— У тебя было такое скорбное лицо… Просто решила отвлечь, чтобы ты не думал во время праздника о всякой ерунде, — спокойно ответила она и направилась к двери квартиры.

— У тебя получилось, — усмехнулся Стас. — Отвлекай меня так почаще.

— Это была разовая акция, — выразительно произнесла Саша, а внутри всё дрожало от возбуждения. Оставаться непринуждённой становилось всё труднее. Кажется, она перестаралась и сама угодила в ловушку.

Корнев вскинул бровь, любуясь дьявольскими огоньками на дне каре-зелёных глаз.

— Ты сумасшедшая, — констатировал он и обошёл журналистку, чтобы открыть дверь.

Саша передёрнула плечами, раздумывая, что так, наверно, и есть. Она сумасшедшая.

В больнице их встречали, словно арабского шейха. С Корневым здоровались медсестры и врачи, улыбались. Ещё в холле вручили почётную грамоту благодетеля и повесили медаль на шею, сделанную руками детей.

Саше оставалось только удивляться и тихо держаться рядом. Теперь она под прицелом камер, фотовспышек, а репортёры старательно делают пометки в блокноте…

Главврач больницы пригласила в конференцзал, где ребят напоили чаем с тортом и похвастались достижениями. Перед Корневым мелькали отчёты о проделанной работе, квитанции и чеки за покупку нового оборудования.

Саша поражалась ответственности врачей. Оказывается, есть ещё люди честные и самоотверженные.

Потом их проводили на второй этаж. К детям. Предварительно попросив надеть халат, бахилы и маску. Вот тут Калинина растерялась. Знать, что множество детей больны тяжёлыми заболеваниями, это одно, а видеть вживую — другое.

А малыши… они ведь ничего не понимают, а если и понимают, то ведут себя нормально. Они весёлые: улыбаются, смеются, несмотря на лысые головы от постоянных химиотерапий и синяки под глазами от нескончаемого количества лекарств и боли…

Неимоверно трудно было сидеть в «первом» ряду, слушать выступление ребят и не пускать предательскую слезу. Эти дети — настоящие бойцы и не любят жалость. Они нормальные, такие же, как все, только немного больные…

Хорошо, что можно взять Корнева за руку, прикрываясь их липовой помолвкой, и не дрожать так явно. А детишки поют весёлые песни, показывают фокусы и свои рисунки.

Очень сложно сдержаться… И невозможно не проникнуться уважением к мужчине сидящему бок о бок. Он делает огромное дело, а ведёт себя скромно, даже стеснительно. Видно, насколько Стасу неуютно принимать благодарность. Он бы предпочёл просто дать деньги и сбежать, так проще, но только ради детей, которым необходимо знать, что кому-то не всё равно, кому-то, кроме родителей, они нужны, Корнев мужественно улыбается, а в глазах дрожат слёзы, хотя, может свет больничных ламп так падает…

До машины шли молча.

Ещё минут пять сидели в тишине, откинувшись на спинку.

Первым заговорил Корнев.

— Хорошо, что это всего раз в год…

— И давно ты так… помогаешь?..

— Три года. До меня отец лет пять, наверно…

— А как же… Ты же в Нью-Йорке жил…

Корнев медленно повернул голову.

— И что? Мне это не мешало перечислять деньги, а раз в год сесть на самолёт. Не веришь?

Калинина смутилась.

— Наоборот. Даже сомнений нет. Просто спросила…

Стас нашёл руку журналистки и осторожно переплёл пальцы.

— Спасибо… — шепчет едва слышно. — Спасибо, что поддержала, несмотря на то… На то, что мы повздорили. Мне не стоило уходить и хлопать дверью. Это глупо…

Саша подняла взгляд.

— А что не глупо? — хмыкнула она, не ожидая ответа.

— Не глупо… — Стас чуть подался вперёд и хитро прищурился. — Не глупо было бы тебя отшлёпать, — проникновенно шепнул он.

Саша фыркнула, скрывая волнение.

— Тебе лишь бы шутки шутить, — игриво стукнула по плечу, а Стас усмехнулся и сел ровно.

— Хочешь,… отвезу тебя домой?

Калинина качнула головой.

— Нет. Лучше… давай закажем большую пиццу? — она вскинула бровь, внимательно посмотрев.

Стас несмело улыбнулся, но побоялся спугнуть.

— Я люблю с беконом и маринованными огурчиками. И чтобы маслины обязательно были!

