— Госпожа Овертон, мне так жаль, что я заставила вас ждать, простите, я совершенно не предполагала, что вы так скоро прибудете, это полностью моя оплошность.

На вид совсем ещё девочка. Она даже немного запыхалась, пока говорила. Голос у неё был тонким и звенящим, как колокольчик.

— Ничего страшного, — растерялась я, чувствуя при этом заметное облегчение.

Вошедший следом Бертран смерил меня строгим взглядом. Наверное, потому что я так и не поднялась с софы. Но принцесса никак не отреагировала на мою невежливость, напротив, успокоенная моим ответом, она улыбнулась и села на диван по другую сторону столика.

— О, подали мой любимый чай. Как удачно, — принцесса радостно хлопнула в ладоши. — Бертран, угощайся тоже.

Он сел рядом с ней. Горничная налила им чай, поклонилась и вышла из комнаты.

Мы подняли чашки и почти синхронно сделали первый глоток. Мягкий цветочный вкус окатил язык, и по телу растеклось тепло. Каждый из нас тихонько и по-своему выдохнул, и я, умилившись, едва сдержала улыбку.

Принцесса была в шерстяном свитере, явно лишнем в хорошо отапливаемом дворце. Платок цвета охры покрывал голову и оборачивался вокруг шеи, пряча под собой волосы и обрамляя кукольное лицо. Белая, точно фарфоровая, кожа, аккуратный носик и большие голубовато-сиреневые глаза, сверкающие подобно самоцветам.

Я перевела взгляд на Бертрана. Что бы он ни говорил про покровительство, рядом с принцессой он смотрелся как настоящий телохранитель. Высокий и суровый, готовый в любой момент защитить её.

Принцесса кашлянула, и я устыдилась того, как бесцеремонно их разглядывала.

— Извините, ваше высочество, если веду себя неподобающе. Я совсем не знаю этикета.

— Что вы, всё в порядке, не волнуйтесь. — Она кашлянула снова. Похоже, дело было в простуде. — Я и сама не очень хорошо знаю этикет. К тому же, сегодня вы моя гостья, поэтому, пожалуйста, ни в чём себя не стесняйте.

— Но я ведь приехала, чтобы всего лишь выполнить ваш заказ.

Принцесса как будто расстроилась.

— Конечно, вы правы.

Она оправила платок, подтянула воротник свитера, поёжившись.

— Тогда, если вы готовы, пройдём в оранжерею?

Бертран проводил нас коридорами и до конца длинной галереи к стеклянным дверям и остался ждать снаружи. Следом за принцессой я вошла в светлую оранжерею, мгновенно окутавшую меня тёплой влажностью, запахом почвы и цветов. Яркая зелень не резала глаз, а лёгкой, воздушной сетью раскинулась вдоль дорожек, где-то цепляясь за потолок, где-то стелясь под ногами. Перед входом лежала открытая площадка, выложенная плиткой, с плетёными диванчиками и столиком.

— Сюда.

Принцесса поманила меня на одну из дорожек, окончившуюся широким тупиком. Вокруг росли розовые кусты, бледные и поникшие.

— Это были любимые розы моей мамы, — сказала принцесса с едва заметной грустью. — Раньше они всегда зацветали в сентябре. А в этом году… Уже почти октябрь, но они только всё больше чахнут с каждым днём, как бы садовник ни старался. Должно быть, им не хватает маминой любви. Но это… знаете, как-то неправильно. Я хочу, чтобы розы продолжали цвести, даже без мамы. Она бы тоже этого хотела.

Слова были излишни. Я молча опустилась на колени и коснулась влажной земли. Закрыла глаза. Чего-то отчаянно недоставало.

— Можно вашу руку?

Принцесса вопросительно наклонила голову, но всё же протянула мне ладонь. Тонкую и хрупкую. Пальцы её были обжигающе ледяными. Я сжала их, трепетно и осторожно, чувствуя на коже покалывающие разряды эмоций принцессы. И магия моя вдруг изменилась. Полилась в землю сама, широким и бурным потоком, точно давно ждала этого. Повинуясь не мне, а воле принцессы.

— Завтра они зацветут, — сказала я с улыбкой, отпуская её руку.

— Спасибо.

Казалось, принцесса тоже ощутила что-то, так изумлённо она разглядывала свою ладонь.

— А вы сможете приехать снова? — Блестящие глаза смотрели на меня с восторгом. — Завтра. Я хочу, чтобы вы увидели, как прекрасны эти розы.

