— Я просто… — я беспомощно замолчал, ожидая вердикта Ремуса.

Сзади ко мне подошли Джеймс и Питер, которых я до этого даже не заметил. Джеймс положил мне руку на плечо, и я почувствовал прилив силы:

— Мне так стыдно, что я подверг тебя такой опасности, но я обещаю, что сделаю всё, что угодно, чтобы загладить вину!

— Сириус, — Ремус буквально выдохнул моё имя, обреченно и устало.

Я пытался заглянуть ему в глаза и прочитать в них его мысли, но видел только уже знакомую мне усталую снисходительность. Он всегда вёл себя так, будто был гораздо старше любого из нас и просто терпел наши детские выходки.

— А как же Снейп? — тихо спросил он, не надеясь ни на что хорошее.

— С ним всё будет нормально! — поспешил уверить я, — нога заживёт, не сразу, конечно, а так с ним уже почти всё в порядке.

— Ты же понимаешь, я не это имел в виду.

Теперь уже я смотрел на него беспомощно. Ремус хотел, чтобы я признался, что виноват перед ним, попросил прощения и у него тоже, но я, даже после только что случившегося разговора, не мог заставить себя это выговорить. Как будто, стоило мне сказать это вслух, и я признался бы и в том, что действительно хотел убить его, как думали все остальные, включая Снейпа и моих лучших друзей.

— Перед ним я тоже заглажу свою вину. Дамблдор заставил меня помогать ему, в качестве наказания, пока он не сможет нормально ходить.

Джеймс, всё это время молча слушавший рядом, наконец позволил себе поддержать меня:

— Это правда, Лунатик. Бродяга помогает ему, чем может.

— И он никому не расскажет о том, что случилось, — покивал Питер.

Мы все втроём стояли перед Ремусом, смиренно ожидая его ответа. Он немного подумал, сморщил лоб, как от недовольства, и наконец односложно спросил:

— А после? — увидев наши непонимающие лица, он неохотно продолжил, — что будет после того, как его нога заживёт? Всё по-старому?

Джеймс тут же отрицательно замотал головой, но я знал, что отвечать на это должен был я.

— Я и пальцем его больше не трону, если тебе так хочется.

Ремус поджал губы, ему явно не понравился этот прямолинейный ответ. Или, может, он не верил таким щедрым обещаниям.

— Ладно, — прошептал Ремус, — прощаю, — и слегка улыбнулся кончиками рта.

Я радостно сгрёб его в свои объятья, повалил на кровать. Через несколько секунд Джеймс и Питер тоже оказались рядом с нами, мы смеялись, шутили, и как ни в чём не бывало обсуждали следующий поход в Хогсмид.

Это было невероятное облегчение для каждого из нас, а у меня вообще как будто камень с души упал. Теперь, зная, что Ремус не держит на меня обиду, я снова чувствовал себя живым. Всё остальное казалось сущей мелочью.

***

После обеда мы со Снейпом договорились пойти в библиотеку. Ну, как договорились — он просто с каменным лицом заявил мне, что будет заниматься там до самого ужина. Я мог бы оскорбиться за то, что он даже из вежливости не поинтересовался моим мнением, но это было бы бессмысленно. Снейп, к тому же, не то чтобы хотел грубить, а скорее просто не умел делать иначе.

Поэтому после объяснения с Ремусом я поспешил ко входу в подземелья, чтобы встретить Снейпа. На нашу невероятную парочку всё больше и больше пялились, как будто не ожидали, что мой благородный порыв может продлиться так долго. Я вспомнил слова Мальсибера, подслушанные сегодня утром, и меня невольно передёрнуло.

— Снейп, ты хоть иногда вперёд смотри, убьёшься же! — заорал я, едва предотвратив его столкновение с каким-то верзилой семикурсником. Тот тоже мог бы и сам отойти в сторону, не Хогвартс-экспресс!

— Сам попробуй передвигаться на костылях, — огрызнулся Снейп, по-прежнему внимательно смотревший себе под ноги.

Я усмехнулся. Вряд ли это правда было настолько сложно, просто у Нюнчика были руки-макаронины, не удивительно, что ему не хватало сил. А каждая лестница, казалось, должна была стать последней в его жизни, с таким трагическим выражением он на них смотрел перед тем, как начать подъем.

