Единственный выстрел разрезает сумрак, и благодаря вспышке Вики различает – она попала в цель. Маль нескладно гнётся, хватается за ногу, разливается отборными проклятьями и вызывает водоворот.

Впрочем, всего это Уокер уже не видит: она успела подняться, добежать до места, где находился столик, схватить ножницы и переместиться к «смитовским» полыхающим глазам.

– Внимательно! – Он рычит, натягивает «поводье», насколько позволяют раны, и радуется, что от окна есть хоть какой-то отсвет.

– Ох ты ж мамочки! – Канцелярская дребедень начинает течь, превращается в желе из металла. Но о пузырящихся ожогах она поплачет как-нибудь после. Если это «после» наступит. – Готово!

– Не выпускай оружие, - он тяжело поднимается, отряхиваясь от своего невидимого плена, но приобнимает её одной рукой и вдруг глубоко, жадно целует, – и уходи!

«Мы ещё увидимся?..».

«Мы не расстанемся».

Едва ощущение его рта, слизывающего её кровь, исчезает, Виктория дрожит. В гостиной по-прежнему темно, хоть глаз выколи, но художница уверена, она в полном одиночестве.

Тело мучительно ломит, и Уокер приказывает тому не ныть. Наощупь находит айфон среди останков того, что ещё недавно было её пусть неуютной, но чистой жилплощадью. Экран у мобильника разбит, однако фонарик работает и вызов сделать можно.

Ежедневно диспетчерская Службы Спасения в США обрабатывает порядка шестнадцати тысяч звонков. Это равнó приблизительно семиста вызовам в час. В случае терактов или стихийных бедствий число тех вырастает. Так, в Лас-Вегасе в 2017-м году на празднике урожая, ознаменованного стрельбой, был зафиксирован «рекорд» в две тысячи триста пять звонков в час.

В одном часе шестьдесят минут, а это значит, что даже в обычные дни каждую минуту двенадцать человек не чувствуют себя в безопасности.

В Детройте обычное утро, готовое наступать с востока.

И в эту минуту Виктория одна из двенадцати.

Она не чувствует себя в безопасности.

– Девять-один-один, я вас слушаю… - незнакомый оператор станции показался самым родным. И девушка с трудом сдержалась, чтобы не зарыдать, как миллионы других людей, вынужденных набирать этот номер.

Когда она заканчивает вызов и вешает трубку, она не думает уходить. Вики непонятно, чего она ждёт, но в голове то и дело крутится мысль: «Я обещала! Обещала, что буду с тобой до полудня».

Когда медленно, нехотя, в окне брезжат первые лучи псевдо-света, она пытается собрать осколки с пола, иронично думая: «Это похоже на минувшую ночь. И на мою жизнь…».

Когда в коридоре вдруг что-то тяжело падает, Уокер стоит в дверях гостиной и наставляет пушку:

– Руки за голову, я тебя вспомнила, - узкие глаза-буравчики, неопрятные волосы, квадратная челюсть, массивная, прямоугольная фигура, из тех, что с возрастом быстро заплывают. В человеке есть лёгкая примесь азиатщины. Но это не главное. Главное – она видела его раньше. – Руки за голову, Мальбонте, или я открою огонь!

– Я… кто я… - его взгляд становится испуганным и телячьим, - …простите, я не понимаю, кто я, и как здесь оказался, добрая девушка!

– Руки за голову!

– Не могу, простите меня! Пожалуйста! Простите! – На полу он хнычет и тянет ладони, сложенные молитвенно – его руки насквозь пробиты кинжалом, который служит сцепкой.

На серебряной рукояти извивается змей.

– Непризнанная… - её талию прижимают сзади, лишая последней злости, на которой она держалась, как на кофеине после бессонной недели, - всё кончено, родная. Всё кончено.

И у Вики нет никаких сомнений. Вики поворачивается и громко, по-детски ревёт в демоническую грудь. А ещё она чувствует себя в безопасности.

