- Повтори! – прошептал Волдеморт. – Повтори!

- М-мой господин, – залепетал гоблин, запинаясь и тараща черные глаза, полные ужаса. – М-мой господин… мы ст-арались остановить об-обманщиков… они… ог-ограбили… сейф… Лестрейнджей.

- Обманщики? Какие обманщики?! Я полагал, что в “Гринготтсе” умеют разоблачить любой обман! Кто это был?!

- Это были… это были… м-мальчишка Поттер и его… его ведьма…

- И что они взяли?! – голос сделался пронзительным. Его охватил ледяной страх. – Что они взяли?! Говори!

- М-маленькую… золотую ч-ч-чашу… м-мой господин…

Он словно со стороны услышал свой бешеный крик – крик неверия и ярости. Он обезумел от злобы – неправда, не может быть, никто не знал об этом! Как мог мальчишка открыть его тайну?! Или это девчонка? Проклятая грязнокровка, вечно лезущая не в свое дело…

Волшебная палочка, так похожая на Бузинную, хлестнула воздух. Комнату озарила вспышка зеленого света. Стоявший на коленях гоблин повалился набок – мертвый. Волшебники в страхе кинулись, кто куда. Беллатрикс и Люциус Малфой расшвыривали всех, прорываясь к двери. Снова и снова взлетала палочка, и те, кто не успел убежать, были убиты, все до одного, за эту ужасную новость, за известие о золотой чаше…

Он метался взад и вперед среди мертвецов. Перед ним проходили видения: его бесценные сокровища, его хранители, якоря, которыми он держался за бессмертие. Дневник уничтожен, Нагайна погибла, чаша украдена. Что, если смерть змеи – не случайность?.. Что, если мальчишка знает об остальных?.. Неужели он знает, неужели он действует, неужели он уже обнаружил другие? Уж не кроется ли за этим Дамблдор? Дамблдор, который всегда его подозревал, который умер по его приказу, чья палочка была теперь его, все-таки дотянулся из забвения – через мальчишку…

Но если бы мальчишка уничтожил крестражи, он, лорд Волдеморт, несомненно, узнал бы об этом! Он, величайший среди волшебников, он, самый могущественный из всех, он, убивший Дамблдора и множество других, никчемных, безымянных людишек, как он мог не заметить, если его самого, любимого и несравненного, кто-то ранил, изувечил?

Правда, когда погибал дневник, он ничего не почувствовал. Он объяснял это тем, что был тогда лишен тела – меньше, чем призрак… Нет, остальные крестражи в безопасности… их никто не касался…

И все же он должен проверить, должен убедиться… Он пинком отшвырнул с дороги труп гоблина. В его воспаленном мозгу роились образы: озеро, лачуга, Хогвартс…

Ярость немного поутихла. Откуда мальчишке знать, что он спрятал перстень в лачуге Гонтов? Никто не подозревает о его родстве с ними, он скрыл все следы, никто не связал его с убийствами. Кольцо, безусловно, в безопасности.

А откуда знать мальчишке или кому угодно о том, что хранится в пещере? Кто мог преодолеть его защиту? Нелепо даже думать, что медальон могли похитить!

Что касается школы… Только он один знает, где в Хогвартсе спрятан крестраж, ведь только он смог проникнуть в самые глубокие тайны замка…

Но для полной уверенности нужно посетить каждый из тайников, удвоить защитные чары… И сделать это он должен один – так же, как добывал Бузинную палочку.

Какой из тайников проверить первым? Которому угрожает наибольшая опасность? В нем шевельнулся застарелый страх. Дамблдор знал его второе имя… Дамблдор мог догадаться о его родстве с Гонтами… Их брошенный дом, пожалуй, самое ненадежное убежище. Туда нужно наведаться прежде всего…

Озеро? Нет, невозможно! Впрочем, есть малая доля вероятности, что Дамблдор разнюхал в приюте кое-какие его прошлые грешки.

И, наконец, Хогвартс… Но тот крестраж в безопасности, Поттер не может незамеченным появиться в Хогсмиде. А все-таки имеет смысл предупредить Снейпа, что мальчишка может попытаться вновь проникнуть в замок… Разумеется, было бы глупо открыть Снейпу причину. Довериться Беллатрикс и Малфою было серьезной ошибкой. Они глупы и легкомысленны, на них ни в коем случае нельзя было полагаться.