— И грибы, — добавила Саша. — Тогда поехали ко мне?..

— Смотреть фильм, и есть пиццу? — уточнил Стас.

— Ага, — подумав, подтвердила Саша. — Фильм и пицца.

— Чур, фильм выбираю я, — обрадовался Корнев и завёл машину.

Не верилось. Просто не верилось. Сама предложила, позвала… К себе домой! Это почти как на приём к президенту попасть. Неужели сдалась? Или это просто первый шаг на пути к доверию? Даёт возможность проявить себя?

Стас мысленно вздохнул. Охо-хо-хо… главное не перестараться, точнее не сорваться. Трудно держаться рядом с этой упрямой журналисткой, а после поцелуя… Ух, лучше не думать. Живот судорогой сводит.

Впускать домой Корнева уже стало чем-то привычным. Да и он чувствует себя свободно, как дома. Сам прошёл в комнату, включил телевизор, подключился к интернету…

Саша махнула рукой и решила заказать пиццу. Когда закончила делать заказ, Корнев уже запускал фильм.

— «Притворись моей женой»? — немало удивилась Саша.

— Почему, нет? — с улыбкой ответил Корнев. — По-моему как раз в тему.

Осталось пожать плечами и опуститься рядом. На пол. Корнев почему-то игнорировал мягкий диван.

— Ты поговорил с мамой? — обратилась Саша, пока идёт заставка.

Стас усмехнулся.

— Нет, слава богу, времени не было. Она бы завела песню, о том, что мне срочно нужно вернуться в шоу-бизнес. Она так мечтала о славе, о знакомстве со звёздами… С некоторыми она и вправду познакомилась. Но ты же понимаешь, что многим женщинам всегда мало.

— Не знаю. Мне сложно судить, я так далека от шоу-бизнеса, — ухмыльнулась Саша. Сидеть рядом не то, чтобы неуютно, просто странно. Тепло что ли.

— А твои? Я не спрашивал, но мне показалось, что по каким-то причинам, близкие тебя недолюбливают.

Калинина поджала губы, размышляя, стоит ли отвечать правду.

— Я всегда была благоразумна, в этом моя проблема. Точнее… я даже не знаю. Но всегда, когда я говорила сестрам или маме, что не стоит верить кому-то, или делать что-то, меня буквально призирали и считали, что я, как это?.. «каркаю»!

— Приведи пример, — Корнев повернулся и закинул руку на диван. Вроде и не обнимает, но тепло чувствуется и хочется откинуть голову назад…

— Ну,… когда Юля жила с Вадимом и собиралась за него замуж, я сразу сказала, что этот брак не протянет и года. Говорила, что она намучается, а если ещё родит ребёнка… Но разве меня кто слушал? Юля так хотела поспеть за Катей… Они же близняшки. Для них это как игра: в один день выйти замуж, в один год родить, никто не хочет думать о будущем… — подумав, Саша продолжила. — Вадим приставал ко мне. Я естественно всё рассказала Юле. Она не просто не поверила мне, она настроила мать и сестру против меня, убедив тех, что мне самой нравится Вадим, и я распускаю слухи из зависти. Пришлось «умыть руки» и просто наблюдать. Долго ждать не пришлось. Когда Юля была на седьмом месяце беременности, он ей изменил. А может, и до этого изменял, просто в этот раз попался. И как думаешь, кто в этом был виноват? Гулящий Вадим? Не-ет, — Саша, усмехаясь, покачала головой и вздохнула. — Ты прости, я не жалуюсь. У меня хорошая семья и мать замечательная… Просто они другие. Я за всё им очень благодарна, но общение пытаюсь сократить до минимума. Мне сложно их понять.

Стас долго и пристально смотрел. Саша даже начала переживать. А потом он всё же обнял её и просто молча погладил по голове, словно маленькую девочку, которая нуждается в ласке и утешении. Внезапная забота тронула до глубины души. Калинина уткнулась носом мужчине в плечо и с удовольствием втянула аромат парфюма…

Идиллию прервала трель домофона.

— Наверно, доставка, — Саша нехотя поднялась. Быстро рассчиталась, забрала пиццу, приготовила тарелки и решила заварить чай.

— Тебе помочь? — раздался бархатистый голос позади, заставив вздрогнуть.

— Да, разложи в комнате кофейный столик и приходи за тарелками. Я приготовлю и возьму чай.