— Давайте отложим решение этого вопроса до педсовета, — женщина, которую явно недолюбливал Кац, нарушила тишину.

— Я не буду разводить напрасную болтологию, поэтому вынужден согласиться, но мой жизненный опыт подсказывает, что необходимо все же дать совет участникам состязаний начать строить машину времени, научиться вызывать демонов, готовых с радостью выполнить желание за небольшую плату, ну или, что там было? Ах да, зелье очищение... Хм, вы знаете, где можно выкопать салемскую ведьму?

— Соломон Израилевич! — Елена Алексеевна побагровела и сжала кулаки, видимо именно она отвечала за задания, выданные ученикам, потому что всем остальным деканам было безразлично, а мой наставник, так вообще еле сдерживал смех. — Любое из перечисленных зелий приготовить можно, я проверяла, и поэтому не подала протест, сами понимаете, что это волокита по замене заданий, вдобавок к многочисленным проверкам, растянулась бы на полгода, минимум, поэтому ваши замечания не совсем уместны.

— У вас в огороде закопана ведьма? Я восхищен вами, — скривился Кац. — Я удаляюсь, надеясь, что посеял рациональное зерно сомнения в ваши поистине умные головы. — Призрак несколько раз мигнул в пространстве и исчез. Я даже хотел протереть глаза руками, все еще не привык к подобному волшебству, но вовремя себя остановил.

— Романов, ты забыл, где находится выход? — неожиданно гаркнул Догов, который так не вовремя заметил задержавшегося ученика, которого в зале быть в этот момент не должно было, отчего я вылетел пулей из зала, не забыв закрыть за собой дверь.

Вернуться в комнату все же нужно было, чтобы собрать сумку с принадлежностями для письма. Было удивительно, но я, в кое-то веки, успевал на завтрак.

— И что ты думаешь о речи Каца? — мысленно спросил я у Петра, идя по переходу на выход. Я почему-то не думаю, что меня как-то накажут за то, что стоял в дверях подслушивая. Я даже не таился особо, поэтому это и назвать-то подслушиванием нельзя было.

— А что тут думать, книжки читать умные надо, да с группой своей пообщаться. Никто ведь не запрещает вам общаться и идеи друг другу подкидывать, это как-никак коллективное соревнование, выполняющее одну единственную функцию: не быть убитым своими собственными однофакультетчиками, если ты все запорешь в единственном экземпляре.

Я ничего отвечать своему двойнику не стал, обдумывая то, что он сказал. А ведь и правда никто не запрещает нам делиться мыслями. Выполнять задания только совместно нельзя, а совет спросить всегда можно. Вот только то, что канцелярия имперская начала так открыта вмешиваться в работу школы было как-то не совсем правильно, по-моему. За мыслями я даже не заметил, как вышел из здания.

— Натаха, куда ты бежишь? Все равно же знаешь, что нас поженят, если твой отец настоит. К тому же, твой двоюродный дед Иван не против, — неподалеку от общежития, так интересно назывался дом, где все студенты ютились в комнатках, Наташке не давал пройти Агушин, за плечом которого торчал постоянно таскающийся за ним, словно был на привязи, Щедров.

— Дюшечка, шел бы ты отсюда, — по Наташе было видно, что она на взводе. — Ты от Петьки уже отхватил, хочешь от меня добавки получить? А Иван мне не указ, вместе со своими коровами дочерями. Глава моего клана — мой дед, Петр Алексеевич.

— Наташка, прекращай ломаться, — и этот козел схватил сестренку за руку. — Скажи, что согласна и дед твой перестанет препоны чинить.

— Да пошел ты, — она попыталась вырвать руку, но Агушин был лоб здоровый, и у нее ничего не получилось. — Отпусти, лучше по-хорошему.

— М-да, а утро перестало быть томным, — произнес Петр задумчиво. — Уж как я свою сеструху не перевариваю, а тут даже мне че-то захотелось вмешаться.

— Отпусти ее, — тихо проговорил я вслух, бросая сумку за землю, чтобы не мешалась, и приготовился отражать первый удар, потому что Щедров всегда бил без предупреждения.

