— Как же люди спят, если всю ночь так светло?

— В Тьярне не бывает ночи, — засмеялся он. — И люди не спят. Ну, или вешают шторы поплотнее.

Город, в самом деле, не спал, пусть и время было ещё не позднее. Улицы кипели и пенились, бары и рестораны гудели, и над макушками людей растекался весёлый гомон.

— Как ты, Марта? Тебе полегчало?

Я коротко выдохнула и покачала головой:

— Ты это уже спрашивал. И я уже ответила.

— Девичье сердце переменчиво.

В груди мелко задрожало, точно его слова зацепили внутри меня струну. Я ждала, что она вот-вот лопнет, настолько сильно было её натяжение. Но каким-то чудом струна осталась целой. К щекам прилила кровь.

— Улыбка очень идёт тебе, — сказал Юлиан, и только тогда я заметила перемену в своём лице. Струна замерла. Я подняла глаза.

— Мне теперь немного легче.

— Как и мне.

Устав от шума улиц, мы свернули в небольшой парк. Людей там было меньше и фонари горели не так ярко. Было прохладно, пахло водой — в отдалении слышался шорох неспешно текущей реки.

— Что значат эти чёрные флаги? — спросила я, когда мы сели на скамейку.

Юлиан печально посмотрел на полотнища, чернеющее вдоль фонарных столбов.

— Остались после траурной недели. Незадолго до твоего перехода была годовщина трагедии, в которой погибли члены королевской семьи.

— Как это случилось?

— Автокатастрофа. Уже целый год миновал, а что произошло с их машиной, до сих пор не выяснили. Насколько я помню, в тот день король с супругой, сыном и младшей дочерью ехал в летнюю резиденцию. Сама авария была не такой уж страшной. Они могли бы выжить, если бы из бака не разлилась магия.

— Разлилась?

— Да, это частая причина травм и гибели на дорогах. Доктор не просто так говорил об опасности магии. Но сколько автомобили не модернизируют, она продолжает разливаться. Вот и тогда это случилось. Принц скончался в тот же день, король и королева — в течение следующей недели. Выжила только младшая принцесса. Не знаю, как сильно она пострадала, но на публике она почти не появляется после той трагедии. Собственно, как и третья принцесса. Может, они просто не могут оправиться от потери.

— Значит, поэтому королева такая молодая.

— Младше меня, — горько усмехнулся Юлиан и внимательно, будто бы с беспокойством, посмотрел мне в глаза. — Не испортил я тебе настроение этой историей?

— Нет. — Я запрокинула голову и прислушалась к собственным ощущениям. — Скорее, она мне кое-что напомнила.

— Ты вспомнила что-то? — оживился он.

— Ну… — Я посмотрела на свою ладонь и сжала её в кулак. — Вспомнила о том, что не помню.

Юлиан недоумённо наморщил лоб.

— Во мне есть чувство потери, — пояснила я. — Очень слабое, но есть. Я буквально вчера его заметила. Отчего-то оно меня тревожит. Словно я забыла что-то… или кого-то важного.

— Уверена, что важного?

— Так мне кажется. Если памяти нет, но чувство осталось, выходит, когда-то оно было гораздо ярче, верно?

Юлиан поднял глаза к небу, тёмному, без единой звезды.

— Не думай об этом слишком много.

Он встал со скамейки и протянул мне руку. Такой высокий и взрослый, окутанный искристым светом янтарных фонарей, точно божество. Рядом с ним я чувствовала себя беспомощно маленькой, но мне совсем не было страшно. Я была в безопасности.

Воздух остывал, и по коже пробежала дрожь. Покинув парк, мы вернулись на полнящуюся праздником улицу.

И ночь шагнула в сторону.

Флюоритовый экран, мутный и белёсый, загорелся, и сумрак комнаты озарило мягким светом. Изображение было слегка размытым и текучим, но не мерцало и не прерывалось, как это бывало на старых телевизорах в моём мире. Цвета не раздражали глаз, но казались выгоревшими.

