Гермиона вздрогнула, вспомнив, как звучал голос Антонина, когда он спрашивал о ее родителях, в нем слышалось беспокойство, а цвет глаз выглядел насыщенным, словно сангрия.

— Но… все изменилось после Тоттенхэм-Корт-Роуд.

— Имеешь в виду… драку в кафе?

Он кивнул, его лицо, которое обычно выглядело беззаботным, помрачнело.

— Когда Реддл послал нас за тобой, Антонин оказался в трудном положении. На первый взгляд казалось, что задание - раз плюнуть для нас обоих. Вы трое в маггловском Лондоне (и, в общем, без обид, но вы были единственными, за кого стоило переживать) против, вероятно, лучшего темного заклинателя в Британии в то время, возможно после Северуса Снейпа и самого Реддла. Я знаю, что сейчас, когда его магия истощилась, тебе может быть сложно в это поверить, но для Антонина такое задание — детская забава, и Реддл прекрасно знал это. Я думаю, что он послал его в качестве проверки, и, конечно же, тот эту проверку провалил. Он не мог не потерпеть неудачу, потому что сражался на дуэли, используя гребаные инкарцеро и намеренно промахиваясь лучом заклинания. Чтоб мне провалиться. Он просто не мог допустить мысли, чтобы причинить тебе боль или привести куда-то, где другие могут причинить тебе боль. Ты понятия не имеешь, какие проклятия он мог использовать против вас той ночью. А Реддл — имел понятие. И с того задания дни Антонина как Пожирателя смерти были сочтены.

Уже сейчас, с холодком, пробежавшим по всему ее телу, Гермиона осознала, к чему вела эта история, и почему они оба дали обещание не говорить ей правду.

— Несколько месяцев спустя Рабастан совершил что-то и навлек на себя гнев Реддла. Мы так и не узнали причину, а потом он не был в достаточно здравом уме, чтобы поведать об этом. Мне кажется, это как-то связано с твоей маленькой блондинистой подружкой, дурочкой, ты знаешь, о ком я говорю. В общем, Реддл пытал его целыми днями, Белла тоже участвовала в этом действе. Для них ломать Раба было словно нездоровое хобби, подобно тому, как некоторые собирают пазлы. Я до сих пор помню крики и стоны, эхом разносившиеся по коридорам, — сказал Торфинн, отводя взгляд от Гермионы к окну.

— Торфинн… я не хочу, чтобы этот рассказ причинял тебе боль. Я так виновата.

Он глубоко вдохнул и снова затянулся кальяном.

— Я уже далеко зашел. Лучше покончить с этим сейчас. В общем, Реддл уже относился к Антонину с подозрением, а когда они сломали Рабастана, тот все подтвердил. Рассказал, как Антонин защитил тебя проклятием в Министерстве, провалил попытки других парней убить тебя, сорвал рейд в кафе — позволил себя, опять же без обид, унизить восемнадцатилетней девчонке — просто чтобы ты осталась живой и невредимой.

— О милый Просперо, — выдохнула Гермиона, вцепившись ногтями в грудь. — Это я.

Торфинн непонимающе посмотрел на нее широко раскрытыми глазами, как лохматый щенок.

— Я… причина, — выдохнула она. — Антонина обратили в вампира из-за меня.

На мгновение Гермионе показалось, что ее может стошнить прямо в гостиной Торфинна.

— Реддл, — сказал Торфинн. — Ублюдок. Он… сказал нам всем, что Антонин станет примером. Что волшебники, влюбившиеся в маглорождённых женщин, не достойны магии — не достойны жизни. А… потом они пришли забрать его. Вампиры Белого Трибунала, — сказал он с дрожью в голосе. — Ходят слухи, не уверен, насколько это правда, что волшебная кровь для них вкуснее. Но если это так, то Антонин стал для них деликатесом. Этим подарком Реддл завоевал лояльность вампиров. Антонин… смотрел прямо на меня, когда ему затыкали рот намордником, поскольку знали, что он даже без палочки способен на многое. Я никогда этого не забуду. Наверное, это был последний раз, когда я видел его глаза синими. Мы все понимали, что это был конец Антонина Долохова. Он рассказал мне позже, что вампиры знатно пировали им. Лишь Один знает, что еще с ним делали. Видимо, они решили, что не обратить его, волшебника с такими способностями, станет большим упущением. Он сбежал от них позже и… ну, это подводит нас к настоящему моменту, я полагаю… Подожди, Гермиона, что ты делаешь? Куда ты идешь?

