Стирать память. Он, избави Боже, не мент, но… Если бы ещё эта фея существовала!

Это не злая, это очень-очень добрая фея!

А сейчас… а сейчас он перебазируется… на диван…

Как это – не существует? А чьи же тогда слёзы он пил этим вечером?

Раз они тоже уносят…

* * *

Компас. Сапёрная лопатка. Пакет шашлычного угля. И – река.

Похмельный полусон разума рождает получудовищ. Бред, конечно же – а как ещё назвать его замысел? Ни более ни менее как вызвать её, Ледяную Деву!

Но сначала было кладбище.

Алексей давно уже превратился в жреца памяти невесты, так и не ставшей женой. Могила Ольги была не просто ухоженной – она напоминала языческий храм. Хотя почему – «напоминала»? В этом месте поклоняются – что же это, как не храм? В этом месте поклоняются не Творцу – какой же он, как не языческий? И Ольга, его Олечка, оживала, рождаясь от Храма и Памяти каждый раз, когда Алексей входил в ограду.

Если в начале пьесы воздвигнут храм…

Он больше не может служить жрецом. Звезда, имя же ей – Память, выпила его почти до дна. «Смертельная усталость» – не просто красивые слова. Приди да испытай! Но помни: на то она и смертельная, что…

…то в конце этой пьесы должно быть жертвоприношение.

Завтра.

* * *

Тогда, у могилы и на кладбище, глаза Ольги почему-то начали приобретать оттенок морской волны, а русые волосы потемнели и стали каштановыми. «Олечка, но ведь у тебя зелёные глаза!» – «Конечно, Лёшик, а какие же ещё?» – «Как у Ледяной Девы». – «Нет, я не она». Он ещё всё время оглядывался – нет ли рядом девушки с глазами цвета морской волны? Девушки на кладбище были не только в могилах – воскресенье как-никак, но не ледяные. Обычные, мясо-молочной породы.

«Я не она». Без тени удивления, как говорят о ком-то хорошо знакомом.

Поэтому сейчас он сидит под осыпающимся с неба октябрьским закатом на берегу Оки и, как последний идиот, готовится к ритуалу. Вдруг получится? А не получится – что ж, завтра его жизнь всё равно закончится, и они будут вместе.

Раз уж брякнул «тот самый друган» про стихию Воды, то и остальные три до кучи приплетём – чтобы, паче чаяния, не обиделись. В классическом порядке.

Он так и не смог решить, в какой стороне света лежит Вода – то ли север, то ли запад, так что пусть будет строго северо-запад. Значит, берег реки должен идти с юго-запада на северо-восток. Теперь выкопаем параллельно берегу канавку и насыплем уголь – на юго-восток, как ему и подобает, простирается Огонь. Земля у нас тоже скорее южанка – с юго-запада протянулась символическая насыпь, образуя третью сторону квадрата, перпендикулярную канавке и линии берега. Ну а Воздух и так везде – почему бы ему не опочить на северо-восточной, воображаемой стороне?

Алексей полез в карман за зажигалкой и только тут заметил, что день кончается не в сумерках – в тумане. Туман накатывался с реки рулоном розоватого шёлка, и его нежные лапы уже начали баюкать оставленную метрах в двадцати машину.

«Не найду ведь потом сразу!» Он торопливо забросил лопату в багажник и вернулся к берегу. Фары включать не стал.

«Вот я и дома!» С одной стороны зачаровывающе пляшет строчка огня, с другой – тихо звенит натянутой струной полоса воды. Туман выцвел и совсем поседел – день состарился, став вечером. Вечером третьего октября.

«Приди, Ледяная Дева, что от Воды. Приди, тот, что от Воздуха. Придите, Огонь и Земля. Простите невежду, не знающего ваших имён. Придите».

* * *

Он задремал лишь на мгновение – стоя. И так и не понял, почему проснулся и проснулся ли вообще. Лёгкие шаги? Всплеск волны? Взметнувшийся язык пламени? Дуновение ветра?

Туман по-прежнему нависал свинцовым сводом. Алексей отсутствующе смотрел на огонь и ждал. Ждал, что она появится – из огня? Идиот! Но развернуться к берегу всем корпусом он не успел.

– Воздухопроводчика вызывали?

– Что-что? – он невольно отшатнулся и чуть не упал от неожиданного голоса слева.

