У других – ни капли?

Одни спокойны, сколько б ни упрекали,

Другим ни слова – а день дай, и хватит, чтоб себя съесть.

Проще всего сказать: совесть от Бога.

А если помыслить поглубже, без предрассудка?

Совесть – ведь это и высоко, и жутко,

И даже мистики есть немного.

Начинает казаться, что это голос души,

Отдельной от тела, что это момент покаяния,

А это, может, просто роза шуршит,

Увядающая от вашей словесной дряни?

Мир прекрасен, строен, ярок и честен,

В нём всё рождается чистым – другим он не был.

С чего ж вы, подлец, найдёте себе в нём место,

Когда вам чужие розы, земля и небо?

С чего же вам будет не больно, не жутко,

С чего претендуете на счастья улов,

Когда вы выкинуты поступком

Из этой фрески тысяч цветов?

Не обижайтесь на тон, на подачу, на резкость,

Спросите: как же те, кто ни разу мучиться не хотел?

Так они не увидели фреску,

Самый зрячий – один мазок разглядел.

Что же им делать, молчания кроме?

Они ведь не озаботятся правильностей сонмом.

Ох, опасно осознание мировой гармонии,

А уж значения своей персоны!

Вид из окна «Пушкинъ»

Вечно с улыбкой мой элегантный Тверской,

Ему будто б музыка, песня – стук каблуков.

Из всех, кто на нём побывал, никому

Его не забыть любовных каменных слов.

Поздно. На улице пёстрый вальс фонарей,

В набат ударит гром, и ветер треплет уже

Вовсе неласково – зло; отрывает лист-бант

У предбутонья розы, оставшейся в неглиже.

Чёртово колесо

Что ты тонешь в слезах? Всё получится,

Наплевать, что не верят все,

И ты даже найдёшь попутчицу

На этом чёртовом колесе.

Всё настанет, изменится, сбудется,

А потом обратится в песок.

Главно, знать, для чего оно крутится,

Это чёртово колесо.

Воссоединение

Я не люблю возобновлять,

Неубедительно звучит

Признание после разлуки.

Мне кажется, смешно в разрухе

Алмазы прошлого искать.

Ты говоришь, пойти с тобой,

Всё поправимо, выход есть,

Остаться предлагаешь вместе,

Но, очевидно, не на месте

Моя любовь с моей душой.

А за окном цветущий май.

Вчера хотела я сама

С тобой подняться в первый номер,

Остаться, как в том старом доме,

Но это прошлое; прощай.

Саванна

Кто бы подумал – мне захотелось покоя.

Раньше хотелось яркости джунглей, саванн,

А получалось скучное и степное,

Всегда в лживых взглядах и неудачных словах.

К звёздному небу стремились глаза, обманно

Ища там сладкие губы, контур лица,

Надеясь, что в страстном, в безумном и есть саванна –

Дикая, яркая, привыкшая отрицать.

Всё находилось, и никаких ожидаемых джунглей.

Тусклый костёр, разведённый в степи,

Пламя за час (или два) превращается в угли,

Пахнет весенней лавандой и хочется пить.

Обман

Это я! Я Иуда, продавший даром.

(Доплативший.) Мне стало боязно,

Я уехала первым поездом,

Когда все ещё ездили с паром.

Это я! Хоть ты был мне безмерно нужен,

Может, даже ты был единственным,

Но кому интересна истина,

Если ложи её не жемчужны?

Это я! Я оставила, я сбежала,

Это подлость, обман, предательство.

Это я не ищу доказательства,

Что ошиблась, что жизни не знала.

Это я! И с меня обязательно спросят,

Когда час мой пробьёт и сгину я,

И за землю твою опрокинутую,

И за небо, пробитое осью.

Имидж

Не принимайте вид на веру,

Бывает, маску уберёшь:

Один опущен до партера,

Другой поднят до царских лож.

За скромностью бывает статность,

А за развязностью – тоска.

За молодой улыбкой – старость

И только дряблая рука.

За резкостью бывает чувство,

За дорогим шампанским – сброд.

Не убеждайтесь, не прощупав,

Какой в действительности брод.

Репетир

Прекрасно, что деньги важнее всего,

Что статусы правят миром.

Вам скучен Островский и скучен Гюго,

Зато часы с репетиром.

Звук низкий, звук выше, практически звон,

Так плавно отбиты минуты,

В бордовом закате стоит небосклон –

Ещё не пришедшее утро.

Чёрт

Сорвав с азартом неглиже,

Ты отшвырнул его в сторонку.

Ты старым чёртом был уже,

А я была совсем девчонкой.

Годами ты меня растил,

Уча всем тонкостям соблазна,

Преобразил, принарядил,

Над «и» расставил точки сразу.

Ты до меня легко менял,

А суть мою не понял толком.

Ты был уверен, я – твоя,

Вдруг выясняется – не только.

И получается, года

Зазря утоплены в пучине.

Ты старым чёртом был тогда,

А я – причастной к чертовщине.

Теперь, в окно под ночь глядя,

Ждёшь, не приду ли извиниться –

Приду! Я не люблю тебя,

И в этом надо объясниться.

Ясное небо

На краю далёкого континента

В двух шагах от райских ворот

Смотреть бы на ясное небо с кем-то

У застывших хрустальных вод.

Стемнеет, покажется небо млечным,

Знать бы в мире всё наперёд!

И быть убеждённым, что ясность – вечна,

А всё остальное – пройдёт.

Разочарование

Забавно. Плох человек,

А кажется, что плох весь мир.

И кажется, что бог зря лёг костьми,

Творя закат и эти розы.

Творя у лодочек венецианских зыбь.

Творя над тишиной

Парад звенящих нот,

Слов, вздохов, взглядов хоровод

И плющ в цветах под каменной стеной.

Там вечный стих написан мной.

На маленьких камнях

Он вычерчен с трудом,

Там слёзно сказано, что страх

Всегда идём с грехом,

Как солнце утреннее к лугу с пастухом.

Нельзя бояться чувств!

Я уверяю всех,

Но в этот час молчу

И слышен звон в росе,

И этот долгий звон – подобие утраты по Мюссе.

Трагик

«Года идут – всё больше вру

Я всем вокруг, –

Признался трагик. –

Я вру, весь мир перечертив!»

Но мир всегда был на бумаге

Безосновательно красив.

Бумаге хочется искусства,

Здесь удивительного нет.

В искусстве маются искусней,

Не замечают ветхость лет.

В искусстве проще забывают

И с большим смаком пьют вино,

В искусстве лучше умирают –

Пусть тяжелее! – всё равно.

Четверостишия

Четверостишия 2017 г., романтические, немного категоричны.

Бывает время грязное и пошлое,

Но светлым заменяется оно.

У каждого святого было прошлое,

И будущее грешнику дано.

Играй с судьбой, имей нахальность