Мы забросили пакеты с одеждой в машину, и Франтишка провела меня до конца торговой улицы к ювелирному магазину с броским названием «Золотой Чертог». От ослепительного блеска витрин в глазах рябило. Потому, зайдя внутрь, я оказалась совершенно дезориентирована. К счастью, помощь не заставила себя ждать. Подходящие мне серьги Франтишка нашла на удивление быстро, после чего принялась придирчиво подбирать что-нибудь для себя. Я отошла к выходу, чтобы не мешать ей.

А потом, устав от сверкающего со всех сторон золота, и вовсе вышла на улицу.

По бокам от двери магазина висели рекламные постеры, кричавшие о распродаже летней коллекции. Правда, вместо модели с постеров сиял безупречной улыбкой обаятельный шатен, и от его пальцев, сложенных как после щелчка, разлетались золотые искры. Стоять рядом с его фотографиями мне почему-то было неловко.

Пока я искала, чем бы развлечься в ожидании, мой взгляд упал на солидный чёрный автомобиль, припаркованный перед дорогим ателье мод. Прохожие тоже поглядывали на машину с любопытством. Долгие минуты ничего не происходило, и интерес мой почти иссяк, но тут дверь ателье распахнулась и на крыльце показался высокий мужчина в чёрном. Это был Бертран. Он придержал дверь, и следом из ателье вышла девушка, одетая совершенно не по погоде: плотно замотанная в шарф, в тёплом пальто и явно шерстяных колготках под короткой юбкой. Волосы её были убраны под платок. Бертран, точно телохранитель, аккуратно захлопнул за девушкой дверь автомобиля, подошёл к водительскому месту и недовольно осмотрел собравшуюся вокруг толпу. Вдруг заметив меня, он ничуть не удивился — лишь коротко кивнул, после чего сел в машину и завёл мотор.

— Да-а, нечасто увидишь принцессу Лукию в городе, — раздался сбоку голос Франтишки.

— Это была принцесса? — поразилась я, провожая уезжающий автомобиль взглядом.

— Ага. После той ужасной аварии она почти не покидает дворец. Бедняжка.

— Она… Это всё из-за магии?

— Угу, — отозвалась Франтишка, явно не собираясь ничего объяснять. Мысли её были заняты другим. — Лвичек скоро возвращается.

— Лвичек? Кто это?

— А-а, Лайонел. Кажется, он завтра приезжает.

Кир, как и всегда, не выказал по этому поводу ни малейшего интереса. Петер, необычно спокойный и тихий, сидел рядом и не спеша пил кофе.

— Он тоже странник?

— Да, дольше всех здесь работает. Кстати, золотая дверь — его рук дело.

— В каком смысле?

— В прямом, — зевнул Кир. — Лайонел может превратить в золото всё, к чему прикоснётся. Но с дверью, по-моему, это случайно вышло? — Он обращался к Петеру, но ответа не получил.

Смотря куда-то в окно, Петер имел вид задумчивый и несколько печальный. Не похоже, чтобы он слушал наш разговор.

— Кстати, помнишь мятные конфеты, которые вам бабуля подарила?

Я вдруг осознала, что те леденцы мы так и не принесли в агентство, забыв в машине.

— Просто ужас, — продолжал Кир. — Мне пришлось искать, где они продаются. Петер жёстко на них подсел.

— Ничего я не подсел, — отозвался он слегка обиженно.

— Ну конечно. У тебя все карманы хрустят от обёрток.

Нахмурившись, Петер ощупал карман брюк и, услышав характерный хруст, вздохнул.

— Что с тобой? — Хотя интонации в голосе Кира почти не изменились, его беспокойство было очевидным.

— Всё в порядке.

— А мне так не кажется.

— Плевать я хотел, что тебе кажется, — буркнул Петер. Резко встал из-за стола и вышел из кухни.

Воцарилась тишина. Я почувствовала себя нежеланным свидетелем, вжалась в спинку стула. Кир уронил голову на ладони. Мне ещё не доводилось видеть его таким расстроенным.

— Вы поссорились? — осторожно спросила я.

— Типа того. После срыва. Не знаю, моя опека ему надоела или что. Чёрт, эти его скачки настроения меня однажды доведут.

— Я поговорю с ним.

— Марта, не надо…

Но я уже выскочила в прихожую. Что подтолкнуло меня к столь решительным действиям? Простое нежелание видеть разлад среди коллег или нечто иное?

