Но менее чем за долю секунды Антонин, применив свою сверхъестественную скорость, как и несколькими минутами ранее, поднял ее, поставил на крыльцо, тщательно избегая ступать за пределы защитных чар, захлопнул деревянную дверь и запер на засов.
========== Часть 3 ==========
Комментарий к Часть 3
Примечание от переводчика: Для лучшего восприятия образа Роули представьте себе Криса Хемсворта в роли Тора.
— Как дела у Антошки? Ты уже призналась ему в любви?
Торфинн сидел на большом кожаном диване в своей гостиной, а Гермиона достала из сумочки и положила запечатанное рукописное письмо перед ним на стеклянный кофейный столик.
В течение последних шести месяцев, поскольку ни Торфинн, ни Антонин не могли вызывать патронус, или общаться друг с другом каким-либо иным способом, Гермиона взяла на себя смелость поддерживать их обмен письмами, находя их крепкую дружбу довольно милой. Строго говоря, это не соответствовало правилам ареста, но и не совсем противоречило им. В любом случае, у Торфинна осталась всего пара недель ареста, и вскоре он сможет аппарировать в Озерный край и самостоятельно навестить Антонина.
— Дела не очень хорошо. Не совсем призналась, — ответила она, откинувшись в кресле-мешке и разглядывая многочисленные постеры в рамках — «Металлика», «Мегадет», «Раммштайн», «Джудас Прист», «Айсед Ерс», «Амон Амарт», «Саботон» — пока Торфинн заканчивал забивать свой кальян.
— Мне… очень жаль, Гермиона, — искренне произнес Роули, делая несколько затяжек, чтобы раскурить кальян.
Мэнский кот Лемми{?}[Кот Торфинна назван в честь безвременно ушедшего солиста группы Motorhead] запрыгнул ей на колени, мурлыча и требуя погладить его по голове.
— Вообще-то, — уточнила она с глубоким вздохом, — это была… настоящая катастрофа.
Гермиона уделила необходимое внимание Лемми, поглаживая его шерстку, пока рассказывала Торфинну об обстоятельствах вчерашнего визита в коттедж Долохова. Она не стала вдаваться в подробности всего, что сказал ей Антонин, поскольку все еще переваривала это сама, но попыталась изложить Торфинну основные моменты визита. Сейчас встречи с Роули для нее приобрели характер дружеских посиделок, нежели рабочего задания, поскольку Торфинн давно передал ей всю информацию, которой владел. По крайней мере, Гермиона считала именно так.
— Яйца Одина, — выдохнул он, предлагая ей затянуться кальяном, от чего она вежливо отказалась — почему-то от кальяна у нее начинала болеть голова. — Не могу, блядь, поверить, что он тебе отказал. Какой идиот. Вот погоди, получит он от меня следующее письмо! — предупредил он, посмеиваясь.
— Честно говоря, я тоже этого не понимаю, если только он не находит меня отвратительной, что…
— Ха-ха, нет, это не так, — перебил Торфинн, — поверь мне. Он просто гребаный придурок. Откровенно говоря, позволить ему питаться тобой — это меньшее, что ты можешь сделать после…
У Торфинна было много выдающихся способностей, но ложь не была одной из них. Его рука, сжимавшая шланг кальяна, застыла в воздухе, а голубые глаза расширились и напоминали большие бирюзовые кабошоны.
— …меньшее, что я могу сделать после чего, Торфинн? — настойчиво спросила Гермиона, резко выпрямляясь на своем кресле-мешке с фасолью и отправляя испуганного кота на кухню.
— Да, ничего, я просто пошутил. Дурацкая шутка. Не беспокойся об этом…
— Нет, Торфинн, это была не шутка. Я уже достаточно хорошо знаю тебя, чтобы распознать ложь. И, судя по всему, ты говорил не об инциденте с моим шрамом, поскольку о нем я давно уже знала, а ты выглядишь так, будто тебя только что поймали на разглашении государственной тайны. Что ты скрываешь от меня?
— Это лишь… это лишь расстроит тебя, поверь, — предостерег Торфинн, поднимая руку. — Это огорчит тебя, а мы не хотели, чтобы тебе было больно.
— Мы? — прошипела она, совершенно разгневанная. — Хорошо, что вы оба скрываете от меня?
Гермиона скрестила руки на груди. Торфинн потер лицо обеими руками.
