- Ты должна жить у меня, Лера, - снова попробовал давить Марат, но я уже приняла решение.

- Нет. Когда ты решишь свои проблемы, дай знать. А я пока я продолжу жить, как жила. И работать. Кстати, об этом. Почему я и позвонила тебе. Мне поручили курировать договор с твоим агентством. Зачем тебе это? Зачем работать рядом со мной?

- Это хорошая возможность для бизнеса, - пожал плечами Марат.

- Среди сотни компаний ты выбираешь ту, в которой я работаю? Я не верю в совпадения.

- Скажем так, я настолько хотел быть рядом, что всеми правдами и неправдами выиграл этот тендер. Ты не рада? Не хочешь видеть меня?

- Я уже сказала свои условия. Я буду очень рада видеть тебя без ореола жениха другой женщины.

- Ревнивица моя, - усмехнулся Марат, наклоняясь через стол ко мне и целуя в губы, но так мимолетно, что я не успела отреагировать, лишь пожалела, что Марат так быстро отстранился. – Я обещаю тебе, что буквально через неделю в ореоле невесты будешь ты.

Неделя пробегала за неделей. Дни за редким исключением проходили одинаково. Я так уставала, заваленная работой по уши и измотанная токсикозом, что хватало сил только добраться до дома, поужинать и лечь спать. Задавая себе вопрос, этого ли хотела от новой должности, отвечала утвердительно. Забыться в бешеной круговерти рабочих обязанностей и суеты. К моему удивлению, Марат в качестве генерального директора и собственника «Беркута» проявлялся лишь на бумаге или в электронной переписке. Наверное, внял уговорам или сам догадался, что будет лишним у меня на работе, что это мое личное отвоеванное пространство, где ему нет места. Но он не оставлял попыток завоевать меня и затащить в свое логово. Иногда я готова была сдаться, но стоило вспомнить, как он обманывал меня и чуть не довел до нервного срыва, как тут же приходила в себя и сдавала назад.

Конечно, при этом отдавая себе отчет, что так не будет продолжаться вечно. Рано или поздно моя беременность станет очевидной и придется решать, где и как мне дальше жить. Некоторое потепление между мной и матерью не переросло в сильную привязанность, но мы больше не были друг другу чужими. Что-то неуловимо изменилось. Во мне больше не происходило внутреннего отторжения, когда я доверялась матери. Я не опасалась, что она перевернет смысл моих слов и использует их против меня. Оказалось, что у нее совершенно нет друзей, и во мне она нашла не только давно потерянную дочь, но и подругу. Жизнь иногда меняется удивительным образом, но на этот раз изменение было явно в лучшую сторону. Поэтому я совершенно не боялась реакции матери, а даже с радостью сообщила ей о беременности.

- А я всё гадала, когда же ты расскажешь, - с хитрой улыбкой и заговорщическими искорками в глазах сообщила она, разливая неизменный травяной чай по чашкам. Папа устроился на диване в гостиной, а мы по традиции уединились на кухне.

- Как ты узнала? – удивилась я.

- Глупый вопрос, - пожала плечами мать. – В одном доме живем, да я и сама два раза была беременна. К тому же ты так активно интересовалась у Юли разными мелочами о беременности, что мне это сразу в голову пришло. Остальное – дело техники. Тошнота по утрам, отсутствие менструаций. Кто отец? – поинтересовалась она таким тоном, будто спрашивала, какое угощение подать к чаю. Мамина проницательность поражала.

- Марат, - обреченно сообщила я.

- И где Марат? Почему ты не с ним? Что вы опять не поделили? – спросила она участливо, без попытки меня задеть или в чем-то обвинить. За это я была благодарна.

- С ним всё сложно, - вздохнула я, находя успокоение в поглаживании горячей чашки.

