— Ты забываешься, мальчишка! Я тебе не первая встречная человеческая девка, чтобы так себя со мной себя вести! — самопроизвольно сорвавшееся с губ упоминание о гипотетических конкурентках, с которыми наверняка этот красавчик уже не раз кувыркался, пока влюблённая идиотка мечтала об их первой встрече, добавило ещё "несколько градусов" неконтролируемой злости. То, что это всего лишь домыслы — в расчёт не бралось. Так же как и то, что сама она только недавно отпустила на волю своих наложников. Ибо "это другое".

— Я не позволяла тебе обращаться к себе по имени, как к равной. Для тебя я — Повелительница! Заруби себе это на носу и впредь не смей забывать, кто ты, а кто — я! Если не хочешь прямо сейчас отправиться в комнату для наказаний и отведать плетей, которые по тебе уже давно плачут!

Юноша замер, как будто получил по лицу. Улыбка медленно угасла, он отвёл взгляд в сторону. В этот момент в голове Повелительницы царит полнейший хаос из разнонаправленных порывов души, а в венах и артериях свирепствовал гормональный десятибальный шторм.

— Хорошо, Повелительница. Я услышал вас и понял. — с явно слышимой горечью в голосе тихо произнёс он, — Не сочтите за проявление неуважения, но, с вашего позволения, я всё же верну цветы в вазу. Бедные растения ничуть не виноваты в том, что им здесь совершенно не рады.

Сказав это, Шелд с лёгким поклоном исчез в комнате. Аресса же пребывала в состоянии полнейшего эмоционального раздрая. "Как же так?! Я же совершенно не это хотела сказать? Я вообще не собиралась касаться сейчас ничего личного? Что же делать?! Как исправить ситуацию?". И если умом она ещё окончательно не забыла, что собиралась убеждать юношу, будто ему здесь не грозит никакая опасность, уговаривать смириться с ситуацией и принять предлагаемую роль драурского артефактора, то чувства её влекли совсем в иную степь. Ей хотелось повиснуть у него на шее, просить забыть сказанное и простить её, совершенно не умеющую искренне радоваться отношениям и выражать свои чувства.

Когда через пару минут он снова вышел из комнаты, Аресса почти созрела для того, чтобы попытаться объясниться, но… Шелд внимательно посмотрел ей в глаза и, как будто почувствовав её состояние и переживания, решительно подошёл вплотную и притянул к себе:

— И всё же давай попробуем ещё раз начать с чистого листа, — сказал он, касаясь губами её губ.

Грозная Повелительница второй раз за недолгий промежуток времени оказалась полностью дезориентированной. Руки юноши крепко прижимали к себе, а поцелуй получился уверенный, но нежный и чувственный, совершенно такой, как в сновидениях.

"О! Он оказывается и в самом деле такой страстный и опытный!" — с восторгом подумала она. Но в следующую секунду на бушующие волны гармонального "керосина" упала естественная мысль-искра: "Это же сколько баб он успел перелапать до сего дня, чтобы так вести себя в настолько неоднозначном положении?! Да сколько девиц прошло через твою кровать, котяра бесстыжий?! Какая я у тебя по счёту?! Тридцатая слева в десятом ряду?!"

В следующий миг, не успев до конца обдумать внезапно полыхнувшую перед глазами картинку, где ЕЁ "собственность" нагло обхаживают сотни девиц, и не попытавшись даже соотнести свои домыслы с известными из рассказов прорицательницы фактами, Аресса резко оттолкнула юношу и со всего размаху влепила ему звонкую, сочную пощёчину.

— Да как ты посмел, кобелина приблудный, распускать руки!!! Я тебе не развратная, человеческая девка из дешёвого борделя, которых ты привык жамкать не спрашивая имён!!! Ты мне за всё теперь ответишь, скотина похотливая!!! Нагло являлся в мои сны, подчинял мне какой-то неизвестной одуряющей магией, чтоб я вела себя как безмозглая идиотка?! Трахал меня, бессознательную, вопреки моим желаниям?! Унижал и использовал как какую-то безвольную рабыню!!! И ещё смеешь пытаться всё это проделать сейчас, в моём собственном дворце?!

