Она села рядом, прямо на асфальт, приподняла мою окровавленную голову, положила к себе на колени.

— Потерпите, пожалуйста… — шептала она сквозь слезы, — все будет хорошо… только не умирайте… ну, пожалуйста, не умирайте!

Я попытался ей улыбнуться ободряюще, но разбитые ошметки губ не слушались. Тут, словно в издевку, запустился интерфейс, весь в алертах и мигающих восклицательных знаках, но я смотрел только в блок над головой девушки.

Алена… Алена Вишняк… как хорошо, что ты простая девочка, а никакая не альфа.

Нас окружили какие-то люди, что-то говорили. Я уже не понимал их речь, словно на другом языке… я засыпал… как хорошо… боль уходит… хорошо…

Каким-то краешком сознания, еще успел услышать, как завизжали тормоза, захлопали дверки. Распихав зевак, ко мне протиснулась Мира…

24 июля, пятница.

Окно было открыто и ветер врываясь в него, надувал штору. Она полоскалась, как парус, время от времени приоткрываясь, отчего в комнату заскакивали сумасшедшие солнечные зайцы и начинали прыгать по стене и шифоньеру.

Я вижу это — значит я жив… Странно… почему нет боли… может все мне приснилось? Нет, не приснилось… Определенно я был вчера дохлой птичкой… Пошевелился. Неудобно. Тугая повязка стягивает голову. Что еще? Правая рука в гипсе. Попробовал перевернуться на бок. Ай, больно! Ребра черт… Грудь тоже обмотана тугим бинтом… лишний раз не вздохнешь. Низ живота побаливает. В целом терпеть можно… С учетом всех обстоятельств произошедшего, можно было ожидать и гораздо худшего исхода. Опираясь на здоровую руку (условно здоровую), я попытался сесть. Получилось плохо. Верней, совсем не получилось. От этого движения старая тахта жалобно заскрипела. В коридоре послышались легкие шаги, дверь приоткрылась, и в комнату заглянула Рика. Вид у нее был чрезвычайно озабоченный.

— Куда поднялся? Ложись, давай… — она подскочила к тахте и сев рядом, уложила меня обратно. Подоткнула подушку. Со словами:

— Подожди я сейчас… — выпорхнула из комнаты и тут же вернулась, неся в руках кружку с какой-то жидкостью. От кружки шел пар. Рика опять присела рядом и подала мне посудину.

— Пей! Это лекарство.

Я осторожно принял кружку из ее рук. Странное дело — боялся обжечься, а жидкость в кружке оказалась холодной.

— Это что? Жидкий кислород?

— Шутим… петросян, да? — удовлетворенно произнесла Рика, — значит выздоравливаем! Пей, давай… и чтоб до дна!

Я попытался поднять кружку, не получилось. Левая рука ощутимо дрожала, а правая и вовсе не слушалась. Видя это, Рика покачала головой и, забрав кружку, сама поднесла к моему рту. Я скривился от боли в разбитых губах и стал пить маленькими глотками. Жидкость была прохладная, цвета сильно разбавленного молока и имела кисловато-горький вкус. Поднимающийся над ней пар ощутимо щекотал ноздри. Не успел допить до конца, как уже почувствовал прилив сил. Ощущение такое, словно разом вдруг сдвинулись с места все жидкости организма — кровь забурлила в жилах, в пересохшем рту появилась слюна, а в мочевом пузыре обнаружились явственные позывы. Голова прояснилась, будто пелена спала с глаз, исчезла ноющая боль, появилась легкость во всех членах. Цвета становились все более яркими, прорезались запахи и звуки. Я вдруг обнаружил, что от девушки, вкусно пахнет каким-то парфюмом, а тоненькая кофточка очень эффектно обтягивает небольшие круглые грудки с торчащими острыми сосками. Что кожа на ее лице и шее, по-детски гладкая, нежная и имеет, персиковый оттенок. Рика перехватила мой взгляд и усмехнулась.

— Подействовало?! Ну-ну. Понимаю, что ты чувствуешь… Но все равно, давай не пялься… Мирка меня вчера и так чуть не убила… чуть телевизор этот, на голову не надела! А мне что, тебя на привязи держать, как теленка? — Рика прищурила свои раскосые глазки. — Знаешь, Никита, ты не обижайся, конечно, но таких балбесов я сроду не видела. Развел тут партизанщину! И так косяк на косяке, а еще ты! А если б тебя убили вчера? Господи! Где ж видано, чтоб Наблюдателя так уделала шайка каких-то дебилов? Тебя, что… совсем ничему не научили?

Я пожал плечами, мол, когда учить-то было?

