Кроме того, даже если не заглядывать так далеко в будущее, оставался Малфой. Зная, как он обожает Скорпи, можно только представить себе, что он устроит, если узнает, что у него будет еще один ребенок. Ради ребенка он пойдет на все – и с Асторией разведется, и на ней женится, и они оба окажутся в той же ловушке, в которой он существует все эти годы. Вынужденный брак, обожаемые дети и ненужная нелюбимая жена. Как бы он ни относился к ней раньше – он возненавидит её потом. За ложь, обман, нежданную беременность, порушенную репутацию, навязанную женитьбу на грязнокровке, ребенка-полукровку… Нет уж, она не готова прожить свою жизнь рядом с человеком, который относится к ней так. Как бы ни любила его сама. Она не столь самонадеянна, как Астория – её любви не хватит на двоих, не стоит и пытаться.

Может быть, где-то далеко отсюда, у неё еще будет шанс – встретить другого мужчину, построить карьеру заново, создать нормальную, любящую семью… Ей всего двадцать шесть, может, она сможет найти того, кто полюбит её такой, какая она есть – магглорожденную, разведенную, с разбитым сердцем и чужим ребёнком на руках… Мда уж, звучало не очень обнадеживающе.

Что ж. Ей нужно закончить свои дела здесь и выбрать, куда податься. Уволиться из Министерства – возможно, Кингсли даже даст ей рекомендации. Поговорить с Гарри. Возможно, даже рассказать ему часть правды… не про ребенка, нет. Пусть считает её слабой глупой дурочкой, которая бежит от неуместных чувств к женатому мужчине, ведь если Гарри узнает про ребёнка – одному Мерлину известно, что может придти в его голову в попытке наладить её жизнь и заставить остаться. Скорпи… Теперь, когда все так обернулось, Гарри вполне мог бы поговорить с Малфоем начистоту. Они приставят к мальчику охрану или даже авроров, и обеспечат ему безопасность. Она поможет Забини с зельем, и на этом её роль во всей истории будет закончена. Дальше они прекрасно справятся без неё. Гермиона Грейнджер вовсе не незаменима, как бы ни хотелось думать обратное.

Так что план был прост: поездка в Хогвартс, разговор со Снейпом, зелье-антидот – и можно собирать вещи. Дела в Министерстве много времени не займут. Продажей квартиры может заняться Гарри или просто риэлтор-маггл. Если повезет, Рождество она встретит уже в новой стране, новом доме и в новой жизни.

Здесь её больше не держало ничего.

Главное, чтобы он ни о чем не узнал. Потому что Малфой был, пожалуй, из тех, кто за своим ребенком пойдет на край света и обратно. Хотя, вполне возможно, это касалось только безупречно чистокровного сына от безупречной чистокровной жены… А если будет девочка, полукровка, незаконнорожденная – так ли уж будет она нужна Малфою?.. Решится ли он ради неё испортить свою безупречную родословную, бережно хранимую веками?.. Ведь, что бы там он ни наплел Забини и Гринграсс о своей якобы любви к Гермионе Грейнджер – на самом деле, он никогда даже не пытался. Ни единой попытки сблизиться, хотя бы просто наладить отношения, не говоря уж о чем-то большем. А значит, несмотря ни на какие чувства, придуманные или истинные, Малфой никогда не рассматривал её как вариант. Всерьез. Страдать издалека, строя из себя эдакую романтическую фигуру в глазах окружающих и собственных – это одно, а сделать хотя бы шаг навстречу… Это означает только то, что Гермиона Грейнджер никогда не была ему по-настоящему нужна. А раз так, то и ребенок от неё вполне мог оказаться недостаточно хорош – что, впрочем, не помешало бы ему измотать нервы и выпить всю кровь из неё окончательно, не выходя из привычного амплуа страдальца и невинной жертвы её коварных интриг. Расчетливая бессердечная магглорожденная, идущая по головам к вершинам магического общества, не стесняющаяся в средствах, использующая наивных доверчивых чистокровных волшебников. Это все уже было, проходили – и повторять не было ни малейшего желания. Тем более, что Рональда к тому времени она уже не любила вовсе, а вот Драко… думать о Драко было больно. И дать ему еще один шанс, еще одну возможность разочароваться в нем, предать её, разбить то, что осталось от её сердца и жизни – нет уж, спасибочки, она как-нибудь обойдется без этого. Еще одного раза она просто не вынесет. У любого человека есть свой предел, выйти за который невозможно, и её был уже опасно близок.

