– Я хочу Договор.

– Кровный?

– Ты убил всех, кого я люблю, - она шипит, сверля его взглядом, - твоя кровь мне – как бальзам на душу.

– Экая мстительница! – Впрочем, замечая её взгляд, полыхнувший грозой, гибрид тут же меняет риторику, - будет тебе Договор, но… - он замолкает и долго изучает Викторию, - …это не все условия.

– Что ещё?

– Ты была готова не рождаться, лишь бы твой полюбовничек выжил. – Видя, как яростно она заалела, Мальбонте вскидывает руки в примирительном жесте, - спокойно, Вики, не гони лошадей! Раз согласна на своё не-бытие, то и меня услышишь. Понимать не прошу, просто прими. Оставить тебя здесь, на Небесах, с силой, равной мне, когда бойни не было, я не могу. Моё влияние без военных потерь будет неустойчивым, а ты окажешься рычагом давления.

– Говори уже! – Прорычали в его сторону.

– Как только мы победим божественных братцев, - грязнокровка чувствует, что план в голове окончательно сформирован, и эти эмоции в воспоминаниях передаются Люцию, - я хочу сослать тебя на Землю.

– Отправить к людям?

– Не на задание отправить, а именно сослать. – Он не добавляет, что это высшая мера наказания, применять которую может лишь Создатель или тот, кто вот-вот возложит на себя его функцию. – Твои крылья исчезнут, твоя память канет в Лету, ты как бы умрёшь здесь и воскреснешь там, в своём мире.

– В своём обличии?

– И даже в своём государстве.

– А что я скажу родне и друзьям? «Привет, я откопалась из могилы спустя год»? Ведь ровно столько прошло.

– За это не волнуйся, я перемещу тебя в день, когда ты погибла под колёсами Фенцио.

– Но там будет другая…

– Другая Вики? Она успеет умереть и физически перенестись сюда. От её тела сохранится иллюзия, которая существует для людей, чтобы непризнанного можно было похоронить. Я развею морок и оставлю тебя в твоей колеснице…

– В машине.

– Машине. В ней и оставлю, верно. Ты будешь жива, цела, возможно, даже невредима, - если Шепфамалум не вырвет сердце этой суке, - но не вспомнишь событий на Небесах.

– То есть Уокер 2018-го года проделает весь путь, чтобы вернуться в 2019-м обратно? Туда, где всё началось?

– Всё началось здесь, - задумчиво выдают в её адрес, - у Плачущих дев. А ты вольна выбирать. Я не настаиваю, всего лишь озвучиваю свои условия. Поэтому, если Виктория… - Мальбонте склоняется близко-близко и мечтает засосать этот развратный, бунтарский рот хотя бы потому, что она не желает этого поцелуя, - …считает, что их жизни так ценны, что ЕГО жизнь того стоит, мы договоримся.

– Держи, - она не похожа на барышню, которая долго тянет с ответом, и восхищение Маля пронизывает Люцифера. Уокер рассекает кинжалом собственный палец и кидает сталь собеседнику. – Настала пора скрепить Договор.

Дальнейшие, отрывистые кадры – нарезка боевой хроники. Но даже из такой беглой документалки демон видит, как Мальбонте удаётся переместиться в начало боя, который и не думает стартовать без отмашки главнокомандующего; как молниеносно тот тащит Викторию к Небесным Вратам и бросает в тёмный зёв обители Шепфамалума; как мчит в мир Шепфы и начинает с тем битву; как периферическим зрением фиксирует появление Непризнанной, прорвавшейся сквозь щель в облаках, – та складывает большой и указательный пальцы бубликом, обречённо подтверждая, что её часть договора выполнена; как сковывает громовержца тёмной, густой массой, в которой Люций распознаёт лаву; и как, наконец, отправляет Вики в ссылку – от боли она визжит, сгибается пополам, лишённая крыльев, рассекает себе колени и стремительно начинает терять энергию.

Чтобы не убить почти что смертную в водовороте, Маль быстро сгребает Уокер в охапку и несёт на Землю, выискивая в глазах воспоминание о нужном времени и месте.

– Значит она старше, чем она думает?

– На год, ага, - улыбается гибрид. – Вики Уокер, сколько тебе сейчас?

– Сегодня стукнет двадцать восемь.

