еще долго, что-то говорила, пока машина неспешно ехала по Университетскому, потом по Жемчужной, потом по Морскому, потом по Ученых… Я не слушал ее. В голове засела и свербела дурацкая фраза феи: на баф «сексуальное удовлетворение», наложился дебаф «любовная ссора». Безрадостное завершение, бесконечного дня.

26 июля, воскресение.

В этом сне, я был поэтом. Я читал свои стихи перед разными аудиториями, тут же и сочиняя их экспромтом. Стихи казались мне гениальными, а благодарные слушатели аплодировали и просили почитать еще. Я охотно читал, как отказать народу? Слова лились рекой, сами складываясь в чеканные строки. Много, много стихов! Однако, когда сон внезапно оборвался, в голове осталось только четверостишье, которое начиналось подозрительно знакомо, но заканчивалось неожиданно:

«Нет я не ангел, я другой.

Я ступа с бабою-ягой…»

Во сне, это гениальное стихотворение вероятно имело продолжение, но видимо не такое яркое и поэтому забытое при пробуждении. Еще не веря в полную потерю, наработанного за ночь литературного наследия, я поерзал устраиваясь поудобней, намереваясь вновь погрузиться в пучину сна. И тут только понял причину пробуждения — спазм в животе, сопровождающийся острой резью. Этого еще не хватало. Повернулся на другой бок, спазмы резко усилились. Я соскочил с тахты и поспешил в туалет, одержимый мыслью: только бы оказалось не занято!

Рика, выполняющая роль дежурной, раскладывала на кухонном столе пасьянс. Черт! Тебя только не хватало!

Посещение сортира принесло облегчение. Однако, я уже со всей ясностью осознал, что будет оно временным и совсем недолгим. Так и вышло. Не успел помыть руки и вернуться в спальню, как неудержимо повлекло обратно. Совершив пятую ходку, я уже перестал обращать внимание на тревожное лицо Рики. Кишечник давно был пуст, но позывы не прекращались, становясь от этого еще более изнурительными. Измученный анус жгло, как огнем. Общее состояние организма, было совершенно поганым.

— Иди-ка сюда, — позвала Рика, когда я очередной раз покидал гостеприимную кабинку. Взяла за руку и усадила на табуретку возле себя. Сев, я тут же скрючился от новых приступов боли. Рика пощупала мне лоб.

— Блин, да ты весь горишь! Если бы не твой статус Наблюдателя, я бы сказала, что у тебя по всем признакам, тривиальная дизентерия. Отравление? Говорила тебе, чтоб не брал ту водку! Наверняка, паленая была!

Вчера перед тем как подъехать к дому, я уговорил Рику остановиться возле продуктовой палатки, где приобрел дорогую по виду, но сомнительную по цене бутылку водки, емкостью ноль пять литра. Выйдя из палатки, тут же её откупорил, и стал глотать прямо из горлышка, жадно, как воду. И выпил бы всю, но Рика, очнувшись от изумления, выскочила из машины, вырвала у меня из рук бутылку, и выкинула в кусты. Видит бог, на тот момент, в бутылке оставалось совсем немного содержимого.

Я вымученно улыбнулся:

— Все бабы одинаковые… даже Истинные… все у них водка виновата.

Как доехали до дому, я еще помнил, а вот как попал в квартиру, уже нет.

— Нет… — размышляла вслух Тигренок, — Водка, конечно, была отрава… я это сразу по запаху почувствовала… но так действовать она не должна. Быстро вспоминай, что ел вчера? Эй, — она потормошила меня за плечо.

— Да не ел я ничего… — вяло отвечал я, — Как у теть Жени… это тетка моя… как у нее чай попили… А нет… вру. Когда из города приехали, я тут еще перекусил… Нашел кусок колбасы в холодильнике и сыр там был…

— Где они? — встрепенулась Рика.

— Кто?

— Колбаса эта с сыром!

— Я ж говорю, съел.

— Всю, что ли?

— Да там было-то…

— Черт! Ладно сиди здесь, я до машины добегу, — накинув плащ она выскочила из квартиры. Минут через пятнадцать вернулась с каким-то пузырьком в руке. Взяла с мойки кружку налила в нее воды из чайника, затем нацедила из пузырька в чайную ложку вязкой коричневой жидкости и вылив ее в воду тщательно размешала.

— Пей! — протянула мне кружку.