Гермиона встала с мешка с фасолью, отряхнула со штанов ворсинки и кошачью шерсть и взяла сумочку. Прежняя тошнота сменилась стальной решимостью, теперь у нее появилась важная миссия.

— Скоро закат. Я вернусь сегодня в Камбрию, — сказала она, решительно кивнув. — Торфинн, спасибо, от всего сердца. Да, с одной стороны, это огорчает, но я рада, что ты поделился со мной этим. Теперь я знаю, что этот человек, твой друг, неоднократно спасал мне жизнь. Я просто обязана отплатить ему тем же.

Торфинн встал, улыбаясь, и подошел ближе, чтобы заключить ее в одно из своих классических медвежьих объятий.

— Тогда пусть боги ускорят твои ноги и облегчат путь, мой друг.

Торфинн действительно стал ее другом, а не просто заданием. И Гермиона была благодарна за это.

Она вышла из дома, но прежде чем закрыть за собой дверь, заглянула обратно, задавая последний вопрос.

— Торфинн, ты, конечно, можешь не знать, но… какой у него любимый цвет?

Он рассмеялся, склонив голову в ее сторону. Лемми запрыгнул и присоединился к нему на диване.

— Красный. Это всегда был красный. Даже до того, как он стал вампиром.

========== Часть 4 ==========

Каблуки Гермионы цокали по каменной дорожке, ведущей к коттеджу, она насвистывала мелодию, которую часто использовала, чтобы предупредить Антонина о своем присутствии, — вступительный отрывок из «Пети и волка» Прокофьева. Никакой реакции на ее появление не последовало, однако она и не ожидала ее. Гермиона положила руку на дверную ручку и решила известить о своем приходе:

— Антонин? Я пришла.

Повернув ручку, она обратила внимание, что дверь даже не заперта.

Открыв ее, Гермиона сделала несколько шагов внутрь дома, минуя квадратный стол. Сегодня вечером она не взяла с собой флаконы с кровью. Если ее план удастся, подумала она с ироничной зловещей ухмылкой, она сама сегодня станет закуской.

Гермиона сразу заметила, что дыру в деревянной обшивке, сделанную его кулаком накануне, Долохов заклеил оберточной бумагой и скотчем. Пожалуй, тот факт, что он не использовал волшебную палочку для ремонта, был самой наглядной демонстрацией того, как мало у него осталось магии.

Через слегка приоткрытую дверь спальни Гермиона увидела Пожирателя смерти, которого уже привыкла считать своим, — Антонина Долохова, сидящего в постели с таким видом, словно он впал в депрессию. Его длинные темные волосы лежали в очаровательном беспорядке, и он снова был одет в любимую белую майку и тонкие пижамные штаны на завязках. Он посмотрел в сторону двери с мрачной покорностью поверх книги «Живешь только дважды{?}[Одиннадцатый роман Яна Флеминга о Джеймсе Бонде]», название которой Гермиона сочла странно подходящим.

Однако Антонин не стал ворчать.

Гермиона была уверена, что он упрекнет ее за возвращение, даже разозлится, бросив что-то вроде: «Я сказал, чтобы ты оставила меня, упрямая девчонка!». Но он лишь отложил свой роман, встал с кровати и медленно пошел к двери. Антонин остановился у дверного косяка спальни и вцепился в него обеими руками, не отводя ошеломленного взгляда от Гермионы.

— Sol…nyshko… — пробормотал он. — Что… на тебе надето?

Для этого визита Гермиона выбрала в своем гардеробе нечто особенное. Обычно она приходила к Антонину в деловой повседневной одежде, той, которую носила на работу в Министерстве. Но сегодня ночью требовалось оружие более высокого калибра.

На ней было кроваво-красное платье трапециевидной формы без бретелек и с расклешенной юбкой, доходившей лишь до середины бедра. Спереди платье сверху донизу скрепляла позолоченная молния. Гермиона надеялась, что выглядит сейчас как очень соблазнительная добыча. На ногах у нее были алые туфли на тонкой шпильке. Подойдя к нему ближе, Гермиона тряхнула своими длинными распущенными кудрявыми волосами и улыбнулась, демонстрируя вишневую помаду.

— Я здесь, чтобы соблазнить тебя.