– А что я такого сделала? – изобразила невинность Даша.

– Я спрашиваю, где взяла?

– Мы… мы учились принтером пользоваться…

Оплеуха!

Раньше отец всё же не бил её.

Значит, та женщина сказала правду. И дядя Андрей, которому она только что звонила – тоже. Он действительно очень обрадовался, но потом долго не хотел говорить ей неприятные вещи про отца. Лишь тогда, когда Даша начала выкладывать всё, что узнала, Андрей подтвердил её сбивчивый рассказ короткими «угу-угу».

– Ты ещё дубинкой меня ударь! – она постаралась презрительно скривить губы. – А потом застрели, как её!

– Ты что несёшь, дура? – это взвизгнула мать. – Не смей так с отцом разговаривать!

– Мам, а он что, тебе не говорил?

– Хватит! – рявкнул Кресов командирским тоном. – Да, я стрелял в неё! Потому что она оказала сопротивление при задержании! Она была вооружена!

Сошлись Виталий Андреевич на приказ Семихина – может, всё и обошлось бы. Но стандартные ментовские отмазки стали его роковой ошибкой, поскольку Даша уже знала, как всё было на самом деле. «Даже приказом не пытается прикрыться! Значит, всё понимает и потому так неумело врёт. Значит, ему даже не приказ дороже всего, а своя карьера под крылышком у Семихина».

– Папа, не надо, а? Тебе же дядя Игорь приказал. А потом вы с неё украшения…

– Вот именно – при-ка-зал! – отец вновь почувствовал себя в родной стихии. – В армию бы тебя, чтоб знала, что такое приказ! Небось умников в своём универе наслушалась! «Заведомо преступный, заведомо преступный…» – он попытался передразнить воображаемого «умника». Не нашего ума дело, мы люди маленькие! Поняла? Повтори!

– Мы люди маленькие. Мы без приказа ни шагу. Батяня комбат, напишите бумажку с подписью! – издевательским тоном отрапортовала Даша. – Я теперь знаю, что вы с дядей Андреем не поделили.

– Так это Андрей тебе рассказал! – взревел Кресов. – С-сука! Мы ему, понимаешь, убийцы, а он чистенький! Ну и где он теперь, этот Андрей?

– В банке работает. Инкассатором.

– Вот именно – в банке каком-то сраном! Да я могу в любой банк ворваться и всех мордой на пол положить! Вместе с твоим Андреем!

О Господи! Она и представить себе не могла, что отец окажется настолько испорченным человеком. За этот день – как постарела внезапно лет на десять. «Папа, раз ты такая сволочь, что ж меня-то сволочью не вырастил? Я бы тогда только ухмыльнулась, узнав про несчастную Олю, и подумала бы – «да уж, не повезло барышне». И преспокойно носила бы эту долбаную цепочку, даже с удовольствием – как-никак драгоценность с кровавой историей».

– Папа! Дядя Андрей хороший! А вы его выгнали! Чтобы остались только такие, как ты и дядя Гена! Сегодня ты эту Ольгу убил, а завтра такой же «маленький человек» убьёт меня? Фашисты вы с твоим дядей Игорем! – последние слова Даша выкрикивала, уже захлопывая за собой дверь.

– Дарья! Стой!..

Подготовка у прапорщика Кресова всё же была на уровне. Влезть в ботинки, зашнуровать их, набросить форменную куртку, открыть дверь – не больше десяти секунд. Догнать эту маленькую дрянь! Выдрать! И запереть дома, никакого ей больше образования! Ишь, умная нашлась – отца фашистом честит, милицию не уважает, приказ для неё пустое место… Он был простым мужиком, и его мир, такой железобетонно-правильный и неуязвимый снаружи, не выдержал несильного удара изнутри – самого обычного юношеского бунта, ибо все приказы и инструкции, подробно расписывающие, как разгонять восстания юности, обходили стороной ситуацию, когда юность в количестве одной штуки восстаёт в твоём собственном доме.

Может быть, Виталий Андреевич и догнал бы непокорную дочь.

Однако тремя пролётами ниже он чуть не наступил в кучу. Куча ошалело хлопала глазами и представляла собой стёкшую по стене на пол соседку породы «домовая активистка».

– Вита-алий Андреич! – заверещала соседка, поднимаясь с пола. – Что ваша девочка себе позволяет? Я ей говорю – «остановись, тебя отец зовёт», а она меня – в стенку! И обзывается ещё!

