– С огромным удовольствием, – нарочно беспечно отвечаю, окидывая собеседницу оценивающим взглядом. – И давно вы скучаете?

– Почти или немного, – дама опускает взгляд на часы, а затем томно заглядывает в глаза. – С уверенностью могу сказать, я наблюдаю за вами на протяжении четырнадцати минут. Успела оценить вас, да и вы, как погляжу, не промах. Представили меня без одежды? – от такого поворота событий у меня вырывается нервный кашель.

– Воздух сухой, – оправдываюсь я.

– Влажности бы добавить, – удерживаю себя, чтобы не закашляться вновь.

Происходящее принимает интересный ход событий. Настырные дамочки никогда не интересовали меня, но эта, по сравнению с другими столь доступными женщинами, далеко не дурна собой. Я оцениваю её как очень симпатичную и чересчур интригующую.

Чёрные, словно смоль, волосы, ниспадают с плеч. Они обрамляют угловатые черты лица своими лёгкими волнами. Не могу сказать точно, что притягивает к её внешности большее внимание. Большие раскосые глаза зелёного цвета, гипнотизирующие своими бликами, или пухлые красные губы… или пышная грудь, скрытая от глаз слоем ткани. Дама чувствует мою растерянность и, как бы ненароком, спускает с себя шаль, демонстрируя глубокое декольте.

– Прошу, не смущайтесь, – она медленно выгибает спину, потянувшись за бокалом красного вина. – Предлагаю выпить за наше знакомство.

– За знакомство не откажусь, – заказав у официанта стакан ананасового сока со льдом, я присаживаюсь к даме за стол.

– Вы ещё и не пьющий! – она дотрагивается до моей руки и начинает медленно поглаживать кисть. – Уважаю. Прошу вас, охраняйте меня, а то мало ли…

– Вы поаккуратней будьте, – беру в руку салфетку, высвобождаясь от её поглаживаний.

Надо уходить. В купе спит соседка. Эта девушка, случайно вторгшаяся в мою жизнь, заставляет вспыхивать огонёк надежды на лучшее. Рядом с ней я ощущаю себя свободным от образности. Я становлюсь самим собой. Находясь же сейчас здесь, я ощущаю плотскую слабость и своё притяжение к земле, не позволяющее парить.

– О чём замечтался, красавчик? – вопрос возвращает к реальности, а глаза к пухлым губам… или к груди… – Не успела представиться, меня Анжеликой звать, из Саратова буду. Очень уж милейший городок.

– Анжела, Анжелика, пробую на звучание. – Хорошее имя.

– Превосходное имя, – она улыбается мне, приподнимая бровь. – Я ждала, когда вы заметите меня, но вы были так сосредоточены. Прощаю, – облизывая нижнюю губу розовым язычком, её нога дотрагивается до моей, скользя вверх. – Вы не находите наше знакомство приятным бонусом пути? – оголённая женская ступня поднимается верх – вниз. Дыхание перехватывает, когда ступня достигает паха.

– Мне стоит идти! – рычу грубее, чем следует, пытаясь отодвинуться со стулом назад. Плотно стоящие столы и стулья не позволяют этого сделать. Дама сменяет нажатие на поглаживание. – До свидания, Анжелика, – приподнимаюсь, снова опускаясь.

– Правильно делаешь. Попрощайся, попрощайся, – этот визгливый голос, несомненно, принадлежит проводнице, успевшей надоесть мне за столь недолгое время в пути. Оборачиваюсь. Она стоит, уперев руки в бока, и наблюдает за происходящим. – От одной юбки сразу к другой бежишь. Помни, я слежу за тобой! – развлекать её я не собираюсь.

– Не ваше дело, – опускаю руку вниз, скидывая ногу. Губки Анжелики недовольно надуваются. – Хорошего отдыха.

– До встречи, красавчик, – приближаясь к барной стойке, ощущаю их тяжёлые взгляды.

Оплатив счёт, покидаю вагон-ресторан, оборачиваясь на выходе. Разочарованная дамочка вздыхает, демонстрируя колыхание того, отчего я отказался. Проводница, сложив руки на груди, продолжает сверлить взглядом. Пожимаю плечами и покидаю ресторан.

Соседка. От вида дверей ржаво-коричневого цвета я начинаю волноваться. Мне боязно увидеть осуждение в глазах. Увидеть усталость от моего присутствия. Страшнее всего – увидеть пустоту.

Оказавшись внутри, страхи остаются. Девушка, сидевшая справа от меня на вокзале, вторгшаяся в мою жизнь и погубившая мой покой, спит.

