Деточек привезли минут через десять, мы успели попить чаю с печеньками и немного поделиться впечатлениями. Нанако русского не понимает, поэтому мало что поняла, но дяденьки и тетеньки произвели на нее положительное впечатление.

Первая пара гайдзинских деточек мне не понравилась — пугались еще картоннее детей из фильма-оригинала. Вторая — наоборот, несмотря на многие просьбы, переигрывала. Не повезло и с третьей — они просто оказались радикально не похожи на отпрысков Тильды.

А вот четвертая пара детей — Билли и Джессика, оба аутентично-бледненькие и худенькие, надежды оправдала полностью, вполне убедительно имитируя страх и боль от спадающих через открытые жалюзи солнечных лучей. Еще попросил их пообнимать краснеющую от этакой милоты Нанако так, будто она их мама, что дети и проделали под одобряющие улыбки присутствующих в комнате мам настоящих — симпатичных гайдзинок лет тридцати. Обе — блондинки, обе — в скромных юбочных офисных костюмах. Они тоже поедут с нами — присматривать за деточками. Оставшись доволен результатом, отпустил детишек с мамами отзваниваться отцам семейств, дал отмашку Рику-сану вызванивать автобус, а сам повел Нанако к ресторану:

— Сейчас покушаем, и пора нам расставаться, — Не без грусти озвучил я планы.

— Я бы очень хотела отправиться с вами! — Вздохнула она.

— Еще успеешь! — Подбодрил я ее, — А пока — помнишь свои задачи?

— Проверять музыкантов, следить чтобы не обижали Гвен, собирать школьные слухи, в свободное время гулять с Хэруки-самой и Кохэку-самой, и каждый день звонить вам утром и вечером!

— И репетитор! — Напомнил я.

— И ежедневные занятия с репетитором! — Покорно согласилась она.

На входе в автобус (рейсовый, с просторными регулируемыми мягкими сиденьями) пропустил вперед всех присутствующих, по привычке попытался нащупать руку Нанако (за ручку ходить всегда приятнее!), не смог, грустно вздохнул и полез внутрь, усевшись рядом с Людой. В будущем постараюсь сделать так, чтобы во все «командировки» меня сопровождал кто-то из гарема. Без генерируемой моими девочками милоты Иоши быстро захиреет.

— Как у вас дела-то? — Игнорируя вступительное слово Рику-сана (через переводчика рассказывает актерам об условиях содержания и кормежке. Мне номер не нужен, я собираюсь жить непосредственно в доме — для съемок нам все помещения не понадобятся, а хозяева вместе с прислугой свалят, поэтому, вместе с компом и «примочками», займу первую понравившуюся комнату. Можно было бы и соотечественников там же разместить, они поди и не к таким условиям привычны, но мы решили проявить УВАЖЕНИЕ), спросил я соотечественницу.

— Все хорошо! — С улыбкой ответила она, — Скучновато только дома без дела сидеть, так что ты молодец, что звонить начал!

— Танюшка как? — Задал следующий вопрос.

— Тоже хорошо, — Улыбка чуть померкла, но оптимизм из глаз не ушел, — С Онадэрой хорошо поладила, он за меня и навещать ее будет завтра-послезавтра. А там, среди недели, я с вашим управляющим, — Кивнула на вещающего о подготовленных в гостинице Нагаоки номерах Рику-сана, — Домой (домой!) съезжу на пару деньков, и потом еще на выходные. Можно?

— Да ну вас блин! — Обиделся я, — Спрашиваете еще!

— Хороший мальчик! — Благодарно потрепала меня по голове Люда.

Тем временем Рику-сан закончил выдавать инструкции и занял свое место у окошка через проход от нас с Людой. Усадив нанятого переводчика (пусть зарплату отрабатывает!) на складной стул под висящий над проходом весьма немалых размеров телек, воткнул в видак кассету с кинотеатральной версией «Проклятия». Не показывать же таким людям «пурототайпу»?

— Товарищи, я уверен, что вы все сильные духом, храбрые люди! — Обратился я к аудитории, прежде чем включить фильм.

— Включай, подтирать за нами не придется! — Подбодрил меня «дед из «Ворониных»» под одобрительный гогот присутствующих.

Вот тебе и интеллигенция!