Наконец (спустя сорок минут! Я засёк время!) мы доплелись до библиотеки. Я стерпел новую порцию любопытных взглядов, шуганул стайку перешёптывающихся младшекурсников и занял самый лучший рабочий стол у окна. Пока Снейп методично раскладывал свои письменные принадлежности, я с тоской смотрел на поле для квидича. Я не был в команде, но полетать для души любил.

Полтора часа прошли почти в полной тишине. Снейп работал обсессивно, почти приклеившись носом к пергаменту. Я один раз принёс ему стопку нужных книг и в общем-то был свободен. Заскучав от безделья, я тоже решил начать работать над эссе, хотя его задали только сегодня и времени оставалось ещё полно. Единственная проблема заключалась в том, чтобы отвоевывать у Снейпа книги — он читал одновременно сразу из всех и одаривал меня раздражённым взглядом каждый раз, стоило мне перевернуть страницу в одной из них.

Как раз когда учёба уже мне порядком поднадоела, в библиотеку вошла Эванс, воинственно потрясая огненной копной волос. Снейп тоже заметил её и ещё ниже наклонился над своим пергаментом (да что он, совсем ничего не видит, что ли?). Но Эванс не стала на этот раз делать вид, что Снейпа не существует, как весь последний год. Вместо этого она уверенно подошла к нашему столу и, не обращая ни малейшего внимания на моё присутствие, спросила:

— Ну как ты, Северус? Как твоя нога?

Снейп уставился на неё, как будто гримма увидел. Эванс терпеливо ждала, пока он снова обретёт способность к речи. Через несколько очень неловких секунд, Снейп наконец выдавил из себя:

— Нормально, спасибо.

— Хорошо. Надеюсь, ты скоро снова сможешь ходить. Сириус, — Эванс одарила меня убийственным предупреждающим взглядом, — пообещал во всём тебе помогать, так что не стесняйся этим пользоваться.

Я возвёл глаза к небу, всем своим видом возмущаясь уготованной мне судьбе. А Снейп, похоже, в очередной раз не обратил внимания на то, что ему вообще-то выпала уникальная возможность помыкать мной. Он всё так же пялился на Эванс, будто вовсе не ожидал, что она ещё когда-нибудь с ним заговорит.

— Ну, ладно… Тогда я пойду, я должна позаниматься с отстающими первокурсниками… — так и не дождавшись от Снейпа вразумительного ответа, но видимо довольная своим великодушием, Эванс поторопилась в соседний зал библиотеки.

Я потянулся, откидываясь назад на стуле. Снейп всё ещё сидел с приоткрытым ртом и смотрел в пространство перед собой, так что я не удержался от возможности его поддразнить:

— Смотри пергамент слюнями не закапай, Северус, — я хотел передразнить Эванс, но получилось не очень похоже. Это был, может быть, первый раз за семь лет, когда я назвал Снейпа его настоящим именем.

— Заткнись, — тут же очнулся он и попытался вернуться к своему эссе.

— Кто бы знал, что ты так трепетно относишься к Эванс. Только Джеймс, боюсь, не обрадуется.

Я не то, чтобы хотел его напугать (можно подумать, Джеймс стал бы воспринимать это чучело в качестве соперника!). Но Снейп и тут меня удивил: упрямым взглядом уставившись мне прямо в глаза, он отчеканил:

— Можешь передать Поттеру, чтобы он спал спокойно — я никогда не строил на Эванс никаких романтических планов.

— Потому что она магглорожденная, или, как ты любишь говорить…

— Нет, не поэтому, — резко перебил меня Снейп.

Я с трудом сдерживался, чтобы не наподдать ему слегка. Воспоминание о том, как он всего несколько дней назад без зазрения совести назвал Эванс грязнокровкой, не давало мне покоя. Я ненавидел это лицемерие, эти двойные стандарты: за спиной покрывать грязными ругательствами, а в лицо лицемерно принимать сочувствие, не смея и слова сказать. Это тоже было коронным приемом Слизерина, и Снейп с самого первого дня в Хогвартсе жадно усваивал эту науку.

— Ты правда считаешь, что вы с Поттером такие хорошие по сравнению с подлыми и отвратительными слизеринцами? Настолько часто врали, что и сами поверили?

Я моргнул, в упор не понимая, к чему он вдруг начал говорить об этом. Я так ему и сказал: