Наверно, если бы не черные рогатые крылья за спиной Ади, Уокер могла бы даже подумать, что её новый знакомый относился к ангелам.

— Что, красавчик? — спросил внезапно парень, резко вытягивая девушку из собственных мыслей. Она даже не сразу поняла, что именно говорил Шаарон, от чего пару раз хлопнула карими глазами. Осознала, к чему клонил Ади, лишь когда он выразительно откинул рыжие волосы назад, оголяя вдовий мысок.

«Шепфа. Только этого мне не хватало»

— Ничего так, — кинула Уокер и, не прося парня отойти в сторону, спустилась по лестнице, намеренно задела дьявола плечом.

— Но и до идеала далековато.

— Чего? — фыркнул Шаарон за её спиной; в голосе вдруг проскользнули эмоции, отличные от напускной «крутости». Мари прислушалась и чуть повеселела, когда поняла, что одной из эмоций было возмущение.

По мраморным ступеням застучала подошва его кроссовок, что так красноречиво намекала на решение Ади кинуться за Непризнанной:

— Знаешь, Уокер, до твоего появления всех всё устраивало.

— Всё бывает в первый раз, — пожала плечами девушка и не удержалась от усмешки, что в тишине звучала так многозначительно. Тогда пустой лестничный пролет вдруг наполнил какой–то аромат…

Терпкий, но при этом удивительно крепкий. Он напоминал алкоголь — не глифт, с которого «уносило» бессмертных, а какой–то коньяк или бренди.

«Это энергия Ади? Как интересно…»

— Так что привыкай.

— Вот стерва! — сквозь сжатые зубы ругнулся Ади, снова поравнявшись с девушкой. Возмущение с силой сдавило диафрагму Непризнанной; от аромата алкоголя, пару стаканов которого еще месяц назад заставили бы Мари пуститься в пляс, перед глазами появились черные «мушки».

Она перевела на Шаарона кареглазый взгляд и сразу же, точно защищаясь, воскликнула:

— Мудак!

В ответ на это Шаарон лишь фыркнул, запрокинул голову к потолку, разглядывая его роспись.

Меньше, чем через минуту, перед ними показался водоворот, возле которого кучковалась пара–тройка бессмертных. Видимо, их, как Ади и Мари, тоже ждали на Земле люди, перед которыми стоял важный — или не очень — выбор, решить который без помощи высших существ было невозможно.

Уокер прыгнула, не раздумывая. В отличие от доброй половины Непризнанных она обожала полеты в водовороте, даже несмотря на растрепанные после прыжков волосы, которые постоянно приходилось поправлять. Часто Уокер отправлялась на Землю раньше своих «однокурсников», что нерешительно топтались возле воронки.

Едва опора ушла из––под ног, тело полетело в невесомость. От свободного падения чуть сдавило легкие, и Мари, не колеблясь, вскрикнула. Это не был вопль страха или ужаса, нет. Напротив, девушка перекрикивала шум воздушных потоков потому, что ей хотелось заставить облака замедлиться, продлить их бесконечное движение…

Шаарон стоял на площадке, беря разгон, когда услышал крик черноволосой Непризнанной. Её вопль перешел в смех — звонкий и такой заразительный, — что Ади, чуть поведя ровными бровями, вздохнул и кинулся следом.

========== 2. ==========

В Мадисоне было прохладно и темно. Мари шла по одному и тому же кварталу уже в третий раз в поисках энергетики Роумана Джонсона. Стоило ей учуять хоть какой–то её отголосок, девушка кидалась на след, но практически сразу терялась и начинала поиски сначала.

Причиной ряда таких неудач был плетущийся позади Ади, что каждые три минуты пытался завести разговор. И если бы не время её задания, что было ограничено, и не идиотские темы его беседы, Уокер, наверно, потрепалась с рыжеволосым о чем–нибудь. Ведь ей были нужны, если не друзья, то хотя бы знакомые.

Только Шаарон говорил о какой–то ерунде:

— Хэй, Мэри, тебе не кажется, что мы тут уже были?

Он ткнул пальцем в сторону какого–то магазина с яркой голубой вывеской, мимо которой бессмертные уже точно проходили. В переулках темнеющей столицы Висконсина она оказалась чуть ли не единственным источником света. Девушка каждый раз инстинктивно замирала возле неё, надеясь, что почувствует поблизости энергию Роумана.

