– А что я хочу знать?

– Ты хочешь знать, говорил ли я тебе…

Громко, почти криком, Виктория перебивает собеседника:

– Не хочу я этого знать!

– Почему? Ты долго ждала от меня этих слов.

– Потому что… - она странно замычала, сглотнула и вдруг выдала глухо и сокровенно, - потому что тогда ты мне ничего не оставишь, чёртова Золушка. Даже башмачка. Исчезнешь в полдень, а мне с этим всем жить.

– И выходить замуж, Непризнанная! – Зарычали в ухо, не в силах заткнуть всё то мерзкое, что насиловало изнутри.

– Какой замуж, Люцифер-Леонард?! – Хохот на грани истерики, - какое замужество?! О чём ты?! Я только что трахалась с незнакомым мне мужиком с огромным хером, как распоследняя детройтская шлюха! Без всяких доплат! На общественных началах ударницы! Прекрасно помня, что моя свадьба будет через месяц! Мне, очевидно, нельзя никакое «замуж»! Я, очевидно, лживая свинья!

– Я люблю тебя. – Если она – свинья, то он – не лучше. – Я сказал это тогда и говорю сейчас. И я найду. Придумаю. Придумаю, как утащить тебя отсюда… - словно не думал сто тысяч раз, словно не перебрал каждую из идей, словно есть хоть какой-то шанс. – Твою мать, не уворачивайся, я всё равно тебя поце… - но поздно, потому что Уокер вновь целует его первой.

Он поднимает её на руки, как невесту, которую выносят из церкви, и думает теми же категориями: «Непризнанная, я в плен тебя заберу. Ты мне до тошноты нужна, мне твоё бессмертие нужно. Я пытался, очень старался эти три с лишним года, но не вышло нихуя. Ты нужна мне женой, подругой, любовницей и матерью наших детей. И мне нужно отыскать твоё бессмертие, где бы то не скрывалось!».

– Это кухня, - когда становится ясно, что в данный момент Люций ищет не бессмертие, а кровать, перемещаясь с ней в объятиях, Вики отрывает губы и шелестит тающим снегом. – У меня нет… нет спальни.

– Где же ты спишь? – У него надменное, вызывающее улыбку недоумение. От чего-то она думает, что это связано с его родословной.

– На диване, в гостиной. – Водить пальцами в темноте по его шее и плечам и чувствовать кадык, который с шумом сглатывает от производимой щекотки, невыносимо хорошо.

«Куцая квартирка, никаких личных вещей, ноль близких родственников, нет друзей, только коллеги… Ты словно не живёшь, родная, а создаёшь видимость. – Диван разобран, она явно ленится и торопится по утрам, не считает нужным складывать. Но сейчас это устраивает. – Выполняешь обязательные пункты программы, вот, мол, смотрите, у меня есть жильё, есть работа, где-то в далёкой Калифорнии остались старые подружки из прошлой жизни, а на восточном побережье можно отыскать родню со стороны матери… и неважно, что триста лет не общались! Ещё у меня жених, прям как положено, прям как у всех девчонок! – Люцифер прижимает её к подушкам, распиная под собой крестом. Вокруг насыщенная бархатом, густо-красная ткань обивки, ему нравится этот цвет, он напоминает ему его покрывало в Школе. В этом колере волосы у Уокер всегда сияют золотом и сама она становится похожей на хéрова ангелочка, совращённого тёмными силами. – Но всё, что тебя радует, сконцентрировано в работе, потому что там хоть какой-то адреналин, иллюзия куража, который ты успела распробовать на Небесах. И тут, как с Глифтом, приходится повышать дозу…».

Когда мужчина приподнимается, Вики хочется ныть «Вернись обратно!». Он раскалён до бела, а без него по коже ползут мурашки. Но это всего лишь пауза, позволяющая ладоням перевернуть женское тело и поставить на четвереньки. Похабное, властное «Раком» он мурлычет ей на ухо, прогибая в пояснице так, что вся она теперь раскрыта для полного, гинекологического осмотра.

Никаких прелюдий, он просто резко входит в неё до конца, выбивая стоны уже не из Виктории, а из её матки, в которую упирается членом. Волосы «Смит» наматывает на кулак, ладонью стискивает грудь, пропуская сосок между пальцев, и грубо, жёстко двигается, обдавая отборными пошлостями.