Вбитая в прапорщика «почтительность к старшим» вышла ему боком.

Отделаться от пожилой дамы он смог только через полминуты и увидел, выбежав из подъезда, лишь удаляющиеся габариты машины.

* * *

Хорошо было Стражу Вихрей и Лесной Сестре! Один, похоже, стал другом измученного Алексея. Другая – подругой закомплексованной Даши. Они могли позволить себе быть до конца искренними – как-никак говорили с друзьями.

А ему, Стражу Драконов, придётся говорить с врагом.

Да ещё напялив милицейскую форму.

Но по-другому Дашиного отца не разговоришь – с гражданским тот откровенничать не будет, а с военным ещё и подраться может в таком состоянии. Значит, прапорщик милиции. Офицер для таких, как этот Кресов, – «умник», а на сержанта прапорщик будет смотреть сверху вниз.

Он спокойно проводил взглядом выбежавшую из дома растрёпанную девушку. Затем – увозящую её машину Лесной Сестры. И зашагал мимо подъезда, как бы случайно становясь между дверью и отъезжающей машиной. Мало ли, вдруг Кресов умудрится каким-то чудом номер разглядеть!

Не умудрился. Со вспыхнувшей надеждой на лице подбежал к «коллеге»:

– Номер, номер не запомнил?

– Этой машины, что ли? Не, не заметил. А что?

– Дочка, дочка там!

– Твоя дочка? – Страж Драконов решил разыгрывать типаж туповатого пофигиста.

– Да, да!

– Эта, что ли, девка, которая из подъезда сбежала?

– Ну!

– Так она во-он туда побежала.

– Блин! – Кресов еле удержался от того, чтобы заорать: «Давай её немедленно в розыск!» Какой, к чёрту, розыск – поскандалила дура и побежала, небось стоит где-то в темноте и ждёт, пока он успокоится. Приползёт на брюхе через пару часов, куда она денется…

– Да успокойся ты, куда она денется… Из-за жениха, что ли, поругались?

– Какой на хрен жених… Вот дрянь, а?

– Да ладно тебе! Выпить хошь? У меня конина есть, не одному же!

– А, давай!

– Даю! – Страж Драконов вытащил фляжку.

* * *

В пивной они сидели уже час. Коньяк – хорошая вещь для знакомства, но, как и всего хорошего, его оказалось мало. Мрачный Кресов, слегка успокоившись, потягивал пиво, иногда прикладываясь к стакану с водкой. «Я же делал для этой дуры всё, что положено! От всего берёг девку! А от самого себя, выходит, не уберёг».

– Андреич, что поругались-то?

– Дура она! Думает, я генерал какой-нибудь, – Кресов залпом допил кружку и пододвинул следующую.

– А, знакомо. Денег не хватает?

– Да деньги – тьфу! – он вдруг осознал, что ни денег, ни шмоток Даша действительно почти никогда не просила. «Скромница ты моя! У всех наших жена с детьми деньги сосут – думают, раз мент, так пойди и обеспечь». – Взялась студентка на мою голову! Я ей долбил-долбил, что получил приказ – выполни, а она умничает!

– Это что же ты ей приказал?

– Да не ей! Это мне приказывают. Игнат, ну вот ты скажи – ты сам приказы выполняешь или умничать начинаешь?

– Да выполняю, выполняю… А ты что, её дружкам на митинге вломил?

– Преступника застрелил при задержании, – Кресов опять повторил то, во что Даша не поверила и во что он упорно пытался поверить сам.

– Ёлы-палы! Бывает… На фига ей-то рассказал?

– Да блин! Не я! Это друган мой бывший, сука! Сам уволился, так теперь нас с говном мешает. Дашке моей меня заложил, фотки какие-то подсовывает… Ну не сука, скажи?

– А хрен его знает! Может, не он?

– А кто ещё? Дашка с ним корешила. Где только телефон нашла?

– Ну так выясни! Мобила есть? Как поссать пойдёшь – позвони.

– Дашке, что ли?..

Виталий Андреевич трясущимися руками налил полный до краёв стакан водки, жадно выхлебал и только после этого обессиленно плюхнулся на стул. Лучше бы он не звонил! Ни Андрею, ни тем более Даше!

– Андреич! Ты чего?

– Это она! Она!..

– Что случилось-то?

– Ты что, совсем тупой? Она!