– А вот и нет, - его ухмылка похожа на обветренную болячку, - тебе исполнится двадцать девять.

– Спина – это крылья? – Дополнительный год девчонку явно не впечатлил.

– Ты про шрамы? Конечно крылья.

– А что случилось с моей ногой?

– У тебя была там татуировка, Непризнанная, - мрачно доносится от батареи. – Он срезал лоскут кожи.

– Им! До сих пор заточен до блеска! – Откуда-то из-за пояса Мальбонте извлекает кинжал. Всё тот же кинжал, врученный демоном Виктории. – Судя по змее на рукояти, твой подарок, сын Сатаны.

– Это заповеди? Ты им следуешь? – Ножа ей не видно, и Вики думает о книгах по криминалистике: среди их страниц неизбежно сквозит ключевая мысль – с убийцей следует говорить. У каждого преступника недокормленное эго неизвестного «героя», и каждый игнорирует голливудскую копилку знаний – злодеи всегда прокалываются на излишнем трындеже.

– Сообразительная соплячка, они самые. О чём ещё посекретничали? Или говорил он, - кивок на агента, - а у тебя рот был занят?

– У тебя импотенция, Бонт? – Да и штатный психолог Мирайя Хали как-то рассказывала, что маньякам нужна публика, а уж будет у той в глазах истовое почитание или лютая ненависть, серийникам неважно – по большому счёту каждый из них просто хочет быть услышан, мечтая поведать свою историю. – Часто вспоминаешь о сексе. Сразу ясно – кто о чём, а лысый о расчёске.

– НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ ТАК! – Истерически рявкнули в сторону Виктории, вскакивая со стула. Одновременно с этим у стены дёрнулся привязанный Люцифер.

«Непризнанная, заткнись, блять! Замолчи… замолчи, умоляю!», - он весь пропитан бессилием и злобой, и начинает казаться, что проще отсечь башку вервием и добраться до Маля безголовым всадником ужаса, давая ей шанс сбежать, чем выжидать подходящего момента.

«Ты не понимаешь, его это отвлекает!», - она возмущённо шипит в его разуме.

– Не называть как? Бонтом?! Импотентом?!!

– Слушай сюда, дьявольская подстилка..! – Уокер становится весело от зрелища: этот тщедушный малолетка с кожей, гноящейся чириями, несётся к ней, как следует замахнувшись, и вдруг застывает с поднятой рукой, потому что женщина и не думает замолкать.

– Это ты послушай, мешок говна, я помню! Хорошо помню твою мать и то, как взрослый ты смотрел на неё. – Каждое слово – вбитый гвоздь, доводящий Люция до безумия: он знает, чья это крышка гроба. – Это не было взглядом тоскующего сына! – Когда по щеке прилетает первая пощёчина, она не чувствует боли – с удивлением фиксирует, что её лицо мотнулось в сторону, но щека не горит. – Это не было взглядом ребёнка, который потерял родителей! – Потому что боль является со вторым ударом. Её никто никогда не бил по-настоящему, ни единого шлепка в детстве, но теперь словно с процентами возвращают. Пощёчина оборачивается кулаком, который выныривает из темноты и старается раздробить скулы. – Это был взгляд мужчины, который слишком долго спал в кровати своей матери! – К лицу приливает кровь и там, где ей рассекло кожу, начинают змеиться ручейки. Сознание затоплено гулом. В этой какофонии Вики не различает ни металлического треска труб, ни плюющегося шипения Мальбонте. – А, может, не только спал! Да, уродец? Я права?! Мамочка так любила своего отмоленного малыша, что, когда тот подрос, не смогла устоять и растлила тебя?!

«Леонард» что-то кричит незваному гостю, у него болезненный, увещевающий голос, но в голове Виктории речь распадается на звуки, а смысл ускользает. Её перестали бить, но схватили за волосы и теперь тащат к стулу в центре комнаты.

– Хватит. – Маль усаживает девчонку на сиденье и произносит это также, как мог сказать «А сегодня дождливо» или «Мне один латте на соевом молоке». – Наболтался я с вами.

– Если с ней… - у Люция сбилось дыхание и, скорее всего, задеты связки, - если с ней что-то случится, ты не вернёшься в Цитадель. Я даже твоего пальца туда не отправлю, чтоб хоронить было нечего. И меня на аркане ты в водовороте не удержишь, сам знаешь.