— Он меня, блядь, убьет, — пробормотал он. — Ладно, — выдохнул Торфинн, наклоняясь вперед и упираясь локтями в колени. — Это о том, почему он превратился в вампира.
Гермиона резко втянула воздух, внезапный выброс адреналина обострил все ее чувства: фруктовый аромат кальяна, хруст, с которым Лемми ест свой корм Мяу Микс на кухне, легкое дуновение от потолочного вентилятора и выражение лица Торфинна. Его красивые скандинавские черты исказились неловкостью и страхом.
— Он категорически отказался обсуждать это со мной.
Торфинн сокрушенно усмехнулся и покачал головой.
— Ага, и на это есть причина. Антонин чертовски без ума от тебя, Гермиона. Словно помешанный. Это началось уже давно, еще до того, как ты стала работать с его делом. На самом деле, я бы назвал это одержимостью. Но поскольку ты теперь тоже без ума от него, я думаю: у вас, ребята, все получится.
Гермиона не хотела, чтобы он прерывал рассказ, но не смогла сдержать смешок. Возможно, ей следовало смутиться от такой откровенности, но их общение с Торфинном всегда было легким и непринужденным, и она не чувствовала с ним смущения.
— Его всегда впечатлял твой чертов ум — он говорил, что Поттер никогда и ничего не добился бы, если б тебя не было рядом, что ты была мозгом всей вашей компании, — продолжил Торфинн, запустив пальцы в свои длинные золотистые волосы. — И, для протокола, я верю, что он был прав насчет этого. На самом деле, я думаю, ты единственная женщина, на которую он когда-либо обращал внимание — словно его Ирэн Адлер{?}[(англ. Irene Adler) — героиня рассказа о Шерлоке Холмсе «Скандал в Богемии».].
Гермионе было приятно, что Торфинн упомянул Шерлока Холмса, поскольку именно она принесла ему эти книги, побуждая заняться чтением во время ареста. «Уф, здесь слишком много букв», — ворчал он первое время. Однако она постаралась сосредоточиться на той части, которая сообщала о наличии у Антонина чувств к ней, поскольку это подтверждало то, о чем он кричал ей в своем коттедже прошлой ночью.
— Короче, как он говорил тебе на суде, другие парни заключили пари на то, кто похитит тебя и проделает всю эту хуйню из разряда жестких фантазий психопата о сексуальном насилии. И он терял свой гребаный рассудок, почти ежедневно угрожая убить их всех четверых. Парни предполагали, что он сам хотел взять тебя, но только Рабастан и я знали, что все было серьезнее, чем казалось на первый взгляд.
Гермиона вспомнила, что Рабастан находится под домашним арестом под наблюдением Симуса. А также в ее памяти всплыли комментарии ирландца о причудливой, непредсказуемой манере речи и поведении этого человека. «Такой чертовски странный», — говорил о нем Симус.
— Неожиданный выбор человека, которому он решил довериться, я имею в виду Рабастана.
— Да, но, Раб не всегда был таким, в общем, как сейчас. Я уже подхожу к этой части истории. Короче, Антонин… как бы взял на себя ответственность тайно защищать тебя везде, где только мог. Была еще эта история с проклятием, но, э-э-эх… — Торфинн отвел взгляд от нее, выглядя крайне нерешительным. — Он… еще следил за тобой.
Гермиона удивленно вскинула брови.
— Ты… воспринимаешь это лучше, чем я опасался.
Она склонила голову набок.
— И как он следил за мной?
— Ничего ужасного — типа, ха-ха, дрочки пока ты спишь или чего-то в этом роде…
— ТОРФИНН! — рявкнула она.
— Да, да, прости, мои шутки становятся хуже, когда я нервничаю. Ты знаешь это. Но, по сути, в любое свободное от собраний или рейдов время он охранял тебя. Он не слишком приближался, но всегда был рядом, потому что понимал, что ты и твои родители могли быть целями других Пожирателей. Однажды я даже приносил ему свежую газету и несколько закусок — мне стало жаль его. И он на самом деле пару раз спасал твою жизнь, хотя ты не догадывалась об этом… твою, твоим маме и папе. Несколько раз у твоего дома появлялись парни, которым было приказано устранить тебя… Скабиор в первый раз, а Гойл-старший — во второй… Это те, о ком я знаю. Но он каждый раз находил способ незаметно помешать им. Реддл начал что-то подозревать, он не думал, что у Поттера есть необходимые ресурсы для сопротивления. Но мы с Рабастаном были единственными, кто знал, что это дело рук Антонина.