Приходится применять отчаянные меры – под койкой лежит крайне необходимая вещь, которая не терпит замедления. Я громко шуршу всем, попадавшемся под руку.

– Обязательно это делать сейчас? – сонным голосом спрашивает соседка. – Который час?

Ликование на пределе. Сдерживаюсь, продолжая сохранять невозмутимость – триумф по разрушению единоличного сонного царства.

– Голова болит. Таблетка в сумке. Достать надо, – чеканю, на ходу придумывая оправдания. Сажусь на койку. – Поздний вечер на дворе. Займёмся ужином?

– Ох, вы приглашаете меня на ужин? – улыбаясь, соседка скидывает с себя одеяло. Пижама, свободная и из плотной ткани – штаны в пол и кофта-рубашка.

– Не могу же я есть бесшумно, – отказываюсь от затеи флирта, сведя всё к обыденности дел, – так что, поужинаем?

– И правда, я успела проголодаться. Чем порадуете меня на ужин? – девушка потягивается, растекаясь на кровати.

– А вас не смущает тот факт, что вы представительница женского пола и должны позаботиться о хлебе насущном? – шучу, и следуя примеру, растекаюсь на кровати.

– И что? Возможно, я ярая феминистка? Или просто не умею готовить, поэтому не взяла ничего с собой. Хотя я же могла купить. Тогда проблема могла возникнуть в отсутствии денег. И если уж их нет, то и в ресторан мне путь отказан, – перечисляя варианты, соседка загибает пальцы.

– И что же делать в таком случае? – странное русло нашего разговора ничуть не смущает.

– Помирать с голоду. Или ждать спасения от добрых людей, – засмеявшись, она добавляет, – но у меня с собой есть жареная курочка. Вы разве не ели, пока я спала? И да, как ваша голова?

– Готовили или купили курицу? – интересуюсь я. – Полежал, побродил по вагонам, а что с моей головой?

– Так она же болит. Или что?

– Ах да… Спасибо, практически прошла. Готовили или купили?

– Что? Вы о курице? – слегка зевнув, девушка потирает руки, словно только закончила приготовление и теперь находится в предвкушении сочного вкуса. – Готовила. Давайте накрывать нашу скатерть-самобранку.

Я иду за чаем, а возвращаясь застою накрытый стол: жареная курочка, ломти хрустящего батона и зелёный лучок. Девушка стоит на четвереньках возле стола, пытаясь что-то найти или разглядеть под ним.

– Что делаете? – открывающаяся картина и впрямь навивает аппетит.

– Солонка закатилась, подождите минутку… ага, достала! – девушка, довольная собой, поднимается на ноги.

– Наш чай готов, – ставлю стаканы на стол, окидывая нашу предстоящую трапезу голодным взглядом. – Такую красоту вы организовали. У меня есть картошка, запечённая в фольге.

– О да, идеальное дополнение.

– Ага, – продолжаю стоять, наслаждаясь уютной атмосферой.

– Чего ждёте? Я так проголодалась за целый день дороги, – солидарен с ней. Достаю картошку, наша скатерть-самобранка приобретает законченный вариант. Мы приступаем к трапезе, точнее, накидываемся на еду. Ужин поистине прекрасен.

– Значит, вы тоже едете в Новосибирск? Погостить или как? – я пренебрегаю наставлением старших есть молча.

– И то и другое, хотя в целом – это мой дом, – и немного помолчав, добавляет. – Знаете, вы совершенно незнакомый мне человек, поэтому ничего вам рассказывать я не собираюсь.

– Конечно, – соглашаюсь, – совершенно незнакомый мужчина, за которым присматривает проводница.

– Вам бывает одиноко по жизни? – вдруг спрашивает она. Ей приходится повторить вопрос дважды. Я не могу подобрать слова.

– Бывает, порой всем людям бывает одиноко, – надеюсь, мой ответ выглядит убедительным. Мне не хочется обнажаться.

– Дело в другом, тяготит их это или нет. Вас тяготит? – не унимается соседка.

– Почему вы спрашиваете это? – вопрос наводит на мысль, что это наивное существо женского пола не так просто, как может кому-то показаться в начале.

– Мы с вами находимся вдвоём, но меня не отпускает ощущение одиночества, – развивая свою мысль дальше, моя соседка всё время смотрит по сторонам. Создаётся впечатление, что её собеседники повсюду, кроме того места, где нахожусь я. – Даже звуки за дверью отдают глухотой.