Женская истерика, по динамике протекания, зачастую подобна неуправляемой цепной реакции. И может идти либо до полного "выгорания топлива", либо до "разрушения системы", либо до "аварийного останова". Шелда подвело то, что вариант истерики "с первых слов" он как-то не обдумывал и не просчитывал. Потому и сценариев аварийного прерывания не предусмотрел. Теперь ему осталось лишь ошарашенно наблюдать за происходящим, не понимая, как предыдущие поступки соотносятся с льющимся потоком бессвязных, но жестоких обвинений. Чего она хочет?! Чего добивается?! И по закону подлости, в какой-то момент он ляпнул ровно то, чего говорить ни в коем случае не следовало:

— Если я настолько плох и вам совершенно не нужен, просто снимите с меня ошейник и отпустите на все четыре стороны. А я перед ликом Творца поклянусь, что навсегда исчезну из вашей жизни и никогда больше вас не побеспокою!

И лишь сказав это, по отклику обострившейся интуиции понял: "Вот теперь точно — всё! Теперь ему — полный и окончательный 'полярный лис!'". И снова интуиция его не обманула. Потому что разбушевавшаяся "слетевшая с нарезки внутренняя стервоза" на самом деле хотела, чтоб он бросился перед ней на колени, убеждая, как он её любит и жить без неё не может, что на всё согласен, лишь бы доказать, как она важна для него и что нет для него в мире иных женщин, кроме неё.

Поэтому сказанные им слова прозвучали в её мозгу, в переводе с "мужского" языка на "женский-истерический" как "мне такая своенравная дура нафиг не сдалась, найду более сговорчивую и менее замороченную бабу в другом месте". Всё, цепная реакция окончательно перешла в неуправляемый режим и в лицо юноше полетели всё новые и новые претензии, связанные с текущим состоянием реальности чем угодно, но только не правилами вывода логик Аристотеля или Гегеля:

— Ты самое мерзкое, подлое животное, которому не важно с кем, лишь бы побольше и почаще!

— Тебе совершенно плевать на мои чувства, которые ты посмел опошлить и растоптать, бесчувственная скотина!

— Ты вообще не способен к осознанию своего скотского поведения и раскаянию за него!

— Ты даже сейчас думаешь только о себе, мерзавец!

— У тебя и мысли нет как-то извиниться за содеянное!

— Нельзя верить ни единому твоему слову, лживый негодяй! Ты всё время врёшь, бесчестный, бессовестный подлец!

Шелд молчал, удивлённо и разочаровано рассматривая её. Весь немалый опыт предыдущей жизни сейчас оказался совершенно бесполезен. В своём прошлом воплощении ему слишком, слишком повезло с любимой, которая за все совместно проведённые десятилетия не устроила ни одного тренинга, подобного происходящему сейчас. Но взвинченная до предела Аресса в данный момент трактовала его молчание как угодно, но только не в его пользу.

— Молчишь?! Не считаешь нужным хоть что-то сказать в своё оправдание?! Даже ни малейшего раскаяния не испытываешь?! Не собираешься извиняться?!

— А ты меня выслушаешь, если я отвечу? — тихо спросил Шелд, у которого от потока обвинений слегка кружилась голова. Но на его беду Повелительница всё прекрасно расслышала:

— Заткнись! Я тебе рта раскрывать не позволяла! Запомни, теперь ты целиком и полностью в моей власти!!! Я и только я буду решать, что и когда с тобой будет происходить!!! Я и только я решаю, когда одевать на тебя ошейник, а когда — снимать. Когда наказывать, а когда прощать!!! У тебя больше нет права на своё мнение! Не смей без моего позволения даже дышать! Я из тебя выбью все твои развратные привычки! Хорошенько подумай о своём поведении, если не хочешь следующий раз испытать мой гнев на своей шкуре!!!

С этими словами тяжело дышащая Аресса резко выскочила за дверь и, под удивлёнными взглядами двух стражниц, практически бегом кинулась в свои комнаты…

***

Может показаться, что всего того, что случилось, в действительности не могло быть просто потому, что не могло быть никогда. Что совершенно не склонная к истерикам умная, опытная и волевая Аресса никогда и ни за что не потеряла бы над собой контроль настолько. И это было бы так, если бы не одно жирное-прежирное "но".