– И всё же, как Искажение (Ḅ) пришло в наш мир? – поинтересовалась Черничный Пирожок. – Что-то в самом протофрактале определило его атипичность? Ошибка, искажение, не обусловленные ни Изменением, (само) порождающим протофрактал, ни логикой Первого большого закона существования и самовоспроизведения?

– Если хочешь, это уникальная реакция протофрактала («виртуальных копий небытия») на существование самого себя в момент появления бытия, а с ним – стрел времени как преимущественных направлений деления слов Мультиверса.

– Чтобы бредить, не нужно ничего осознавать, – Дрейк наконец отвернулся от иллюминатора. – Простое наличие любого Dasein во взаимодействии с другим Dasein или даже с самим собой, как в случае протофрактала, порождает отличные от случайных флуктуации, не описываемые никакими иными законами, кроме Теоремы пожухшей апрельской листвы. Это свойство, Ḅ, очень сильно мешает получить точные решения Теоремы пожухшей апрельской листвы. Особенно с учётом того, что все четыре свойства в каждый момент времени, предшествующий очередному решению, находятся в суперпозиции.

– Верно, чем точнее мы определяем вклад одного из компонентов, тем ниже точность оценки значения иных, – заметил Дик. – Наподобие волновой функции в уравнении Гейзенберга, «функция», определяющая наше бытие, «схлопывается» после каждого «решения» Теоремы пожухшей апрельской листвы. На высокоэмерджентном уровне создаётся впечатление, время делает ещё один шаг в каком-то направлении. При этом все компоненты Теоремы взаимосвязаны. Так фундаментальная случайность нужна для обеспечения свободы выбора, то есть для реализации трансерфинга, так как даже в случае очень высокой предопределённости случайность даёт своеобразный «люфт», в рамках которого сознание способно осуществлять выбор между различными слоями Мультиверса. Без компонента Ḅ, который мешает отдифференцировать случайное воздействие на квантовую систему от целенаправленного выбора наблюдателя, была бы невозможна суперпозиция всех четырёх компонентов, и мир был бы сверхдетерминистичным. И женщины бы давно уже его захватили!

– А что не так с женщинами? Я всегда боялась задать вам этот вопрос, но сейчас чувствую в себе силы, – Лимонный Пирожок плотно сжала ствол сверхлёгкой винтовки R17, которая всегда была с ней.

– Ну вот, началось, привет, с восьмым марта! Больше без мата не могу, сорян, – сухо заметил Дик. – Всё с ними «так»! Ваша вселенская женская идея по силе трансерфинга превосходит мощь всех религиозных культов всех Миров вместе взятых! Вы живы и свободны несмотря ни на что, хотя давно уже должны были быть полностью покорены и повержены в рабство, ибо по одиночке вы совсем слабые. Но лишь только вы просите о помощи – вы её получаете от других женских сознаний, вне зависимости от расы и типа метаболизма! Так работает женский эгрегор.

– И то правда, – кивнул Эреган Дрейк, – вроде как у нас всё так. «Гнилозуб» – вполне себе свободная от сексизма зона. Если тебя что-то беспокоит, то скажи, мы сделаем твоё пребывание с нами более приятным.

– Да куда уж лучше-то! – подтвердил Дик. – У неё вообще всё тип-топ!

– Я не жалуюсь и вполне счастлива, – вздохнула Шоколадный Кексик, – но сколько во Вселенной таких, как я? Право, я не могу осознать суть всего этого мракобесия, охоты на ведьм!

В каюту постучали. Никто не ответил. Постучали настойчивее.

– Вот же ж [censored], – громко сказал Дрейк, – устроили демократию и либерализм на корабле, и всякий матрос начинает ломиться к тебе в капитанскую каюту! Кого повесить на рее? Ну, заваливайте уже, хер с вами!

В каюту тихо проник сухой и тощий Агент Смит, который, как и Шоколадный Кексик, был с Дзеты.

– Я тут услышал, что говорила Какао-Кексик.

– Шоколадный Кексик? – рискнул поправить его Дик.

Аэросмит снисходительно посмотрел на него:

– Кексик из какао-бобов цвета предрассветного дерьмеца.