Я поднес кружку ко рту, принюхался и сморщился

— Что за гадость? Добить меня хочешь?

— Пей, сказала! — она подтолкнула кружку за донышко. — Это, универсальный антидот. Я ж не знаю, чем именно ты отравился… водкой или колбасой с сыром… А, может, всем вместе… Ну, быстренько! Не нюхай, а пей! Легче станет. Всё пей! До дна!

Преодолевая отвращение к неприятному запаху, исходившему из кружки, приложился к ней губами и, стараясь не нюхать, осушил за несколько больших глотков. После чего, отбросив кружку, схватил себя за горло, удерживая рвущуюся обратно жидкость.

— Тихо, тихо, тихо! — успокаивала Рика, ласково, как ребенка, поглаживая меня по спине. — Сейчас станет легче! Потерпи дружок! Ты смотри, весь мокрый. Пот прямо ручьями течет!

Я сорвался с места, поспешив по, ставшим уже привычным, маршруту. Любая жидкость, принятая внутрь, действовала сейчас, как сильнейшее слабительное. За время, проведенное в туалете, мне действительно стало легче. Спазмы в животе ослабли, и так ничего и не сделав, в шестой раз помыл руки и вернулся на кухню. Рика ожидала с вопросительным выражением лица.

— Ну? Полегчало?

— Да, вроде…

— Эх!.. — с чувством выдохнула Истинная. — Вместо того, чтоб тебя лечить, следовало бы, наоборот, придушить, как явную ошибку природы… чтобы не мучился и других не мучил!

— Что так? — без всякого выражения спросил я.

— Да так, — в тон мне отвечала Рика.

Помолчали. Я прислушивался к ощущениям. Боль в животе и голове затухала, становясь все менее заметной. Неудержимо стало клонить в сон.

— Что с Мирой? — спросил я, тщетно борясь с этой, внезапно налетевшей, сонливостью.

— Надо же… вспомнил! — ехидно сказала, Тигренок. — Плохо с ней!

— Почему? — пробормотал я.

— А сам-то, как думаешь? Вчера тебя утыркала, а ее все нет и нет… Поехала искать. Нашла в Поганке. Пьянущая!.. С какими-то мужиками… Совсем никакая… Я ее домой тяну, а эти кавалеры не пускают, девочка, видите ли, им понравилась. И мне еще предлагают присоединиться. Пришлось им разъяснить, что к чему. В итоге, десять штук отдала за порченую посуду и мебель, но хоть душу отвела…

— Мира хорошая… — Я чувствовал, как пол начинает уходить из-под ног, а табурет проваливается куда-то под пол.

— Хорошая, куда уж лучше! Эй, эй!.. ты чего?! — она еле успела схватить меня за руку. — Подействовало значит! Ну, пойдем, горе, я тебя до койки доведу…

***

Черт! Сколько времени?!

Я рывком сел, сбросив с себя мокрую от пота простыню. Яростно протер заспанные глаза, поморгал, фокусируя зрение. Вызвал время. Одиннадцать часов, четырнадцать минут. В квартире было совершенно тихо. Вернее не так… Тихо было в самой квартире. Из приоткрытого же окна доносилось множество разнообразных звуков. Гулко гавкала, какая-то псина, ей визгливо подтявкивала еще одна. Громко шелестела листьями большая береза, напротив окна. Стрекотали полчища кузнечиков. Из близлежащего детского садика раздавались вопли гуляющей малышни.

Где все? Тут только я вспомнил о своем утреннем недуге. Настороженно прислушался к ощущениям. Ощущений не было никаких. То есть организм не чувствовался, он вновь работал, четко и слаженно. Индикатор здоровья 103 %. Что же такое со мной было? И, куда все подевались? Нам же к двенадцати нужно в городе быть! Я вскочил с постели, и как был, в одних трусах, пробежал по комнатам. Пусто. Схватил свой сотовый, быстро нашел в телефонной книжке Миру… и опустил руки. Сел на кушетку, отложил телефон в сторону. Я не мог ей позвонить, перед глазами стояли печальные события вчерашнего вечера. Что же делать? Я заметался по комнате. Телефон вдруг зазвонил сам. Я схватил трубку, на дисплее высвечивался незнакомый номер. Кто это еще? Нажал клавишу соединения.

— Привет больной! — раздался в динамике бодрый голосок Рики. — Решила тебя разбудить, хватит дрыхнуть уже…