«Быть никем» – значит вырваться из Мультиверса и обернуться нарушающими причинность нелокальными корреляциями, вернуться антиэнтропией, которая противостоит даже не самим садистам и насильникам, а злу per se на самом базисном уровне, уничтожая инструменты воплощения злой воли, ломая иглы и перья, превращая радиоактивный плутоний ядерных бомб в безобидный уран без альфа-распада, устремляя высвобождающуюся энергию в благую весть [в информацию], а не в разрушение.
– Что это она у вас жить не хочет? – Делч немного убавил мощность. – Почему сдаётся?
[…продолжить вазопрессоры low dose [тако-тсубо, кардиогенный шок], режим ЭКМО + bi-VAD34, селективное введение оксигенированного кровезаменителя во внутренние сонные артерии. Контроль PaO2: СМА: слева 76, справа 79 мм рт. ст…]
[«На руках возьмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою. На аспида и василиска наступиши, и попереши льва и змия»]
Пустотность, которую буддисты обретают в медитации35, даёт лишь смутное представление о небытие хотя бы потому, что в ней сохраняется человеческое начало36.
Оксиджен шла к небытие иным путём: сквозь пустоту, что поглощает мать умершего от голода в блокадном Ленинграде младенчика. Трупик которого она хранит за окном, отрезая каждый день по кусочку.
Быть умирающим младенцем, быть пустым просветом его кишки. Пустым от того, что в последние несколько дней перед смертью в неё не поступала пища, так как в доме совсем не было еды и у мамы закончилось молоко. Быть кишкой, которую режет мать, чтобы накормить пока ещё живую дочь. Накормить пустой кишкой, потому что плоти больше не осталось. Наконец, быть старшей сестрой, которая прибегает на кухню, услышав хруст костей, и впервые видит истерзанный скелет брата, позволившего ей прожить ещё несколько дней. Быть сестрой, быть дочерью, быть матерью, которые минута за минутой утрачивают веру в то, что выживут.
Быть никем.
На пути от быть никем – к не быть никем.
И —
Не быть.
Зло побеждает потому, что добрые люди в какой-то момент приходят к сатори и через него пытаются постичь пустотность и бесконечность, найти смысл жизни и любовь к Богу. Они бегут от ужаса, насилия и несправедливости, они отвергают ад, лишь на словах признавая тёмную силу компонентом балансирующей системы реальности.
В отличие от иных, Оксиджен Шамильевна вставала к аду лицом к лицу, сгорая в нём и возрождаясь, имея опорой не цель, не мысль и не чувство, а лишь волю дать ответ на вопрос «не-зачем?», именно такой, сформулированный для нас столь странно. Ответ на этот вопрос прижимал её Dasein вплотную к небытие, служа мощнейшей защитой от любого перерождения, в том числе и обычной смерти, после которой, к сожалению, ничего не заканчивается.
– Темно, почему так темно?.. – вдруг вскричала в бреду КсиДжи.
– А вот это что такое над нами маячит? – начальник АБ ткнул пальцем в чёрный параллелепипед, повисший под потолком в тёмном углу операционной.
– А, это… – Делч мельком глянул в угол, отвёл глаза и отмахнулся, – это артефакты, не обращайте внимания.
– Это какие ещё артефакты? – Позолотов схватил Делча за борт халата, поранив пальцы об эмблему отделения ургентной суицидологии из двух скрещённых чёрных роз. – Мне кажется, оно движется к нам!
Делч аккуратно освободился и поправил халат:
– Да, бывает такое, давайте лучше последим за тестированием – уже 70% прошло, и пока всё чисто, вот такого я никогда не видел, с бабцом-то.
– Что в той области, сейчас же отвечайте, профессор! – очень строго спросил Генерал-полковник, указав в дальний угол операционной.
– Отражение, мираж, случается такое в 0,07% случаев, при травмирующих вмешательствах чуть чаще. Компьютер автоматом эту область закрашивает, чтобы не беспокоить вас зря.