– Ебать, Дик, а ты – ментальный дальтоник! – констатировал Эреган.

– Фу-у-у, какая мерзость! – отметила Кексик, как мне показалось, из сладкого кэроба.

– Я подслушал ваш диалог и хотел констатировать, что Черничный Пирожок не отдупляет суть вещей по простейшей причине! – начал Агент.

– Свободная-от-мизогинии-зона! – отчеканил Эреган Дрейк, причём последнее слово он сказал на дзетийском (произносится похоже на «бле-ять»). – Насколько ясно меня поняли, Агент?

– Понял, но…

– Слушай, Пирожок, а вообще, на черта он нам сдался-то? – спросил Эреган.

– Я не обижаюсь… Всё же он мой брат…

– У вас там все братья и сёстры, папомамы, дедодочи… – все перееблись друг с другом, – отмахнулся Дик.

– Gender-fluid49, небинарные дзетийцы – это гуманоиды новой эпохи, эпохи истинного гендерного равенства!

– Лучше уж трахаться напропалую, чем есть друг друга, как на Земле! – закивал Дрейк (надо сказать, никогда не замеченный в вегетарианстве).

– Я тебе клянусь, Черничный Пирожок, что не съел ни одного соотечественника! А вот где проходит граница между здоровой gender queerness50, перверт-атаками и бездуховными парафилическими приступами – одному Дрейку известно.

– Ел коров, свиней, потреблял овец, обладающих зачаточным Dasein, убивал и ел вместо того, чтобы любить любой доступной любовью!

– У нас сейчас очень пекутся об экологии, сохраняют дикую природу…

– Да ты ещё и мясоед-нацик! Диких животных, значит, нужно охранять, а домашние породы скота употреблять в пищу можно!

– У вас на Дзете любовь – это какое-то чересчур возвышенное чувство, мне как белому земному мужчине этого не понять, – пожал плечами Дик, – не думаю, что овцы и свиньи были бы счастливы, если бы я их «полюбил» доступными мне средствами…

– Любовь – это единство Dasein! Резонанс, интерференция, открывающая путь к новым высотам созидания!

Агент Купер закрыл лицо всеми шестью конечностями:

– Эреган, Капитан! Это же чистой воды фем-экстремизм! Я всё понимаю, но разве можно терпеть такие речи? Дик, что бы на Земле сделали с самкой, которая бы во всеуслышание заявила о своей террористической методологии? Это я про интерференцию, главное оружие Фемдома.

– Законы Гегемонии на сей счёт действительно довольно строгие. Пропаганда АСС-индуцированного поражения Dasein – единственный повод, позволяющий открывать любому землянину, а не только силовику, огонь на поражение. Я не помню, чтобы женщину судили за такое, всех просто расстреливали на месте «преступления».

– Мы не на Земле! – Лимонный Пирожок сильнее сжала ствол винтовки.

– Нет, мы не на Земле, – сухо проговорил Дрейк и посмотрел ей в глаза. – И тем не менее некоторая остаточная совесть вполне приветствуется и на этой посудине.

– Извините… Я не хотела никого задеть.

– Слушай, Дрейк, а вообще, кроме тебя, кто-то сегодня берёт на борт женщин, я не про пассажирские суда? – спросил Дик.

– Женщин? Множественное число? На военный или пиратский корабль? – Дрейк засмеялся. – Это точно нет, никогда не слышал. Знаю несколько экипажей, в которые периодически включают одну самку. Но брать несколько – это, считаю, неоправданный риск. Интерференция…

– Вот именно! «Интерференция!» – многозначительно заметил Аэросмит.

– Мой соотэчественник паловнык военно-космических сил Зэмли Оксиджен Шамильевна вообще капитан земного юнита! – громогласно сообщил по системе аварийной связи Де-Кой. – Дагестан и Чечня сатрут всэ эти мултыкы в парашёк!

– Как можно превозносить полковника ВКС Земли! – закричала Лимонный Пирожок.

– Ладно, пирасти, Пиражёк, я пироста о гори вспомныл, я бил знаком с иё папа, очинь-очинь уважаеми чилявек, всэми уважаеми биль…