— Петенька, тебе больно? — вокруг меня носилась, причитая и заламывая руки Наташка. Конечно больно, этот кабан мне чуть челюсть не свернул. Не смог вовремя увернуться. Но им тоже неплохо досталось, я подул на сбитые костяшки. Наташка тоже внесла свою лепту в мое не слишком хорошее самочувствие, вот надо было ей применять магию, когда я и так прекрасно справлялся с двумя ее такими настойчивыми поклонниками. Видимо, не верила в мою победу, в принципе, да еще и два на одного. Помочь решила, чтобы брата любимого не убили ненароком. Сестра шарахнула по нам чем-то, напомнившим мне удар молнии. К счастью, она промахнулась и нас всех троих задело лишь скользом, но и этого хватило, чтобы тряхнуло до звездочек в глазах. Зацепило, правда не только нас, но еще проходившего рядом, делающего вид, что ничего не происходит вокруг Конева. Мы как раз в это время переместились на дорогу, так что ему пришлось едва ли не уворачиваться от нас. Ему-то как раз больше всех досталось, от лазарета он отказался, когда бегающая Наташка поняла, что зацепила невиновного, но дергало его еще несколько минут.

— Ты лучше признайся, когда надумала избавиться от меня, да еще и таким жестоким способом? — я сплюнул на землю кровь, потрогал рукой челюсть и только после этого поднялся на ноги. Агушин с Щедровым уже убрались. Если судить по тому, что уходили они, повиснув друг на друге, убрались они в сторону лекаря. Я же остался лежать на земле, переводя дух. Хорошо еще, что одет я был не в школьную форму, а в тренировочный костюм, как знал, что нужно будет в комнату вернуться. Но на завтрак я опять опоздал. Так я никогда не вырасту, останусь мелким и тощим. А еще это оставляет меня не только голодным, но и злым, потому как такая вынужденная диета скверно отражается на характере.

— Да как ты о таком подумать даже мог? — взвилась Наталия. — Как у тебя язык-то повернулся, ляпнуть такое?

— Что, даже не думала, решила, что пока случай подвернулся, можно и рискнуть? — я насмешливо посмотрел на насупленную сестру. — Ладно, не дуйся, я знаю, что хотела бы прибить, прибила бы. Потому что целилась точно в Конева. Скажи, он тоже хочет твоим суженым стать или просто мордой не вышел?

— Идиот, — прорычала сестрица, но потом сразу же расслабилась, глядя на мою улыбку. Я изо всех сил сдерживался, чтобы не рассмеяться, но получалось у меня не так чтобы хорошо.

— Наташ, ты меня молнии этой обучи, как время будет? Весьма полезная вещь, как я погляжу. Для массового истребления в мокрой среде, — тихо добавил я, чтобы сестрица не услышала, а то действительно обидеться может.

— Да этой ерунде и я тебя научить могу, — зевнув, сообщил Петр. — В тренировочном зале вроде секции для отработки заклинаний есть, вот там и потренируемся.

— Я плохой учитель, ты же знаешь, — Наташа снова заломила руки и подошла ко мне, осторожно касаясь пальцами моего лица, ну да, пара синяков там точно есть, но это не беда, я был один против двоих амбалов, и им досталось больше, хотя Наташкина молния нас, похоже, уравняла. Щедров едва не молился, когда эта дура рядышком совсем ударила, все говорил, как хорошо, что дождя нет, а только земля влажная от утренней росы. Зато Конев был и этому почему-то не рад, потому как молния ударила прямо перед его носом. Хотя я не слишком понимаю, причем здесь дождь, но узнать хотелось бы. — Какой синяк огромный, — она чуть не плакала.

— Наташ, а ты не знаешь заклинание, которое синяк этот убрать сможет? — я поморщился, когда она снова дотронулась до больного места, вспомнив, как Долгов убрал с моей рожи фингал, проведя над ним рукой.

— Нет, лечебные заклятья не целители только на четвертом курсе изучают. Давай я тебя к целителю школьному провожу?

— Да так пройдет, — я наклонился, чтобы поднять брошенную на землю сумку. Хорошо еще, что снять додумался, иначе, точно порвал бы.

— Ты, Романов, просто магнит для неприятностей, — позади раздался раздраженный голос Клыковой. — Но тебе повезло, что я как раз с четвертого курса, и мне нужно на ком-то тренироваться, — она что-то прошептала и выкинула руку в моем направлении. По лицу прошла теплая волна, и боль в челюсти ушла, а глаз, подбитый, распахнулся и видеть я стал, не в пример, лучше. — Все, можешь валить на свой первый урок, только переоденься, и душ быстренько прими, а то как свинья в апельсинах выглядишь, — она фыркнула и пошла к учебному корпусу. Я же некоторое время смотрел, как колыхается ее короткая юбочка, пытаясь понять, почему свинья должна быть в апельсинах.