— Ну, я не знаю… — Рика всплеснула руками. — Ты чего на них полез-то с голыми руками? Кто ж в инверсии голыми руками машет? Все ж кости себе переломаешь… Сколько их было?

Я опять пожал плечами. Подумал, что, наверное, это скоро станет моим любимым телодвижением.

— Не знаю… не помню… человек пять или шесть…

— Ну… всего шесть ублюдков… Да если б у тебя в руках была хотя бы самая простая штакетина, ты б за милую душу отдубасил всю банду. — Рика замолчала. Поставила пустую кружку, на столик рядом с тахтой. Встала, прошлась по комнате. Вернулась ко мне и сказала, глядя в глаза. — Мирка всю ночь возле тебя просидела… вытаскивала… Думаю если б не она, точно бы кони двинул… крепко тебя приложили по башке… и не раз… гематома большая была. Правило пятнадцати минут на тебя не распространяется… браслет слишком мало носишь. Слушай… — она подошла к окну и отдернула трепещущуюся штору, — я вот еще чего понять не могу… почему ты не внушил им ничего? Ты же Наблюдатель. Наблюдатель!!! А это простые людишки — отбросы, мусор! Почему не послал их всех строем пойти и утопиться в канализации?!

— Я… я не знаю… был сбой, система вырубилась. Мои скиллы дефолтнулись…

Рика не нашла слов, а от избытка чувств только хлопнула себя по бедрам, обтянутым голубыми джинсами.

— Да как так-то? Сколько живу, никогда про такое не слышала! Все с тобой не слава богу! Как Мирку угораздило тебя выбрать? Ты же на ровном месте найдешь дырку с говном и в ней утонешь!

— Ну, нормально… я говно жгу. Вот оно и отомстило… Слушай, Рик… — я заворочался на тахте, — мне бы надо подняться…

— Зачем это? — подозрительно уставилась на меня Истинная.

— Хм… зачем… в ватерклозет, к примеру.

— Ну, не знаю, да ты и не дойдешь наверное… вон кружку ко рту поднести не можешь. Может тебе баночку какую-нибудь принести? Да ты не стесняйся, я выйду.

— Вот еще! — я почувствовал, что краснею. — Что я тебе, калека, что ли?

— Калека и есть, — усмехнулась Рика, — посмотрел бы на себя! Крас-сава!

Она все-таки помогла мне подняться с постели. Однако не успели мы сделать и пары шагов, как закружилась голова, к горлу подкатила тошнота, в глазах потемнело. Рика усадила меня обратно на тахту. Вопросительно посмотрела.

— Ладно… — сдался я, — неси свою баночку…

***

Мира появилась, когда солнце уже явственно начинало катиться к закату. Она хлопнула дверью, зашумела чем-то в коридоре и вихрем ворвалась в комнату с ворохом пакетов в руках. Рика, расположившаяся в кресле у окна, отложила книжку, которую читала перед этим, а я скосил на Миру глаза и виновато улыбнулся, хотя мне казалось, что приветливо.

— Ну, как состояние больного? — бодро спросила Мира. — Шмоток тебе купила, — кивнула в сторону пакетов, — а то от твоих мало что осталось.

Она бесцеремонно откинула простынку и принялась разглядывать меня. Из одежды, на мне, если не считать бинтов, имелись одни трусы. Повернувшись к Рике, и бросив выразительный взгляд на ее сомнительную кофтюшку, она добавила. — Я там еды взяла… Тигренок, сооруди что-нибудь пожрать, пожалуйста… а то сил уже нет!

Рика понимающе усмехнулась и вышла из комнаты.

— Как ты? — Мира присела рядом со мной и, наклонившись, быстро поцеловала в запекшиеся губы. — Вижу, вижу! Разительное отличие от того полутрупика, что был здесь вчера…

— Да, — подтвердил я, — еще утром дебаф был -50, а сейчас уже -30 и здоровье 60 %.

— Дебаф… — засмеялась девушка, — тоже мне, игроман нашелся…

— Интерфейс полезная штука, все видно онлайн… ай, щекотно!

Мира вела рукой вдоль моего тела, легко, еле заметно касаясь пальцами, всматриваясь время от времени. — Хорошо реагируешь на бальзам… даже удивляюсь… смотри-ка, опухоли, кровоподтеки спадают прямо на глазах, ссадины заживают, вон даже синяки уже рассасываться стали. — В завершении осмотра, она деловито оттянула резинку моих трусов, заставив стыдливо поежиться, и внимательно посмотрела туда. — И здесь порядок, — удовлетворенно констатировала. — А вчера было… синячище… мама родная! Я уж думала, ты мне больше не пригодишься… Хорошо, хоть повреждений внутренних органов нет… значительных… кроме мозга… Но, судя по всему, он тебе не сильно-то и нужен!