Через минуту жалостливый голос срывается в истерику. Мать вылетает из кабинета, стремительно хватает меня за руку и быстро, раздраженно бежит к выходу. От резкого старта у меня кружится голова. Зудит кожа в местах, что касались скамьи, но останавливаться нельзя. Я хочу спросить, что случилось, но не решаюсь и просто бегу рядом – один широкий взрослый шаг, три детских.

Голос летит нам вслед. Мы спускаемся по лестнице, и я боюсь споткнуться и разозлить мать. И только когда мы оказываемся в сквере за углом, она сбавляет шаг. Ее завитые волосы немного сбились, а лицо полно решимости. Как будто пытаясь найти утешение, она вдруг садится на колени, порывисто и цепко берет меня за плечи и говорит:

– Никого не слушай, только меня. Поняла? Ты меня поняла? Алискины родители уедут, я слышала, они продают квартиру и уезжают. А мы все забудем и будем жить дальше. Поняла?

Я киваю в ответ – поняла. На самом деле нет – и мне не по себе.

Мама целует меня в щеки, прижимает к себе, и я забываю, что было до. Ласка в нашей семье реже остального. И потому смывает все, как вода.

Дома, вечером, мама читает мне книгу. При тусклом свете прикроватной лампы я вижу, каким усталым и осунувшимся выглядит ее лицо. Я едва решаюсь спросить, опасаясь крика, но не могу держать в себе:

– Мама, что случилось с Алисой?

– Потом об этом поговорим. Я устала. И тебе надо спать.

– Мам, она умерла, да?

Мама встает, делает вид, что не слышит меня, и переводит разговор.

Мне кажется, это потому, что я виновата в том, что случилось.

Потому что Алисина мама сказала мне:

Я засиделась у Насти допоздна. На время мне показалось, что я дома. Мы уселись прямо на пол в детской и, прерываясь на мальчишек, болтали. Димон пришел и уселся с нами. Они с Антоном давно потеряли связь, будто между ними пробежала какая-то кошка. Ни я, ни Настя не знали деталей, они говорили – ну просто разошлись пути. Скорее всего, так оно и было.

Штопор сидел рядом с нами, рассказывал про очередной заказ – жена просила отследить «цифровые следы» неверного мужа в сети – и одновременно вытаскивал игрушки, которые упрямо тянул в рот младший сын.

Для меня это было непривычно – что мы вот так просто сидим все вместе. Я не любила приводить домой подруг. А если они и приходили, то когда Антона не было.

– Ребята, с вами так хорошо, – я не смогла обсудить с Настей запах духов, не проговорила, уносила обратно с собой этот груз домой. Но мне стало хорошо, будто близкий человек обнял меня за плечи и поддержал. Я поцеловала подругу, парней и махнула Димону.

Ехать домой не хотелось. Я не любила ходить пешком по Настиной улице. Новый район, вокруг стройка, заборы, темнота. Строительный кран закрывал собой горизонт рядом с недостроенным домом, провалы окон которого выглядели как сцена из фильма с плохим финалом.

Надо было вызвать такси, но мысль о скорой неловкой встрече дома с Антоном, где он будет лежать, глядя в телефон, будто меня нет, вызывала тошноту. Куриный бульон, выпитый в гостях, стоял где-то в горле, мешая дышать, меня мутило.

Я пошла вперед. Следом за мной тронулась машина, стоявшая неподалеку. От звука заведенного мотора мне стало не по себе.

«Вот больная, – подумала я. – Нервы ни к черту».

У одного психолога в блоге я читала, что женщины, у которых нет своей личной жизни, начинают думать, что мир крутится вокруг них. Ну, знаете, эти дамы, обвиняющие бедных мужчин в домогательстве в транспорте и в харассменте на работе. Женщины, которые после случайного взгляда придумывают целый роман внутри.

Машина, не торопясь, ехала следом.

Я ускорила шаг. В спину раздался резкий сигнал, разрезавший ночную тишину, а за ним свист.

Из головы вылетели все умные мысли. Я побежала. Новые туфли, сжимавшие носок, впивались в пальцы. Я слышала стук каблуков об асфальт и свое дыхание.