— В плане «подтирать» у нас самообслуживание, поэтому вы уж постарайтесь удержаться, Борис Владимирович! — Подколол я мужика в ответ под не менее одобрительный гогот.

— Но вернемся к делу! — Вернулся я к делу, — С этого фильма! — Тряхнул коробочкой, — Убегает до трети пришедших на сеанс.

Актеры посерьёзнели.

— После пары неприятных случаев, кинотеатрам порекомендовали нанять фельдшеров, которые дежурят на случай проблем со здоровьем. И их нашатырь не простаивает! — Слил я еще один «инсайд». Слабенькие эти азиаты, — А перед входом в кинозал все подписывают «отказ от претензий», — К счастью, в суд подавали на кинотеатр, и мне даже отбиваться не пришлось.

— Елена Николаевна, у тебя же стенокардия! — Обратилась к старшей коллеге Ольга Леонидовна Пашкова. Молоденькая совсем — 23 года. Нормальный попаданец и с ней с радостью бы поиграл в «хочешь стать мировой знаменитостью»?

— Ерунда! — Отмахнулась Гоголева, — Я в жизни такого повидала, что никакие фильмы и рядом не стояли.

Не померла бы. Сколько ей? 89? Жесть. Война Первая мировая, война гражданская, война Отечественна. Действительно — что ей эти ужастики? Как ни странно, но человека старше Елены Николаевны, я, несмотря на стереотип об обилии в Японии долгожителей, до сих пор не встречал.

— Тогда давайте пересадим ребятишек подальше, — Немного поклонился я мамам наших малолетних актеров. Они кивнули и потянули малышей в конец салона. Достав из кармана «Геймбой», протянул одной из мам, — Неплохая альтернатива завязыванию глазок и ушек, верно?

— Верно! — Оценила она.

Проигнорировав подозрительный взгляд Рику-сана (в подаренный им Геймбой играют все, кроме меня), скомандовал:

— Тогда начали!

Переводчику пришлось тяжелее всех — он обильно потел и дрожал голосом, притом что старательно избегал смотреть на экран. К счастью, актеры оказались крепче, особенно пожилая часть.

— Вот такое кино! — Подвел я итог, когда телек выключился.

— Страсть какая! — Вздохнула Люда, — Даже не знала, что ты такие страшные фильмы снимаешь, Йоша!

Стало немного обидно — столько времени знакомы, а она до сих пор не видела. Потом стало совестно — у человека жизнь поменялась настолько, насколько возможно, а она будет смотреть что там «хороший мальчик» наснимал?

— В шестнадцать лет! — Многозначительно высказался Юрий Мефодьевич.

— А вы заметили, товарищи, как необычно выстроено повествование? Полная картина событий складывается только под самый конец! — Заметила Быстрицкая.

— Несколько хаотично! — Решила поругать Елена Николаевна, — Впрочем, наш фильм будет уже гораздо стройнее. Растете, молодой человек! — Улыбнулась она мне.

— Спасибо! — Покраснел я ушами от стыда. Я — долбаный вор! Да и хрен с ним, в мире полно людей гораздо хуже меня!

— А чего это он делал, когда под алтарем вот так сидел? — Продемонстрировал пантомиму пожираемого проклятием бывшего копа Юрий Мефодьевич под хохот остальных членов труппы.

— В фильме это совсем не выглядело смешно! — Высказалась «молодость» в виде Пашковой.

— Не выглядело! — Согласились присутствующие.

— Да ничего не делал, — Пожал плечами я, — Просто прикольно, когда творится всякая жесть, а в углу сидит чувак и такой… — Я скуксил рожу и поводил в воздухе руками. Актеры снова заржали.

— У вас очень странный русский язык, молодой человек! — Заметил Борис Владимирович, — Очень чистое произношение и правильный синтаксис, но словечки как у наших фарцовщиков!

— Глобализация, — Развел я руками, — У нас в языке тоже полно англицизмов, жаргонизмов (не уверен) и заимствований. И у меня был очень хороший репетитор!

Объяснение актеров, вроде, устроило, они начали обсуждать что-то свое, и тут, внезапно, рядом с Рику-саном уселся Юрий Мефодьевич.

— Значит, Куросава-сенсей может быть спокоен за японский кинематограф?

— Не, его преемником станет другой режиссер — Такеши Китано.

— Не слышал о таком, — Признался Юрий Мефодьевич.