А значит, Малфой ни в коем случае не должен ни о чем узнать. Мию Спэрроу он сам прогнал, так что едва ли еще вспомнит о ней, а исчезновение Гермионы Грейнджер не имеет к нему никакого отношения. Нужно только как-то заткнуть болтливый рот Забини, который непременно попытается влезть туда, куда его не просят. Лучше всего заставить его таки принести какую-нибудь клятву поужасней. Непреложный Обет вполне подошел бы, вот только он не такой дурак, чтобы соглашаться…

Внезапно её озарила идея. Не вполне порядочная, конечно, да и больше похожая на козни слизеринцев, чем на честные и благородные поступки гриффиндорцев, но… Ей нужен покой. Ей нужна свобода. И, раз уж эта жизнь разрушена до основания – ей нужен шанс построить новую.

С этой мыслью, осветившей ей путь, словно факел, Гермиона вышла из дома и трансгрессировала в Хогсмид.

После резкого перемещения её замутило, и пришлось опереться на стену ближайшего здания, чтобы немного отдышаться и придти в себя. Очевидно, этот вариант магического транспорта больше не был самым оптимальным из возможных. Желудок возмущенно заурчал, намекая на то, что рагу Забини она так и не доела, но Гермиона, поморщившись, решила отложить этот вопрос до лучших времен: ей нужно было как можно скорее попасть в Хогвартс, пока итальянец не обнаружил её отсутствия и не понял, что его обвели вокруг пальца.

Патронус с предупреждением о своем визите она отправила директрисе МакГонагалл сразу же, поэтому к тому времени, когда она подошла к воротам, её уже ждал неизменный и вечный, как сам этот замок, Аргус Филч.

Гермиона никогда не любила вредного старика, но сейчас, увидев его у таких знакомых и родных ворот, едва не прослезилась от радости. Впрочем, Филч ничуть не изменился: весь путь до замка сопровождался его беспрерывным ворчанием, что мгновенно развеяло радость встречи, словно утренний туман, и бывшая гриффиндорка с облегчением вздохнула, когда он с тем же ворчанием удалился, стоило ей заикнуться о том, что она дойдет до кабинета директрисы сама.

Знакомый путь не занял много времени, а пароль для горгулий Минерва любезно сообщила ей ответным Патронусом. Так что без дальнейших задержек Гермиона поднялась по узким ступенькам витой лестницы и оказалась в круглой комнате, где до этого ей бывать не приходилось.

Минерва сидела за большим столом, на котором высились аккуратные стопки пергаментов и были в педантичном порядке расставлены письменные принадлежности. И, судя по дымящимся чашкам с чаем, Гермиона была здесь желанной, хоть и незваной гостьей.

Взгляд скользнул по портретам бывших директоров, которыми были увешаны все стены сплошняком. Финеас Найджелус Блэк при виде её демонстративно фыркнул и отвернулся: он так и не простил ей почти годового путешествия своего второго портрета в темноте и тесноте бисерной сумочки. Дамблдор тепло улыбнулся, сверкнув своими голубыми глазами, а тот, ради кого она сегодня пришла, как будто вовсе не заметил её появления, задумчиво продолжая разглядывать собственные руки.

- Добрый вечер, Минерва, - улыбнулась Гермиона МакГонагалл. Именно по настоянию своей бывшей преподавательницы они перешли к именам сразу же, как только гриффиндорка получила аттестат. - Прошу прощения за этот визит без предупреждения, но мне срочно необходимо переговорить с директором Снейпом, с вашего позволения.

- Северус удивительно популярен сегодня, - заметила МакГонагалл, бросив на свою бывшую ученицу проницательный взгляд поверх очков и жестом пригласив её присесть. - Пару часов назад я получила сову от вашего однокурсника, мистера Забини, с аналогичной просьбой.

- И что вы ему ответили?.. - замерев с чашкой чая на полпути ко рту, спросила Гермиона.