Петер курил на заднем крыльце. В гостиной я сбавила шаг и недолго наблюдала за ним через стекло. Потом постучала в дверь, привлекая его внимание, и вышла во двор.

— Ты что-то хотела? — произнёс Петер холодно и раздражённо, отчего я засомневалась в своих действиях.

— Не будь с Киром таким…

— Каким?

Я замялась. Терзавшее меня чувство невозможно было выразить словами. Наверное, не стоило и пытаться. Тело обдало горячей волной стыда. Привычное напоминание, что благородные порывы до добра не доводят.

Петер выдохнул дым мне в лицо — глаза заслезились.

— Не лезь в чужие дела, Марта. И оставь меня в покое.

— Д-да, извини.

Очередной укол совести. Вернувшись внутрь, я заперлась в ванной и просидела там почти полчаса, не смея показаться Киру на глаза. Хотя знала, что скрываться от него не было смысла. И когда я всё же пришла на кухню, он ничего не сказал.

Лишь предложил кофе.

Отражение в зеркале одновременно и нравилось мне, и нет. Будучи ещё маленькой девочкой, я мечтала стать модницей, когда вырасту. Хотела быть похожей на маму. А теперь, одетая по последней моде, я только и беспокоилась о том, что подумают другие. Резкая смена стиля точно вызовет подозрения, нехорошие подозрения.

Я вздохнула. Украшенная рюшами блузка казалась слишком праздничной, но Франтишка настояла. Она попросила меня поехать вместе с ней на вокзал, встретить Лайонела. Очень попросила. Уточнять это у Франтишки я не стала, но предположила, что они с Лайонелом близки. Я же его совсем не знала. Зачем тогда нужна была моя компания?

Лестница заскрипела под ногами. Я глянула вниз: судя по сложенному на диване постельному белью, Юлиан уже встал, несмотря на выходной. Как начался учебный год, по будням он уезжал на работу рано, не завтракая, а возвращался только к ужину. И хотя я проводила дни в агентстве, мне было немного грустно, что теперь никто не провожал меня по утрам и не встречал вечером.

— Завтрак почти готов! — крикнул Юлиан, услышав мои шаги на лестнице.

У порога кухни я остановилась, придирчиво осмотрела свой наряд. Показаться в таком виде перед Юлианом было особенно страшно. Ведь его одобрения я и ждала, и боялась больше всего.

— Доброе утро, — сказала я и сделала шаг.

— Доброе… — начал было Юлиан и вдруг замолчал, удивлённо смотря на меня.

На несколько секунд мы оба застыли. А потом он отвернулся, резко и суетливо, словно о чём-то вспомнил. Мне захотелось провалиться под землю.

— Ужасно выгляжу, да? — промямлила я.

— Нет, совсем нет! — опомнился Юлиан и снова обратил на меня взгляд. — Просто это так… неожиданно. Видеть тебя такой…

— Лучше мне надеть что-нибудь другое, — залепетала я, закрывая себя руками, пряча лицо и порываясь убежать.

— Погоди, Марта. — Юлиан схватил меня за руку, и сердце моё бешено заколотилось. — Извини, что так отреагировал, просто… Ты сейчас очень красивая.

Я вздрогнула. Видимо, достаточно сильно, потому что прикосновение Юлиана вдруг стало напряжённым. Украдкой я глянула на него и шепнула:

— Правда?

Он отпустил мою руку и потёр шею, отводя глаза.

— Да. Неужели думаешь, что я стал бы врать о таком?

Не то чтобы в его голосе звучала обида. Скорее, лёгкие расстроенные нотки. Я смутилась сразу от всего: собственной глупости, комплимента, очаровательности Юлиана. Уши мои горели.

— Мне уже пора.

Слова опередили мысли, а ноги понесли меня прочь без моего ведома.

— Но как же завтрак? — растерянно бросил мне вдогонку Юлиан.

— Всё в порядке, я не голодна!

Хлопнула дверь. Сбежав по лестничному маршу, я остановилась в углу площадки и прислонилась к стене, дожидаясь, пока уймётся сердцебиение. И эти несколько долгих минут я не могла перестать улыбаться.

Вокзал походил на Тьярну, как дитя на мать: такой же яркий и праздничный, но гораздо меньше и гораздо громче. Концентрат города в самой его сердцевине. Я даже опасалась, что у меня разболится голова.