— Вставай, Сёма, утро уже, — поприветствовал его Петрович, тактично сделав вид, что ничего не заметил.

— Если сейчас утро, то где солнце? — проворчал Саймон, с хрустом потягиваясь.

— Там же, где и всегда, — ответил охотник, протягивая ему кусок пирога, оставшегося от вчерашнего ужина. — Просыпается потихоньку.

Сыщики быстро перекусили остатками вечерней трапезы и, тщательно засыпав кострище землей, направились обратно к звериной тропе. Затем свернули на север, и вскоре достигли остатков кабаньей туши. Уцелевшую во вчерашней схватке заднюю часть уже изрядно обглодала какая-то лесная живность, но никто так и не смог сравниться с аппетитами слизистого колобка. Петрович перекрестился, с тоской глядя на голый череп, и решительным шагом направился дальше, стараясь не наступать на изрядно укрупнившийся мокрый след.

— Слушай, так что там с лабораторией этой? — поинтересовался Грэй, догоняя охотника. — Может, расскажешь всё-таки?

— Да что там рассказывать. Давным-давно стояла тут лабратория какая-то. Когда Чума приключилась, весь народ из нее сбежал. Потом деревенские ходили, потихоньку таскали всякие вещи полезные. Потом полезности закончились и ходить сюда перестали — разве что ночь пересидеть в четырех стенах. А когда люди стали пропадать — уже и на ночь никто не останавливался. Теперь разве что детишки на спор ночуют. Ну как — четверо заночуют нормально, пятый пропадет. Последний раз такое случилось лет десять назад. Искали долго, нашли только вещи.

— Ну почему тела не нашли — это понятно. А кости?

— Да ничего не нашли! — Петрович сплюнул. — Потому и говорю — плохое место, гиблое.

— Так… — Саймон попытался ухватить за хвост ускользающую мысль. — А ты позавчера часом не в этой лаборатории свою малинку собирал?

— Ну-у-у… — охотник замялся. — Там и собирал.

— Нормально! — мутант даже остановился от удивления. — То есть место гиблое, а ты там по ягоды ходишь?

— Так я днём хожу!

— Велик и могуч народ русский, да умом крепок! Если что-то кушает людей ночью, значит надо ходить днем!

— Да я тут всю жизнь малину собираю! — оскорбился Петрович. — Все ягодки, как на подбор — крупные, сладкие, косточки маленькие! Вот щас дойдём — сам попробуешь! И никаких страховидл, прошу заметить, до сих пор не видел!

— Ну-ну! Это, скорей, страховидлы тебя не видели, — буркнул Саймон.

Далее опять шли молча, каждый размышляя о своём. Грэй по привычке старался прикинуть слабые места неведомой твари, одновременно гоня от себя мысль о том, что всё оружие и снаряжение осталось в «ТРАКТИРЕ». Старик обдумывал, как именно рассказать все старосте, чтобы тот не высмеял его и не обвинил в злоупотреблении горячительными напитками. Собственно, именно поэтому о том, что они пришли, мутант понял только после слов Петровича:

— Ну вот, Сёма, мы и на месте.

Впрочем, даже после этого сориентироваться удалось не сразу. Лишь спустя минуту Грэй углядел между деревьями силуэт пятиэтажного здания. Судя по всему, когда-то это было административное строение вычурной архитектуры, до третьего этажа состоящее исключительно из стекла и металлоконструкций. Однако сейчас стекол уже практически не было, а из оконных провалов радостно выглядывала листва карликовых деревьев. Да что там — даже на крыше уже росли какие-то не то кусты, не то деревца. И хотя в прошлом Саймону неоднократно приходилось сталкиваться с самыми различными руинами, сердце в очередной раз кольнуло от того, насколько быстро природа избавляется от следов пребывания назойливого человека…

Влажный след неведомой твари вёл прямиком в здание. Сыщики с тревогой переглянулись — идти внутрь никому не хотелось.

— Так где там твой райский малинник? — осторожно поинтересовался Грэй.

— Да тут недолго осталось, только домину эту обойти — с облегчением ответил старик, и зашагал направо, обходя развалины по широкой дуге.