Самый обычный парень лет тридцати. Джинсы, светлая джинсовая куртка, умные серые глаза со смешливыми искорками. Смотрит с любопытной отстранённостью, слегка улыбается. И стоит – по воображаемую, «воздушную» сторону его самопального «квадрата Стихий».

– Основательный подход… – протянул «воздухопроводчик», разглядывая канавку и насыпь. – Так вызывали, сударь?

– Н-нет… вызывал…

– Знаю. Заказ на Ледяную Деву и иже с ней. Пральна, братан, нефиг мелочиться! – парень вдруг улыбнулся кому-то за спиной Алексея, и тот дёрнулся во второй раз – на его глаза легли тёплые женские ладошки.

– Угадай! – голос был задорным и звонким – того и гляди рассмеётся.

– З-земля, – он сообразил, что женщина встала на «земляную» насыпь.

– Да хватит его пугать, пусть выходит! – уже третий голос – грубоватый, с командирским оттенком. Огонь. Но как же Вода? Он ради неё, собственно, и затеял весь этот ритуал!

– Сохнет, – это «воздухопроводчик». Мысли читает, что ли? – Сам подумай, она же только что из реки.

– Я щас кому-то засохну… – хоть и просил «командир» не пугать, но не пугаться команды не было. Она, наконец-то!

Те самые глаза – цвета морской волны.

Шапка каштановых волос над круглым лицом.

Взгляд с какой-то полухимической иронией.

И голос – стелющийся и далёкий, как северный океан.

* * *

«Что бы я сейчас ни сказал – скажу глупость. Молчу, молчу».

Все четверо теперь стояли напротив него и переглядывались, явно стараясь не рассмеяться. Наконец «командир», не без труда скусив улыбку, протянул руку:

– Игнат. По совместительству – Страж Драконов.

– Алексей. Фотограф, – добавил он зачем-то.

«Уфф… Контакт!» Только с чего бы это брови «Земли», неожиданно красивой златовласки, взлетели, как истребитель с катапульты?

– М-м… Таисия.

– Широко известная в узких кругах как Лесная Сестра, – улыбнулся «воздухопроводчик». – Ну а я – Страж Вихрей! По совместительству – Борис.

– Приятно. Марина, – сунула ладонь она. – Да, я – та самая. Ну и?

– Э… я хотел вызвать вас…

– Стоп. На «ты», лады?

– Хотел вызвать – тебя. Если честно, даже не думал, что получится.

– И не получилось. Вызывают дух Урана из астрала и посланцев звезды Сириус. А мы приходим по своей воле. Личное желание и никакой магии.

– Да я понимаю, маг из меня…

– Ошибаешься. Это, – кивок в сторону «квадрата Стихий», – именно магия, но хрен бы сработало, если бы мы сами не захотели явиться! Магией ты из воды разве что русалку вызовешь, только вызывать будешь всю ночь, а русалка окажется размером с кильку и ни разу не разумная.

– А вы-то кто такие тогда?

– Люди мы, люди. Не видно, что ли?

– А это… Стирать память ты можешь?

– Могу-то могу, – невесело усмехнулась девушка. – А оно тебе точно надо? Я-то думала, ты голову врага попросишь. Ну или имя, а голову сам будешь добывать.

– Врага? Почему сразу «врага»?

– Ха! Меня только за этим и призывают. Ты бы слышал, как сами менты начальство крыть начали! Как напьются – так всех чертей и Ледяную Деву любимому шефу в задницу!

– Зачем мне враг? Я невесту потерял…

– Да все мы там будем – и невесты, и враги. А стирание памяти отложим до утра, лады? Когда вино кончится.

– Вино?

– Игнат! Покажи ему!

* * *

– Нашли её убитую. Утром после той разборки Бориски с парламентом5. Но не собиралась она туда идти, чёрт побери! Следак тоже сказал – убили умышленно, почти наверняка менты или военные, а не случайные грабители, и где-то в другом месте, а к телебашне потом подкинули. Только не дали ему ничего – ни пули исследовать, ни одежду. Он её родителям позвонил, сказал – если заплатите, буду на свой страх и риск копать, только всё равно никого не посадят, убивали явно по отмашке, и не сдадут власть имущие никого, сами же заказывали. А вот меня, говорит, или грохнут, или просто попрут из прокуратуры, так что денег надо много и сразу.