Она поступила так же и в тот раз. За дверью магазина раздавались неразборчивые звуки, но ничего внутри Мари не отреагировало на эти шорохи.

— Глухо…

— Не хочу нагнетать, Мэри, но время идет. У тебя остается три–четыре часа…

Она с нескрываемым раздражением выдохнула, развернулась на каблуках, дрожа ни то от холода ночного Мадисона, пробирающего до костей, ни то от растущего напряжения:

— Я Мари, а не Мэри. И я, к слову, и без тебя знаю, что времени нет. Так что, будь добр, замолчи.

Речь была короткой, но грубой; Мари даже сама удивилась подскочившему голосу и сокращениям мышц лица, которое, по всей видимости, сошлось в злобной гримасе. Руки её сжались в кулаки, а потом легли на собственные плечи.

Ади же никак не отреагировал на слова Марии, что чуть ввело Уокер в ступор. «Он обижался, когда я — косвенно — назвала его не самым красивым парнем. Но когда приказала заткнутся, Ади вообще всё равно…» — подумала девушка и вдруг посмотрела на серебряную цепочку, висящую на шее дьявола.

«Как интересно он, все–таки, расставляет приоритеты!»

— Какие мы злые! Прямо–таки гроза, Уокер. Матушка не расстроится, узнав о вашей грубости?

Очередное упоминание матери было для Непризнанной отравленной стрелой. Будто терпя неприятное давление, Мари дернула щекой. Перевела взгляд с шеи Ади на яркую вывеску за спиной дьявола, думая, что неоновое освещение помешает Шаарону прочитать в карих глазах мысли, о которых не знал ни один бессмертный.

Она говорила о матери с Геральдом. Он был одним из немногих, кто мог рассказать о Ребекке Уокер сухие факты, ибо учитель обладал уникальным, как казалось Мари, умением оставаться равнодушным к статусу человека, когда речь заходила о его поступках.

И мама оказалась карьеристкой. Видела в возрастающих статусах небесных иерархий смысл жизни, ставшей бесконечной. Геральд говорил, что Ребекка, не раздумывая о морали, крутила интриги с бессмертными, которые могли продвинуть миссис Уокер по «карьерной лестнице».

«Не в обиду тебе, Мари, но, думаю, что её действительно не волновали судьбы ангелов и демонов, которые она рушила своим стремлением забраться на более высокую ступень» — произнес под конец своего рассказа учитель. «Она могла бы стать первоклассной демонессой, покровительницей тщеславия — именно такой грех ей, думаю, был бы присущ. И, наверное, если бы у Ада было столько же полномочий, сколько у Рая, то Ребекка могла стать одной из приближенных Сатаны»

Мари чуть передернула плечами, вырываясь из плена собственных воспоминаний, что утягивали, подобно зыбучим пескам. В это же время Шаарон ехидно улыбнулся и не менее ехидно спросил:

— Слушай, Уокер, а ты со всеми ведешь себя, как сучка, или только я удостоился такой чести?

Она закатила карие глаза к небу, чувствуя, как её с новой силой, подобно волне девятибалльного цунами, захлестнула смесь раздражения, злости и какого–то нездорового веселья.

— Встречный вопрос. Ты со всеми ведешь себя, как мудак, или только я заслужила этого?

Ади сразу же поравнялся с Непризнанной.

— Всё зависит от человека, с которым я разговариваю, и от обстоятельств, из–за которых мы начали разговор.

— Надо же, — она чуть приподняла плечи, втягивая шею в попытке согреться. — И как же попасть в условия, при которых ты не ведешь себя, как высокомерный мерзавец? Ибо, знаешь, интересно посмотреть на тебя, не улыбающегося столь… нахально!

На последних словах Мария чуть запнулась, хотя причину так и не поняла. Ни то холодный воздух обжег легкие, ни то дело было в выражении лица Шаарона, что от слов Уокер стало только нахальней:

— Хочешь, значит, попасть в такие условия?

Дьявол вдруг заговорил стихнувшим голосом, за миг изменившим тональность. Его тембр стал чуть ниже — хотя раньше девушка и думала, что более низкий голос звучал бы совсем грубо, — заставил Непризнанную обернуться.

В темноте улиц Мадисона его глаза свернули изумрудами, что едва не затмили собою уже пройденную неоновую вывеску. На мгновение Мари показалось, что она загнала себя в ловушку.