Меня охватила паника. Вдали я услышала стук хлопнувшей двери, окрик и побежала еще быстрее, свернув во двор, не разбирая пути. Как назло, никого вокруг не было, в кармане зазвонил телефон.

«Антон», – мелькнула в голове мысль. На ходу я вытащила трубку и выдохнула, услышав, как испуганно и громко звучит мой голос. Почти как крик.

– Антон!

– Ир? – на том конце провода я услышала спокойный тембр Данила. – Все нормально?

– За мной гонится кто-то, я, я…

– Ты где? – тон сразу стал сухим и сосредоточенным.

– Я вышла от Насти, дворы за «Госаптекой», я, мне, слушай…

Вдали я услышала гомон и разглядела во дворе на скамейке компанию людей. Слава богу. Бросилась к ним. Подростки. Один неловко пытался спрятать за спину сигарету, увидев меня. Все время забываю, что для кого-то я взрослая тетка. В зажатой в руке трубке был слышен голос, я оглянулась назад. За мной никто не бежал.

Дворовые ребята смотрели на меня с подозрением. Я поднесла айфон к уху.

– Данил, все нормально, тут люди.

– Я уже думал полицию вызвать. Стой там, рядом с ними, ясно?! Сейчас приеду.

– Да нет, ты что, извини, я…

– Пришли геолокацию.

Он бросил трубку. Я открыла карту и послушно нажала стрелочку. Подняла глаза.

– Извините, ребят, за мной, похоже, гнался кто-то, – я виновато выдохнула и села на край скамейки. Адреналин все еще пульсировал в голове, во рту появился неприятный привкус. От запаха сладкого коктейля, видимо, разлитого рядом, к горлу снова поступила тошнота.

Тоненькая девчонка в экстремально коротких шортах, с ярко подведенными глазами сочувствующе предложила выпить. Я отрицательно кивнула.

– Это капец, конечно. Я слышала недавно: тут, на стройке, девчонку изнасиловать хотели, она еле убежала. Короче, это вообще мрак какой-то. Женщиной быть жесть как небезопасно!

– Да нечего просто ночами шарахаться одним, женщина, блин, – втянулся в дискуссию парень в темной футболке, из-под которой виднелся край черно-белого тату на шее.

– Вот не надо мне, – возмутилась она. – Ничто не оправдывает насилие над женщиной, жертва в нем не может быть виновата!

С шумом во двор влетел внедорожник Данила. Не знаю, где он был, но путь до меня занял у него не больше пяти минут.

Он стремительно выбежал мне навстречу.

– Ир, ты как? Все нормально?

В его глазах я видела настоящую тревогу. Что за дура, напугала себя, его, девчонку на скамейке. Мне показалось, что он с трудом сдержал порыв обнять меня и вместо этого несколько неуклюже похлопал по предплечью.

– Поехали, расскажешь.

Я села в салон. Вокруг горели фонари, и силуэты домов выглядели красиво и вовсе не опасно. Как много зависит от точки, с которой ты смотришь на мир.

Слова полились из меня сами: про Настю, про то, что не вызвала такси, про стройку, про неудобные туфли, про странную машину. Он не стал трогаться и слушал молча.

– Блин, Антону нельзя было позвонить, чтобы он забрал? И в чем проблема – такси?

Нервные ноты в его голосе задели меня. Я хотела сказать что-то в ответ, весомое, убедительное, но вместо этого, как рыба, несколько раз открыла рот, судорожно и мелко вдохнула и разрыдалась.

Он совсем растерялся.

– Да ладно тебе… Ир. Ну все же, все. Все хорошо уже. Хватит. Ну!

Я пыталась успокоиться и не могла. Меня все еще тошнило.

– Да не реви, все, ну, я тебя сейчас выгоню. Мне лужи в салоне не нужны. Где там твой маньяк? Мужчина, заберите ее! Держу! – Данил шутливо взял меня за руку. Потом будто понял, что это слишком, и отдернул ее. Завел машину, стряхивая момент. Я от удивления почти перестала плакать. Он смутился.

– А ты зачем мне, кстати, звонил? – наверное, мое лицо выглядело ужасным, а тушь расползлась по щекам.