Щёлкая каналы, я попала на повтор дневного репортажа. Открытие выставки современных художников. Картины сплошь сюрреалистические, с кристаллическими мотивами. В репортаже говорили, что они призывают к открытому обсуждению проблем магии и людей, от неё пострадавших. Большой толчок к развитию этого направления дала прошлогодняя трагедия. В кадре королева Тамара рассматривала работы, посвящённые её семье. Без тени печали на лице она сдержано улыбалась и хвалила понравившиеся картины. Для королевы одета она была просто: брюки и туника с тонким пояском, — но держалась величественно и гордо. Её длинные пышные волосы на экране выглядели совсем светлыми, хотя в реальности были янтарные, как и у принцесс.

Репортаж завершился, и действие перенеслось в студию, к двум сидящим за столом ведущим. Они произносили стандартные фразы, сияя безупречными улыбками. И когда я уже собиралась переключить канал, тема их разговора сменилась.

— …у моей дорогой соведущей сегодня последний эфир. Тесс, неужели это правда? — весело спросил мужчина с лисьими глазами.

— Да, это действительно так, — не прекращая улыбаться, ответила девушка в круглых очках.

— Странники известны своей переменчивостью, — рассмеялся он. — Всегда стремятся попробовать как можно больше. И чем же ты планируешь заняться теперь?

— Даже и не знаю, — улыбка Тесс стала загадочной. — Честно говоря, несколько дней назад я получила Приглашение.

— В самом деле? Мои поздравления! Полагаю, ты его уже приняла?

— Конечно. Отбываю завтра!

— Ах, в этой студии будет тебя не хватать. Для всех нас работать со странницей, пусть и всего год, было большим удовольствием. А пока наша дорогая Тесс ещё здесь, мы переходим к вечерним новостям…

Я приглушила звук телевизора и окликнула Юлиана. Он выглянул из кухни, где занимался приготовлением ужина.

— Странники получают какие-то особые приглашения?

— Да. Все получают рано или поздно.

— И куда нас приглашают?

Я встала с дивана и шагнула в кухню.

— Не знаю, — ответил Юлиан, колдуя над сковородой. — Странники приходят и уходят. Потому их и зовут странниками. И Приглашение просто открывает очередную дверь на вашем пути.

— А путь обязательно продолжать?

— Можно отказаться. Но обычно странники очень ждут Приглашение и с радостью его принимают.

— Получается, я должна была знать, что всё это значит?

— Меня об этом спрашивать бессмысленно, — выдохнул Юлиан с едва заметным раздражением. — Завтра поедем в агентство. Уверен, там тебе всё объяснят.

За ужином мы больше не обсуждали эту тему, но она занимала мои мысли до поздней ночи, мешая уснуть.

Начался дождь. А машина Юлиана как назло отказывалась заводиться.

— Ладно, поймаем такси.

Он старался сохранить спокойный тон, но в голосе всё же проскочила пара напряжённых ноток. Что-то нервировало его с самого утра. Я попыталась разглядеть это что-то в его лице, но Юлиан был особенно бдителен в тот день и отворачивался, стоило мне лишь покоситься на него.

В такси он немного расслабился. Наверное, из-за того, что платить нам не пришлось: моего удостоверения странницы оказалось достаточно.

Агентство располагалось недалеко от центра города, в районе с типовой застройкой. Это место, несмотря на дождь, сразу покорило меня своим уютом, читавшимся не то в теплоте светлых кирпичных стен, не то в разбитых под окнами клумбах. Пусть непогода опустошила улицы, я чувствовала, что им непривычны шум и суета. И здесь, в ряду неотличимых друг от друга двухэтажных таунхаусов, один дом выделялся единственной совершенно неуместной деталью.

Золотая дверь. Если она вылита из чистого золота, то должна быть очень тяжёлой, подумала я. Ни эмблемы, ни таблички. По одному неординарному виду этой двери можно было догадаться, что именно за ней находится агентство. По крайней мере, я поняла это сразу, словно почувствовав что-то близкое и родное.

— Подожду тебя здесь.

Я обернулась: Юлиан стоял на тротуаре с угрюмым видом, вращая зонтик то по часовой стрелке, то против.

— Ты же не собираешься всё это время мокнуть под дождём? И мне, если честно, страшно идти одной.