Заработала «матрица влияния», превращаясь из абстрактного понятия в реальную цепочку воспроизводства любых состояний энергоряда и нужных моделей поведения, начисто сметая анализ происходящего – сознание скопянина брали без борьбы, без сопротивления, ибо сопротивляться было некому. Энергоряд сам вынужден был выбирать из предложенного, а выбирать, кроме связанных алгоритмов, предложенных сетевиками-предшественниками, было нечего. Иншмиры, рождаясь по определенным правилам, иллюзорно предлагая познавать неопознанное, на самом деле развивались жестким матричным рисунком – наподобие раскрывающегося во все стороны фрактала.
Сообщество Скопы Сознаний реально погрузилось в инш-сеть, используя ее в большей мере не как инструмент познания и анализа, а двигаясь по жестко намеченным путям, все больше погружаясь в иллюзии. Само сознание, раскрывшись, приняло увиденное за истину – смысл существования в раскрытии в себе новых возможностей и в покорении неизведанного. И никто не обратил должного внимания на зов, когда-то помогающий мореплавателям расширить земное пространство, но теперь просто отрывающий энергоряды скопян от своего ментального корня. Мало кто задумывался о смысле познанного, предпочитая открывать новые миры, и даже судьба многих безвозвратно потерянных в пространстве-сознании виртуалов ничему не научила последователей – потерянные становились для общества героями, они обогащали Сеть новой информацией и расширяли возможности! Страшно было то, что энергоряд индивидуума принял установку, что вечная добыча энергии для воспроизводства или продолжения биожизни перестала быть необходимостью – аккумулирующейся в тех же энергокристаллах энергии Новой Сети хватало на работу не только биорегенов или синтез-капельного питания организма – ее избытка хватало даже на работу глобальных провайдерских инфосистем. И как следствие – усилия научного сообщества скопян были реально направлены на уменьшение числа обслуживающего персонала не только сетей, но и любых сфер жизнедеятельности, ведь современной скрепе сообщества, Сети, нужны были только адепты-виртуалы. Для этого применялось все – от рекламы возможностей новых иншмиров до доказанного увеличения продолжительности жизни в биорегене и величайшего счастья в бесконечном путешествии энергоряда в тех же самых иншмирах. И действительно страшно было то, что сознание скопян реально приняло и пошло по новому витку развития, не отдавая себе отчет в том, что его по этому пути ведут. Враг не упустил возможности взять власть как единственное для него достойное устремление.
Врага было очень сложно обнаружить и еще сложнее даже осознать его существование в современных ментальных установках энергоряда. Теория заговора правителей-невидимок Скопы была не более чем порождение очередного иншмира, и над этим действительно смеялись, не осознавая, что реальность куда страшнее и опаснее любых иншмиров. А тайного мирового правительства действительно не было, скорее всего, была закрытая инш-сеть невидимок-модераторов, однажды почувствовавших собственные возможности быть властителями сознаний всех остальных. И сразу принявших на собственный энергоряд все исторические установки прошлых войн касты избранных за «золотой миллиард». Возможности Новой Сети были огромны, и небольшая группа модераторов за несколько лет исподволь могла добиться реализации многих поставленных задач.
Небольшой по временному промежутку, виртуальный виток эволюции вынес и погрузил сознания скопян в глобальный иншмир иллюзорного благоденствия, вседозволенности без самоконтроля и ограничений, вознеся вверх собственные «я» индивидуумов и низведя в настройках энергоряда большинство ограничивающих свободу институтов, вплоть до Совета Правителей. Энергоряд менялся исподволь, незаметно – в сознание скопян, особенно молодежи, вкладывались установки, представляющие реальность порочной, бесправной, погрязшей в безысходности и унынии. Находиться вне Сети становилось немодно, глупо и неперспективно – это достигалось незаметной вначале, а потом и открытой разбалансировкой систем, в первую очередь воспитательных и медиа, неспособностью полиции и медиков контролировать происходящее, неэффективной работой административного ресурса, частыми, создаваемыми невидимой рукой социальными взрывами по любому поводу. Жить становилось нужно и важно только для Сети, учиться и работать для погружения в Сеть, а выход в реальность преподносился как нежелательный для продвинутых пользователей, будущих управленцев и властителей мира. На такую заманчивую, наполненную событиями и иллюзорными победами жизнь в иншмирах должна бы в полной мере повестись раса «странных», но почему-то этого не произошло. Несколько миллиардов населения их звездных систем, постоянно пребывающих в Сети, не шли ни в какое сравнение в процентном соотношении с другими сегментами Скопы – здесь пользователей было на порядок больше, инш-сеть захватила почти девяносто пять процентов населения Солнечной системы. Этому способствовало и то, что внешняя угроза растворилась и исчезла во мраке ночи жидким дымком потухающего костерка, а о внутренних угрозах никто всерьез и не думал.