Спустя десять минут неспешной ходьбы, им удалось обогнуть административное здание и глазам мутанта предстали два новых. Это были две прямоугольные четырехэтажные коробки с маленькими горизонтальными окошками, которые, скорей всего, и являлись лабораторными корпусами. Где-то вдалеке между ними маячили развалины какого-то двухэтажного строения, создавая впечатление такой же буквы «П», как и деревенский магазин. В центре этой буквы стояли остатки купольной конструкции диаметром метров десять, которая когда-то была оранжереей. Правда стекол (или чем там она была покрыта) уже не осталось, и лишь частично уцелевший каркас да буйно разросшаяся зелень позволяли сделать подобный вывод. С каждым шагом Саймон утверждался в правоте своего спутника — вся внутренность бывшей оранжереи была забита густыми зарослями малины. Крупные ягоды ярко алели на фоне листвы, словно умоляли: «Съешь нас!». Однако чем ближе подходили сыщики, тем больше росло ощущение какой-то неправильности.

— Чёрт! — в сердцах выругался Петрович.

Дорожка слизи выходила из административного здания и шла прямиком в малинник. Судя по всему, колобок просто прокатился сквозь развалины, не заморачиваясь на поиски окружного пути. Сыщики сделали еще несколько шагов, а затем одновременно замерли на месте, потрясенно выдохнув…

Почти половина кустов малины представляла теперь собой побуревшие палки, густо покрытые усохшей слизью. Вместо ягод — крупные влажные капли, по виду напоминавшие полупрозрачные сопли неведомого великана. Прямо на глазах у ошарашенных преследователей одна из таких капель нагло переползла с пораженного куста на здоровый, поглотив целиком целую гроздь алых плодов. Ягоды внутри «сопли» тут же начали терять цвет, и уже буквально через минуту превратились в неясное бурое пятно…

— Хороша малинка! — потрясённо протянул Грэй. — Сладкая и крупная, говоришь?

Петрович только промычал что-то, с болью глядя на то, как неведомая зараза пожирает малиновые кусты. Еще одна «сопля» неспешно перебралась на здоровый стебель, сожрав очередную гроздь.

— Слушай, Петрович, а мы, похоже, нашли твоего вора, — тихо произнес мутант. — Ты ведь говоришь, пирог-то еще сырым унесли?

Охотник молча кивнул.

— А ты когда ягодки собирал, тебя ничего не насторожило?

— Да не было тогда этой дряни! Ну парочка ягодок была слизкая, ну я подумал — может слизняк какой ползал! Старуха моя потом малинку промоет, и все!

Петрович замолк ненадолго, а затем дернул товарища за рукав:

— Сёма! Чо делать-то теперь?

— Что-что… Сжечь все к едрене-фене. Лучше всего уронить пару бомб с напалмом. Или хотя бы в два огнемёта армейских. Но раз у нас нет ни того, ни другого — придётся дедовскими методами.

— Это как?

— Это дровишек побольше.

Старик на секунду задумался, а потом решительно направился к лесу.

— Стоп! — Саймон ухватил охотника за руку. — Петрович, ты стоишь здесь и смотришь, чтобы твой колобок из оранжереи не выкатился, а я иду за дровами. Если что — пали в воздух и отступай стремительным шагом!

— Да ты ошалел?! А если он меня догонит?

— Тогда стремительным бегом. Петрович, ну сам подумай — если эта фигня укатится, что мы делать будем?

— Да иди ты в пень, Сёма! Ну встану я тут, и чо? Как мне эту соплю останавливать?

Поругавшись минут десять, сыщики наконец пришли к консенсусу — не разделяться. Обошли оранжерею по кругу, чтобы убедиться, что след всего один и ведёт исключительно внутрь, и принялись лихорадочно таскать из леса все горючее, что могли утащить: сухие елочки, поваленные стволы, упавшие ветки. Добычу складывали в одну большую кучу неподалеку, постоянно с тревогой огладываясь на оранжерею — не выкатиться ли оттуда какая хрень.

Когда куча выросла выше головы мутанта, сели перекурить, а потом опять, на всякий случай, обошли оранжерею и принялись обкладывать каркас дровами. Точнее, обкладывал мут, а старик напряженно следил за обстановкой. К тому времени, как работа закончилась, куча дерева уменьшилась на три четверти, а солнце миновало полуденную отметку и неспешно направилось дальше.