Дьявол улыбался, но его улыбка больше напоминала усмешку.

Выглядел, как нахал. Как и всегда.

«И как теперь себя вести? Как смотреть ему в глаза и в то же время не думать о произошедшем?..»

Практически сразу Уокер дернула щекой. Напоминая себе, что так надо, что она привыкнет. Просто нужно время, чтобы перестать видеть в одноразовом сексе что–то важное, волнующее и высокое.

По итогу Мари не ушла, а только вскинула правую бровь. Точно спрашивая, почему Шаарон остановил её. В ответ дьявол приподнял уголок губ в улыбке, что сразу же стала чуть более нахальной.

— Куда так торопишься?

— Это так важно, Ади?

Рыжие брови взметнулись вверх, кожа на лбу дьявола разгладилась. Ади провел языком по обсохшей коже губ, пряча в этом действии удивление, но практически сразу вернул веснушчатому лицу выражение бывалой хамоватости.

— Снова пытаешься острить?

— Что ты здесь забыл? Насколько я знаю, у демонов сейчас лекция с Мисселиной. А её кабинет в совсем другом крыле.

Шаарон закатил зеленые глаза с такой силой, что на мгновение они стали совсем белыми, точно имели одни лишь белки.

— Мисселине плевать на посещаемость, а сил слушать её рассказы про равенство всех троих сторон попросту не осталось. Поэтому… решил развеяться.

«В женском крыле» — мысленно дополнила Мари с язвительной усмешкой на губах. Только внешне осталась непоколебима.

— И, к слову, я в третий раз спрашиваю, куда ты идешь.

— К себе.

На миг дьявол замолчал, но Уокер хватило даже доли секунды, чтобы подумать — и понять, — что будет дальше. Девушка была уверена, что Ади подойдет к ней, проявит свои чертовы феромоны и как–нибудь намекнет (или даже предложит прямым текстом) на уединение в её комнате. Ведь это же Шаарон.

Так и случилось.

— Не против моей компании, Уокер?

Брюнетка мотнула головой из стороны в сторону и почти развернулась, как вдруг Шаарон обогнул её, очутившись за спиной девушки. Дыхание дьявола коснулось кончика носа Мари, и та едва сдержалась, чтобы не попятиться назад. Вместо того, вцепившись ногтями в собственные ладони и приказав идти наперекор собственным порывам, Непризнанная в отрицательном жесте прикрыла глаза:

— Против.

— И почему же?

— А для чего тебе моя компания? Чтобы запереться в комнате на полчаса, а потом всю следующую неделю бегать от меня по школе? — спросила Мари, посмотрев на Ади, и вдруг с парализующим ужасом осознала, что голос её изменился. Стал чуть выше, отчего звучал как–то обиженно.

Щеки заалели, и Уокер, скрывая их красноту за черными прядями, отвернулась в сторону витражного окна.

Смена настроения подруги не укрылась от Ади. Дьяволу не нужно было смотреть в карие глаза, выискивать среди миллионов мыслей те, что были ему необходимы, или пытаться учуять в воздухе аромат марципана. Достаточно было только взглянуть на морщинку, что пролегла вдоль переносицы, и надутые губки, чтобы прочитать Уокер «от» и «до».

Парень хохотнул собственным мыслям. Тогда Непризнанной стало совсем противно — и от себя, и от Шаарона, и от всей ситуации в целом.

— Милая, только не говори, что влюбилась!..

— Ещё чего, — фыркнула Мари. От странной смеси равнодушия и в то же время заинтересованности в словах дьявола сдавило диафрагму. Ади её не услышал — или только сделал вид, что не услышал — и, выдохнув, приподняв правый уголок губ в ухмылке, продолжил:

— Знаешь, было здорово. Ты горяча, Мари. Без шуток. Хочешь выжать из обычного секса всё, что только можно выжать, и твоя отдача меня… — он чуть запнулся, подбирая слова, — …тронула. Но не думай, что теперь я начну вздыхать по маленькой мисс Уокер, как по центру Вселенной.

Непризнанная уже привычным жестом наклонила голову вбок, как вдруг поняла, что губы задрожали, как обычно бывало у стариков. Слова Шаарона, как бы она не хотела того признавать, проехались по самолюбию Уокер. Пришлось резко поджимать подбородок, чтобы не выдать собственной слабости, а после коротко ругнуться на саму себя.

— Да и, думаю, мой парень бы не обрадовался новости о нашем перепихоне.

— Парень?!

Попытки держать на лице маску леденящего спокойствия стали бесполезными. Уокер попросту не сдержалась и сложила личико в удивленно–злую гримасу. Брови съехались к переносице; накрашенный красной помадой рот приоткрылся.

Ади прыснул со смеху, когда Непризнанная часто заморгала глазами — будто думала, что этим заставит мысли в собственно голове перемещаться чуть быстрее.

— То есть, ты гей?

— Бисексуал, милая. Это совершенно разные понятия.

— Думаешь, это что–то упрощает? — хмыкнула Уокер с толикой возмущения в голосе. Новость об ориентации её… товарища стала чуть ли не нокаутом для Мари. Непризнанная, в принципе, не была готова к разговору с Ади в ближайшее время, а тут…

— Прошу, не говори только, что уже придумала имена нашим детям. Я этого не переживу.

— Ты ходишь кругами, — заметила девушка и, раздраженно поведя плечом, на выдохе произнесла, как заученную наизусть речь: — Это был просто секс — не больше. Я, признаться, не вижу в тебе чего–то более высокого и светлого, чем партнера на одну ночь.

Ади слушал её с максимально заинтересованным лицом, не переставая качать головой в такт словам девушки. Будто всем своим видом показывал, что знал все слова наперед, что его уже не удивишь.

— И такие, как ты, к слову, вообще не в моем вкусе.

Выражение наглой, хамоватой самоуверенности сползло с лица Шаарона, словно кто–то плеснул воды на уже готовую картину. Медленно уголки его губ поползли вниз, а в глазах появился вопрос из серии: «Ты это мне говоришь?».

И, Шепфа, Мари была готова наблюдать за этим зрелищем часами.

Она хмыкнула ему в лицо и, наконец, обошла Шаарона стороной, точно завершала их внезапный разговор, расставивший все точки над «i». Непризнанная почти скрылась за лестничным пролетом, всеми силами пытаясь при этом переключиться на мысли о наряде, которым поразит грядущей ночью всех завсегдатаев «Пандемониума»…

Только вдруг ей вслед донеслось язвительное:

— Стерва.

— Мудак, — в ответной манере кинула Уокер.

Она замерла на месте — чтобы стук каблуков по каменным плитам замка не перекрыл реакцию Ади, — и сердце чуть замерло от предвкушения. Шаарон за её спиной чуть фыркнул. Мари довольно усмехнулась.

Они встретились взглядами. Ади цокнул языком, и бессмертные, переглянувшись, одновременно рассмеялись. Посмотрев друг на друга несколько секунд, поняли, что не прекратят общаться так просто. Что между ними точно есть что–то, и это «что–то» было важнее и дороже сексуальной тяги.

И это «что–то» уже долгое время звалось дружбой.