— Ну-у… завтра у меня пока нет дел… — Просьба была неожиданной и оттого неудобной, но отказать принцессе я просто не могла.

— Значит, вас не затруднит приехать?

— Конечно, я приеду, ваше высочество.

— Лукия, — просияла она. — Можно просто Лукия.

Странно было снова приезжать во дворец. Несмотря на свой статус, казалось, я не имела права на пребывание здесь и, тем более, на дружеское общение с принцессой. Но Лукия встретила меня с совершенно детской радостью, одновременно располагая к себе и приводя в растерянность.

Решив довериться внезапному опасению, явно навеянному предостережением Марии, я ничего не рассказала Юлиану о знакомстве с принцессой.

— Смотри, смотри! — восклицала Лукия, ведя меня по дорожке оранжереи. — Они распустились, как ты и говорила!

Приятельский тон, полный доверия, открытый взгляд и абсолютная искренность. Когда мы с Лукией успели стать подругами, было для меня загадкой.

— Смотри, какие огромные!

Розы, и правда, были огромными. Сочные тёмные листья на шипастых стеблях и круглые белые бутоны, каждый размером с раскрытую ладонь. Высокие кусты доходили мне до плеч и почти достигали макушки Лукии. Сладкий, пьянящий запах пропитал воздух оранжереи насквозь.

— Они ещё никогда не были такими красивыми. Очень жаль, что мама не может их увидеть. Знаю, она бы хотела по-особенному отблагодарить тебя, но я совершенно не представляю, как.

— Это ведь моя работа, так что ничего не нужно, — замахала руками я. — Мне уже заплатили…

— Денег здесь недостаточно, — настаивала Лукия. — Будем считать, что я тебе должна. Если понадобится помощь, королевская помощь, смело обращайся. А теперь, раз уж ты моя гостья, идём пить чай со сладостями!

Мы разместились в светлой комнате на втором этаже. Высокие окна выходили к оранжерее, и через вымытые до блеска стёкла падал рассеянный белый свет: солнце светило удивительно ярко в тот день, хотя небо и завесила сероватая пелена.

— Бертран сегодня не с нами? — спросила я, когда горничная подала чай.

— У него другие дела.

— Но большую часть времени он всё равно проводит рядом с тобой?

— Так получается, — посмеялась Лукия. — Его обязанность — сопровождать меня, когда я покидаю дворец или встречаюсь с незнакомыми людьми. Мне не нужен эскорт, если нет никаких потенциальных опасностей.

— Опасностей?

— Это просто фигура речи.

Лукия безмятежно улыбнулась, но интонация, которую она попыталась скрыть, от меня не ускользнула.

— Поэтому ты всё время во дворце?

Её взгляд блеснул удивлением, мгновенно исчезнувшим под прикрытыми веками.

— Я всё-таки принцесса. Меня все знают в лицо. Конечно, частые выходы в город утомляют.

Врать она совсем не умела.

— Это как-то связано с той аварией?

Спрашивать было чревато, но я почувствовала, что Лукия не обидится. Даже наоборот, будет рада поделиться. Что-то в её неумелом увиливании это выдавало.

— Я слышала, что ты тогда серьёзно пострадала от магии. А зная, как она влияет на обычных людей…

Лукия подняла ладонь. Спокойный, исполненный благородства жест.

— Нет нужды продолжать, — сказала она неожиданно официально, но ничуть не холодно. Всё с тем же безоговорочным доверием. — Это правда, что я пострадала тогда. Только пострадай я серьёзно, вряд ли бы сидела сейчас перед тобой. И даже так от нормальных людей я заметно отличаюсь. Прячу волосы, кутаюсь по-зимнему. Я сильно мёрзну с тех пор, легко простужаюсь. И ещё…

Она замолчала недоговорив. В тот момент — то ли свет так упал ей на лицо, то ли Лукия так повернула голову — ресницы её заблестели, точно было посыпаны крошечными кристаллами. Как будто отразив цвет глаз, они казались чуть сиреневыми.

— Знаешь, мне нравилось чужое внимание. Народ Тьярны всегда любил меня.

— Больше не любит?

Лукия смотрела печально.

— Дело не в этом. Тамара… Её величество считает, что мои частые выходы в свет могут счесть за попытки надавить на жалость. Ей приходится нелегко после смерти родителей, в отличие от меня и других сестёр она никогда не была всеобщей любимицей. И точно не собирается поднимать свою репутацию за мой счёт.