Стоящий на самом краю каменного уступа человек как раз и думал именно об этом. Маленький клочок древнего ландшафта родной планеты со всех сторон скрывался в тяжелом тумане, скрывающем пустоту беспредельности и только впереди, начиная от ног стоящего в старом и ветхом орбитальном комбезе, уходил вниз скальными обрывами на невообразимую глубину. Серые камни, насыщенные изгибами и причудливыми изломами, сочились иллюзорной влагой, искажали пространство теплыми воздушными испарениями. Цветились множеством оттенков, но совсем не отбрасывали теней, как будто источником света было само окружающее пространство, и только откуда-то снизу шел мощными приливами далекий красно-розовый свет. Там, в глубине, чуть скрытая живым туманом, казалось, клокочет и переливается огненными потоками магма, и, если напрячь воображение, можно было бы и услышать чудовищные по мощи звуки извержений.
Человек поднял руки, сдвинул назад полусферу шлема и действительно прислушался, по привычке освободив левое ухо от гривы длинных, когда-то белых от времени, а теперь почти прозрачных волос. Среди путаницы таких же прозрачно-матовых, перевитых с бородой усов мелькнула и замерла ожидающая улыбка. Блеснувшие неопределенного цвета быстрые глаза, казалось, пронзили пространство, взгляд из бессмысленно-глубокого стал цепким, настороженным, но уже через пару секунд глаза приняли обыденное, немного лукавое выражение. Посмотрев себе под ноги, где беззвучно «журчал» появляющийся из ниоткуда и обрывающийся в никуда, обтекающий одинокий кустик кедрового стланика веселенький ручеек, лицо старика осветилось поднимающейся из глубины существа искренней радостью. Радость разгоралась, глаза светились счастьем, человек задышал свободно и легко, казалось, даже иншмир вокруг завибрировал, отзываясь на столь мощный всплеск энергии.
Долго испытывать удовольствие от картинки Никола Иванович себе не позволил. Как только радость стала растворяться в окружающем тумане, старик провел рукой по ставшему сосредоточенным лицу, и, нашарив сзади подлокотник кресла, уселся. Вздохнув, посмотрел наверх, поерзал в своем странном, висящем в пространстве кресле с болтающимися снизу шлейфами и явно выдранной с «мясом» крепежной системой, и, наконец, устроившись, ухмыльнулся. Кедровый кустик у ног исчез, ручеек тоже, скала правда, осталась, но розовый свет снизу, съедаемый уплотнившимся туманом, уже не доходил до обиталища вынужденного виртуала. Вместо этого, туманный мирок вокруг стал чуть темнее, подернулся рябью, как будто иллюзорный воздух неожиданно загустел. На ментальном уровне – а другого и не было – чувствовалось, казалось, что приближается прилив, как будто чудовищные волны всех возможных спектров сейчас обрушатся, разворошат и уничтожат покой подскального мирка.
– Та-эк. И чего это тут у нас? Инфопоток или так, инфолужица? – старик и раньше, еще в реальном мире, любил одиночество и в одиночестве научился разговаривать сам с собой. Теперь же, переживая вынужденное затворничество энергоряда в одном из первых, выращенных человечеством кристаллов-накопителей, бессрочное, без возможности покинуть замкнутое пространство, где не было и не могло быть ничего другого, кроме самого себя, Никола Иванович разговор с самим собой считал естественным. Да и не было здесь ничего, кроме мыслей вслух или мыслей про себя, и причудливые временами картинки и состояния сутью не отличались друг от друга. – Ну?