***

Яблоко – один из самых популярных и распространённых фруктов на планете. Его едят в сыром, сушёном, квашенном, запечённом виде, в составе салатов и делают из него пюре. Трудно найти плод, воспетый в культуре больше яблока. Вот только, судя по исследованию ботаников, яблони распространились на Земле всего пять тысяч лет назад в результате культивации других плодовых деревьев на территории нынешнего Казахстана, что совсем не вяжется с их религиозным символизмом.

Парамедик Стоун даёт криминалисту яблоко, заканчивая обрабатывать раны и ссадины. Вывих носа она вправила девушке быстро, пообещав, что синяк спадёт в течении нескольких часов, и обнадёжив, кости черепа на редкость крепкие, переломов нет.

– Уверены, что не хотите в больницу?

– Угу.

– Не переживайте, - Стоун участливо сжимает локоть пострадавшей и, сама не ведая, цитирует Люцифера, - всё закончилось.

Но когда копы вкупе со скорой уезжают, увозя растерянного, сутулого мужчину, Виктория понимает – это только начало. Предстоит долгий путь, ведь одних отпечатков Маля и её показаний штату Мичиган недостаточно. Шумным делом заинтересуются юристы из тех, что крутятся близ Нью-Йорка или Вашингтона. Они – гадюки, натасканные жалить полицию за любую ошибку. Обуреваемые желанием засветиться в прессе, они непременно захотят вывернуть в обратную сторону суть правоохранения США – со всей изысканной витиеватостью речи ткнут следователей и прокурора в неточные мазки внутри серии дел и раздуют те в суде.

– Ты в порядке? – Оставаясь вдвоём, Вики старается не смотреть в сторону «Смита», который трёт свою шею. Утро заявилось по расписанию, а вместе с ним гостиную стало затапливать тусклым, грозовым светом.

– Вполне. А ты?

– Вполне. Как он… как он стал тем, кем стал?

Люций усаживается на пол ровно там, где был прикован. Кресло и стул разломаны, диван слишком заманчив, на него опускается Уокер, кутаясь в большую, мужскую толстовку, но паркет – всё ещё сама гостеприимность, если закрыть глаза на сонм отпечатков чужих ног.

– Чья на тебе одежда?

– Моего отца.

Его устраивает до незаметного, удовлетворённого хмыка.

– Когда ты выстрелила ему в ногу и освободила меня, Маль вызвал водоворот. Ему требовалось поменять личность, для этого нужно оказаться в нашем мире и вернуться обратно.

– Но ты прыгнул следом?

– Да, я прыгнул следом. – В отцовской одежде она утонула и смотрелась сейчас, на своём бордовом лежбище, до удивления маленькой. – Я не дал Мальбонте покинуть водоворот, у нас завязалась драка. – И демон не знает, как, не знает, почему, не знает, с какими-такими силами, но он стал побеждать в этом бою. – Обычная рукопашка. Ни мечей, ни копий. Был кинжал, и ты видела, как я его применил. В водовороте сложно использовать энергию, потому что сам водоворот есть поток энергии. Ублюдок слишком увлёкся моей раной на шее, всё норовил порвать её и, тем самым, дал мне полный карт-бланш. У него огромные крылья, но он плохо ими пользуется. Чересчур долго сидит по башням. Нездоровая страсть не только к мамочке, но и к замкнутым пространствам, знаешь ли, - сын Сатаны выдавливает отрешённую улыбку, - поэтому я их вырвал. И когда Маль понял, что его голова в моих руках, и ждёт её та же участь, он вбросил всю свою энергию на собственное «убийство» - оно же спасение. Сам себя сослал к людям, лишаясь новых, отрастающих крыльев.

– Почему ты говоришь, что это убийство?

– Потому что он умирает в том мире и воскрешается в этом. С тобой было так же.

– Он ведь мог выбрать любое место. Почему вернулся сюда?