– Узкая, как Дева Мария, а течёшь, как последняя сука… - он дёргает её космы и перемещает пальцы на холку, нащупывая и сжимая сонную артерию. – Шею бы тебе сломать… Шею бы тебе сломать, чтоб вернуть, если б знал, что сработает… - удушливо-приятное состояние, такое густое, что Уокер кажется, она в огромном сундуке, полном угарного дыма, и теперь галлюцинирует. – Тебе всегда нравилось, чтобы как животные. Чтобы как с заложницей соседнего королевства, которую не нужно спрашивать. Как с дешёвой шлюхой… Блять, Непризнанная, с моей шлюхой! – Толчки бешеные: шлепок, удар, шёпот, льющийся похотью. Стонать она уже не может, издаёт жалобные всхлипы, уткнувшись в подушку и повернув голову на бок. Неправдоподобно красивый профиль женщины с влажным ртом, которая вся в его власти. Люций даёт продышаться и вставляет в её губы пальцы. Один, два, всю пятерню – хамски впихивает по самые фаланги, раскрывая челюсти и стремясь коснуться гланд. – Соси давай, ты умеешь!

И она сосёт – вылизывает, целует, топит в слюне, как в цунами, чувствуя приближающийся экстаз. В животе тот напоминает огромный мыльный пузырь: зреет, растёт, наливается от каждого, скользкого движения и вот-вот…

– Дьявол! – Он выходит быстро, заставляя вопить от негодования.

– В точку, - руками раздвигает ягодицы и проводит длинным, широким языком снизу доверху. – Свой оргазм ещё надо заслужить, Уокер. – Пальцы возникают на клиторе, но едва касаются этой горошины. Всего лишь способ поддержать температуру её горения, идеальный метод управлять. – Ты согласна его отработать?

– Нет, блин, я просто так стою раком и голая! За диван что-то уронила! – Ей стыдно, но ещё больше ей хочется, чтобы гость не прекращал, и она тут же меняет тон, – да, согласна! Да!

– Расслабься, Непризнанная. И замолчи-и-и-… - его голос очень близко от её лица. Он находит губы и вбивает в рот язык, одновременно вводя пару пальцев ей в анус. Глаз Люцифер не закрывает и ловит кайф от её собственных, широко распахнувшихся от подобной наглости.

– Не… - Виктория вырывается из засоса, - не… надо. Я туда не… никогда.

– Какое-то неуверенное это твоё «не… надо», - его рука всё стремительнее – разминает тугие стенки мышц, дарит обманчивое заблуждение, что можно отставить панику.

– У меня правда не было, перестань!

– Мне точно не снилось, Непризнанная, - обильный плевок в её задний проход, в котором он раздвигает пальцы. Те трясутся, потому что мысль, что свою, охочую до приключений попку Уокер всегда бережёт для него, очень тупая и очень мужская, поэтому не думать об этом Люций не в силах. – Мой член уже был в твоей чудесной заднице.

Однажды.

– А, это ты. – Он открывает дверь в одних пижамных штанах. Те важные, в деловую клеточку. Они сидят низко, оголяя тазовые кости и тёмную дорожку волос, убегающую внутрь. Кожа загорелая, на дворе ведь буйствует лето, но сейчас Виктории кажется, что он бледен. – Ну проходи, раз явилась.

– Нас пересели́ли. – Она закрыла дверь, но замялась на пороге. Его уединение определённо не предполагало гостей, иначе бы не сжимал Глифт нетрезвой рукой и не ощупывал её таким же хмельным взором. – То крыло разрушено, мы с Мими теперь живём в комнате третьего этажа, сразу после гигантского Мисселининного горшка с крокусом. Или фикусом. С пальмой-убийцей. Я не знаю.

– Супер, - Люцифер отпивает прямо из горла и выглядит страшно хрупким и чертовски небезопасным. – Это приглашение трахнуть тебя, когда буду проходить мимо?

– Можно… - Вики неуверенно дёрнулась навстречу и заметила, как он отшатнулся. – Можно, я просто обниму тебя?

– Нельзя.

– Льзя! – Она всё равно обняла. Припала со своим идиотским благородством, сцепляя ладошки под его крыльями, а оттолкнуть Непризнанную у демона кишка тонка – и всегда такой была. – Тебе не нужно оставаться одному.