- Просто и не будет, Лера. А что ты хотела? Это жизнь, а не какие-то финтифлюшки. Главное, чтобы ты была готова к ребенку. Я вот с тобой не была, ни капельки, поэтому и совершила столько ошибок. Мне диагностировали бы сейчас послеродовую депрессию, да я и сама бы о ней догадалась. Сейчас всё есть в интернете, каждый может себе поставить диагноз и принять меры. А тогда я оказалась наедине со своими переживаниями, - продолжала она откровенничать. – Самое сложное с ребенком – это когда он появляется на свет. Только что ты была как принцесса, все тебя на руках носили, заботились, ограждали от нагрузок, и тут же ты оказываешься с ребенком на руках, совершенно пока тебе чужим существом, поглощающим абсолютно всё твое внимание и время. Тебя словно и не существует. Ты как будто в плену у своего ребенка, в своей квартире. Есть, конечно, мамочки-наседки, готовые посвятить себя только ребенку, забыть про все свои увлечения и карьеру, но, увы, я не была из таких, не в том возрасте. Некоторые вещи нам неподвластны, мы не можем на них повлиять. Или разрешаем им случиться, машем рукой: «Ай, да пусть так будет». Потом сокрушаемся, жалеем, но время уже упущено, а ошибка совершена. Поэтому, Лера, я хочу, чтобы ты училась не на своих ошибках, а на моих. Разберись с Маратом, пока не родила ребенка. С жильем и вашими отношениями, чтобы к его рождению ты думала только о ребенке и ни о чем больше. Понимаешь, о чем я? Чтобы тебе не пришлось с младенцем на руках ссориться с его отцом. Как пришлось мне.

Пока мама рассказывала свою историю, я внимательно слушала, и ее слова вызывали сопереживание, будто она рассказывала о каком-то другом брошенном ребенке, а не обо мне. Ведь это я оказалась нежеланной дочкой, рождение которой испортило матери жизнь. Но почему-то я не чувствовала острой обиды, лишь легкий оттенок грусти из-за того, что так всё сложилось. Мы часто обижаемся на людей, но не пытаемся ставить себя на их место. Делай мы так постоянно, возможно, проблем и недопонимания было бы гораздо меньше. Я даже не пыталась вникнуть в положение Марата, а взяла и исключила его из своей жизни, потому что он не соответствовал моему идеальному представлению об отношениях. Предпочитала расстаться с ним и страдать от разлуки, чем вместе преодолевать трудности. Сколько их еще будет в моей жизни – не перечесть. А я споткнулась уже на первой.

- Я понимаю, что ты хочешь сказать мне, мама, - сказала я с теплотой в голосе и с улыбкой.

- Надеюсь. Я же вижу, как он звонит тебе, а ты обрываешь разговор, или как караулит возле дома, сидит порой в машине несколько часов, а ты игнорируешь, не выходишь поговорить. О складе нераспечатанных коробок с подарками, которыми забита вся твоя комната, я вообще молчу. Что ни звонок в дверь – то курьер с подарком. За что так на парня обозлилась? Изменил, что ли?

- Нет, не изменил, - покачала я головой, со вздохом кидая взгляд в сторону комнаты. Там действительно накопилось много подарков в блестящей упаковке, которые так и хотелось открыть, но я тренировала волю и отказывала себе как в удовольствии распаковать их, так и сблизиться с дарителем. Я не доверяла сама себе и не верила в свою выдержку. Было сложно отталкивать Марата, но еще сложнее пришлось бы, позволь я себе хоть немного дать слабину. Поэтому держала его на расстоянии, ожидая, пока он решит свои проблемы.

- Тогда что? Я не настаиваю, чтобы ты рассказала, но вдруг я смогу помочь советом.

- Дело в той малолетке, о которой ты мне тогда рассказала, мама, - выдала я часть правды. - Я хочу, чтобы Марат разобрался с этим делом, а потом уже…

- И что тебя смущает? Что он может сесть в тюрьму? Это никак не отменяет того, что он отец твоего ребенка. И что ты должна его поддерживать.

Как объяснить матери настоящее положение вещей? Я никому такое не доверю, пусть только между мною и Маратом останется этот постыдный секрет. Но тогда как объяснить мое нежелание общаться с человеком, которого люблю? По всему выходит, что я равнодушная эгоистка, которая оставила любимого в беде, справляться с трудностями самостоятельно. Я мысленно простонала, жалея о начатом разговоре, но в то же время благодарная матери за то, что направила меня в нужном направлении.

- Подумай еще о том, дочь, что пока ты его отталкиваешь, может найтись другая, когда поступит иначе, а мужчины - они такие: побегает-побегает за тобой, а потом поймет, что ему и так неплохо, что и сам может справиться, без тебя рядом.