Стало быть, прежде всего он побывает в лачуге Гонтов.

Он вышел из комнаты, пересек просторный вестибюль и вступил в темный сад, где слышался плеск фонтана…

Гарри распахнул глаза, рывком возвращаясь в настоящее.

- Он знает, Гермиона, – собственный голос показался ему чужим и странно тихим после пронзительных криков Волдеморта. – Он знает и решил проверить остальные крестражи.

- В каком порядке, Гарри? – голос Гермионы был собранным и напряженным. – Куда он отправится в первую очередь, ты знаешь?

- Дом Гонтов, – выпалил он на одном дыхании. – Он считает, самый ненадежный тайник там. Потом озеро в пещере, и, наконец, Хогвартс.

- Значит, у нас есть время закончить обед, – странно невозмутимо произнесла Гермиона. – А потом нам надо поговорить о том, что делать дальше.

Спустя полчаса девушка вновь была одна в ставшем привычным кабинете и бездумным взглядом смотрела в окно. Небо было по-зимнему низким и серым, и нависало над её головой, как будто могло в любую минуту обрушиться. Вокруг стояла удивительная тишина – она могла бы показаться мертвой, если бы не звук собственного дыхания. Как будто мир замер. Остановился, давая ей последню возможность собраться с мыслями и силами перед тем, как налетит буря и закружит их всех в безумном водовороте, от которого не знаешь, чего ждать: то ли он вынесет их к спокойным берегам, то ли снесет, превращая в пыль, все на своем пути.

Казалось бы, все просто. План давно продуман и проработан во всех деталях. Осталось всего несколько шагов, и все будет кончено.

Уничтожить крестражи.

Вызвать Волдеморта со всей его армией.

Лишить его поддержки и вынудить сразиться с Гарри.

Не ври себе, Гермиона. Этот пункт должен звучать – позволить Волдеморту убить Гарри. Именно так, и никак иначе. Темный Лорд должен собственными руками уничтожить часть себя, по случайности застрявшей в теле злейшего врага. Её лучшего и единственного друга. И навряд ли Гарри Поттер переживет Аваду во второй раз.

Убить Волдеморта.

Все просто. Четыре шага – и они у цели. Четыре шага – и не останется ни Темного Лорда, ни Пожирателей смерти, ни своры его приспешников. Четыре шага, и уже завтра в это же время их мир будет свободным.

Осталась мелочь. Сущий пустяк.

Сообщить другу, что он должен умереть. Пожертвовать собой, своей жизнью ради победы. И она знала об этом, знала вот уже несколько месяцев. Знала и молчала. Господи, да он же возненавидит её, и будет прав!.. Впервые в жизни Гермионе захотелось молиться – просить, умолять о помощи кого-то там наверху, о том, чтобы все как-то устроилось – само по себе, без неё, чтобы произошло что-нибудь, что избавило бы её от этой невыносимой ноши, тяжести и стыда объяснения, а главное, взгляда – гневного, ненавидящего и обвиняющего взгляда друга, который, она знала, будет преследовать её до конца жизни, если ей вообще суждено пережить эту ночь.

От тяжелых мыслей отвлек звук открывающейся двери.

На пороге кабинета стоял Гарри, бледный, весь в испарине, держащийся обеими руками за голову.

- Гермиона, он… он уже проверил тайник в доме Гонтов. Нам надо что-то делать, пока он не заявился в Хогвартс. Он в ярости, в такой ярости, там никому не выжить, никому…

- Спокойно, Гарри, все будет хорошо, – теплая ладошка легла ему на плечо. – Нам и в самом деле пора. Ты готов?

- Разве к этому можно быть по-настоящему готовым? – усмехнулся друг, сверкнув зелеными глазами, и сердце Гермионы болезненно сжалось.

Он говорит о сражении с Волдемортом, честном сражении, в котором надеется победить, и еще не знает, что на самом деле никакой борьбы не будет. Не должно быть. Он просто должен будет опустить руки и позволить себя убить. Как животное на бойне.

Гермиона поежилась и набросила на себя теплую мантию, потуже затянув застежку у горла. Миг – и они уже стояли на краю огромного белого поля, окруженного черными остовами деревьев, видневшихся вдали. Солнце уже клонилось к горизонту, знаменуя скорое окончание дня.