– Какой ещё мираж?!
– Нет никакого риска повреждения, нулевой компонент АСС. Что вы так переживаете? Чаще нужно на операции ходить!
– Ну так откройте, уберите блюр-фильтры, раз нет риска.
– Да пожалуйста, – Делч с помощью нейроинтерфейса вывел панель дополнительных настроек АИДО и ввёл несколько кодов безопасности.
Чёрный параллелепипед пропал, и в углу операционной проявилась повисшая в воздухе полупрозрачная фигура КсиДжи.
– Да это же тюльпа!!! И она к нам летит! – завопил Позолотов. – Я щас обоссусь от страха!
– Тюльпа… Тульпа… Ну тюльпа – и что с того? Тут знаете, какая напряжённость поля – вокруг посмотрите… Вот когда мы сталкивали Dasein жителей Дзеты с негуманоидными, так тут вообще толпы по операционной ходили! И ничего! Кстати, тела Орифани37 вас почему-то не смущают, а тюльпы – смущают.
– Какая, блять, тульпа? Вы не говорили про этот побочный эффект.
– Всё содержится в отчётах, Генерал-полковник, вы же, поди, только абстракты читали, там не все технические подробности отражены, тем более артефакты. А уж про «побочные эффекты» уж лучше бы… повоздержались.
Тем временем тюльпа подлетала всё ближе. Она широко открыла рот, и Генерал-полковник контрразведки увидел в нём звёздное небо, заполненное нейтронными звёздами:
– Делч, вы видите сейчас то же, что и я?
– Да, я вижу звёзды, а у нас уже 95% закончено – и пока всё чисто. Уже завершаем! Осталось 40—50 секунд.
Тюльпа летела всё быстрее и уже зависла над телом КсиДжи в сердечнике АИДО.
– Готово! Вот это чудо! Я не верю глазам своим. Баба тест прошла, впервые в истории! Давайте зашивать, Делч! Сколько вам нужно – около часа? Позвать подмогу?
Всегда весёлый Делч почему-то хмурился:
– Похоже, не получится зашивать.
– Это как?
– Ну вот так, – он ткнул пальцем в тюльпу, которая опускалась на тело КсиДжи со скоростью около одного сантиметра в секунду.
– И что? Это же абсолютно безопасно, вы сами сказали.
– Да, это так, но если артефакт в её Dasein войдёт, то это будет привнесение новой сущности, контаминация не вполне понятно чем, нужно будет заново повторять полное сканирование и все тесты, с самого начала.
– Так давайте её остановим!
– А как её остановить, если тюльпа находится вне сердечника АИДО, но в общем поле? Её могла бы остановить только вторая катушка, которую даже если гипотетически и можно было бы приволочь, то это привело бы к ментальной «расстерилизации».
– И что делать? Она же все тесты прошла!
– Ну а что делать – если заново всё начинать, то очень высок риск тело похерить, и практически точно такие вот штуки будут возникать вновь и вновь, – Делч указал на висящую в воздухе тюльпу. – У нас две минуты, что-то уж больно быстро опускается.
– И?!
– Ну есть вариантик, так себе.
– Это какой?
– Декомпрессия. Экстренная декомпрессия. За пару миллисекунд сбрасываем поле в операционной до нуля.
– Это безопасно? Мы не обратимся в нирмитр38?
– Ну как сказать, не очень, конечно, безопасно. Но, как правило, несмертельно. Для трансформации нас в нирмитр поле будет низковато. В лучшем случае поблюёте пару часов. В худшем – ну, зашьём, я сам уже привык, случается у нас такое. А тюльп так тоже ой как не люблю – когда хороводы тут начинают водить – маленько достаёт, приходится всё обнулять.
– Давайте делать! Зашейте, что успеете, пока она опускается, – не теряйте время!
